ВЫТЕСНЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА

 Основные следствия отчуждения

Феномен отчуждения часто представляется слишком сложным для понимания; но еще более затруднительным оказывается установить его практические следствия, то есть выявить то, что именно в человеке и его повседневности, является прямым результатом его действия.

Основные следствия отчуждения:

— Классовое расслоение общества.

Разделение труда, диверсификация деятельности, вызывая собой превращение человека в «дробную часть» единицы порождают необходимость организации совместной деятельности и координации индивидуальных усилий. Это порождает:

— Организационную деятельность (управление) как специфический род занятий.  Производственное управление: мастер—начальник цеха—директор... Государственное управление: исполнительная, судебная, законодательные власти всех уровней.

— Социальный слой (класс), специализирующийся на организации и управлении. Чиновничество, церковные иерархи, менеджеры.

Первоначально менеджеры относятся к низшему сословию: в Риме управляющие хозяйством в основном из рабов. Но уже тогда они стоят над теми, кем управляют, и обладают особыми правами. Так, многие из них имеют своих рабов. Заметим, кое-кто из них пользовался многими благами, доступ к которым открывала возможность залезать в господский карман; некоторые даже имели своих рабов. Плутарх, говоря о Катоне Старшем, пишет: «В походе с ним было пятеро рабов. Один из них, по имени Паккий, купил трех пленных мальчиков. Катон об этом узнал, и Паккий, боясь показаться ему на глаза, повесился, а Катон продал мальчиков и внес деньги в казну».

Предпринимательство выделяется в особый (привилегированный) класс только с победой буржуазных революций; верхушка менеджмента — с промышленной революцией.

— Органы управления всех уровней, институты государства.

— Частная собственность.

Отчужденное средство труда и его результат становятся достоянием социального класса, специализирующегося на организации и управлении.

— Отчуждение творчества.

Превращение творческих видов деятельности в специфический род занятий, доступных лишь представителям имущих слоев.

Отчуждение деформирует развитие каждой отдельно взятой личности, но нет ясного представления о том, каким человек мог бы стать там, где действием каких-то гипотетических причин оно будет преодолено. Однако в действительности ответ прост: уродующее воздействие отчуждения человека состоит в том, что из деятельности индивида практически полностью выхолащивается творческое начало.

Отчуждение творчества проявляется в двух формах:

— как вытеснение творческого содержания из деятельности индивида;

— как атрофия способности индивида к творчеству.

Одно является следствием другого: способность к творчеству не может развиться там, где само содержание деятельности исключает его возможность.

Вытеснение творчества как ключевое звено социальных преобразований

Есть основание думать, что именно отчуждение творчества влечет за собой и выделение организационной (управленческой) деятельности в особый род занятий, и появление частной собственности на результаты отчужденного труда. Ведь организационная (управленческая) деятельность — это тоже творчество. В свою очередь, интегральный результат отчужденного труда (как и его совокупное средство) также нуждается в организации. Организация управления средствами производства — это элемент общей системы управления.  Поэтому там, где управление выделяется в особый род деятельности, появление частной собственности неизбежно.

Таким образом, собственно, отчуждение и есть прежде всего вытеснение творчества, и уже только потом — всего остального, включая саму способность индивида к творчеству. Поэтому преодоление отчуждения в конечном счете связано с формированием творческой личности в каждом.

Механизм вытеснения творчества

Механизм вытеснения творческого содержания из человеческой деятельности может быть понят из следующего.

Разделение труда ставит одного человека в зависимость от другого. Но эта зависимость проявляется не только в том, что каждый из них для обеспечения своего существования начинает нуждаться в результатах деятельности всего сообщества в целом. Гораздо более важным оказывается то обстоятельство, что здесь и предмет, и средство труда, и его продукт, а следовательно, и само содержание деятельности индивида оказываются подчиненными запросам кого-то другого, то есть определяются уже не суверенным свободным выбором производителя, но совершенно неподконтрольной ему стихией — требованиями потребителя. При этом ясно, что в абсолютно симметричной позиции оказывается и последний, ибо, изготовляя продукт, нужный для первого, он становится в такой же степени зависимым от некоего анонимного начала, как и тот, кто вынужден подчиняться уже его запросам. Именно этот анонимное начало формулирует цель, определяет предмет и способ его действий, предоставляет все необходимые средства.

Чем более развитым и всеобъемлющим становится общественное разделение труда, тем более узкой оказывается специализация индивида, в сущности, это разные стороны одной и той же медали. Тем более жесткой оказывается и зависимость каждого от всех тех, кто, в свою очередь, заинтересован в результатах его труда. Поэтому со временем любые преобразования, которые могут быть внесены в деятельность производителя, становятся производными главным образом от изменения состава интегрального запроса, исходящего от всей суммы потребителей. Проще говоря, производным от действия внешнего для субъекта труда фактора.

Между тем творчество индивида проявляется в виде инноваций, позволяющих переструктурировать прежде всего его собственную деятельность и преобразовать собой именно ее результат — и уже только потом изменить деятельность других. Однако в условиях развивающегося разделения труда и поступательной диверсифицикации производства подобные инновации оказываются под фактическим запретом: на них накладывает строгие ограничения вся система связей, образующихся между зависимыми друг от друга производителями. Это и понятно: ведь произвольное изменение сложившихся алгоритмов труда может взломать эту систему, сделать невозможным все общежитие, стать угрозой жизнеобеспечения всей общины.

Уже это — порожденное внутренней логикой формирования общественного производства — наложение запретов на подобный взлом равносильно практически полному вытеснению творческого начала из деятельности индивида.

В результате деятельность человека практически во всех сферах превращается в тупое лишенное развития механическое движение.

«...тупо молчит,

и механически ржавой лопатою

мерзлую землю долбит...»

(Некрасов. Железная дорога)

Автаркия. Профессиональные секреты

На первый взгляд, это вступает в противоречие с элементарной логикой. Ведь каждый работник по мере приращения мастерства совершенствует приемы и методы своего труда; в свою очередь, массовое производство немыслимо без обмена опытом. Поэтому все новое и совершенное должно становиться общим достоянием совокупного исполнителя.

Однако действительность не всегда объяснима упрощенными представлениями о ней. Дело в том, что история развития докапиталистических общественно-экономических формаций вообще не знает массового обмена ни индивидуальным, ни групповым производственным опытом.

Это объясняется тем, что в рамках патриархального хозяйства никакой обмен технологическими открытиями и ремесленными приемами невозможен уже в силу практически полной его автаркичности и замкнутости. Но и с разложением патриархальной экономики мало что меняется, ибо все то в передовом опыте, что обеспечивает более высокие достижения, со временем становится тщательно оберегаемым от всех секретом; и чем дальше развивается производство, тем бдительней и строже становится охрана всего, что обеспечивает частную выгоду. Глубокой тайной становились даже крупные научные открытия, способные обеспечить практический результат.

Так, например, Джироламо Кардано, имя которого носит формула для нахождения корней кубического неполного уравнения вида x3 + ax + b = 0, в своем трактате «Высокое искусство» («Ars magna») признается, что узнал решение от своего соотечественника Никколо Тартальи. При этом, по настоянию последнего, Кардано обещал сохранить его в тайне, однако слова не сдержал и спустя 6 лет (1545) опубликовал метод в своей работе. Из нее ученый мир и узнал о замечательном открытии, которое вошло в историю науки как «формула Кардано». Кстати, Тарталья, в свою очередь, обвинялся в том, что каким-то образом получил доступ к записям дель Ферро, действительного первооткрывателя метода, откуда и почерпнул свое решение (впрочем, подтвердить подозрения в плагиате никому не удалось). Объяснение тому, что подобные открытия держались в тайне, просто: долгое время методы решения математических уравнений передавались только в роду, чтобы не дать преимуществ конкурентам (которые, как и обладатели тайн, кормились тем, что выполняли математические расчеты по коммерческим заказам).

Стандартизация. Нормирование

Но дело не только — и даже не столько — в человеческой психологии и преданности своему кошельку.

Основные этапы единой эволюционной линии, которую прослеживает в своем исследовании Маркс:

— ремесленничество,

— мануфактура,

— машинное производство.

На всех этапах сравнительно свободен в совершенствовании приемов и методов своего труда только ремесленник, хотя известно, что уже издревле его деятельность начинает подвергаться все более и более строгой регламентации, которая регулировалась и юридическими, и даже сакральными установлениями.

Так, например, известно, что уже в древнем Египте при строительстве пользовались кирпичами постоянного, жестко регламентированного размера; при этом специально назначенные чиновники занимались их контролем. Древние римляне применяли принципы стандартизации при строительстве водопроводов – трубы этих водопроводов были постоянного размера. Древнему обществу известно и применение универсальных мер, служащих для измерения одновременно разных и, казалось бы, несопоставимых друг с другом величин. В Китае один и тот же инструмент служил для измерения и длины, и объема, и высоты музыкального тона. В качестве такого инструмента выступало «стандартное» колено бамбука. В средние века с развитием ремесел методы стандартизации стали применяться все чаще и чаще. Так, были установлены единые размеры ширины тканей, единое количество нитей в ее основе, даже единые требования к сырью, используемому в ткацком производстве. «Еще более характерные примеры стандартизации в области вооружений мы встречаем в Венеции в XIV — XV веках нашей эры. Флот Венеции оснащался одинаковыми мачтами, парусами, веслами, рулями, что обеспечивало возможность их легкой взаимозаменяемости».

Начало массового производства в современном понимании относится к 1785 г. Тогда оружейником Лебланом (Франция) была изготовлена партия ружейных замков, из которых каждый без пригонки входил в ружье. Это знаменательное событие, несмотря на скромные по сегодняшним понятиям размеры партии (50 единиц), открыло новую эру в развитии массового производства, и не случайно от него отсчитывается начало промышленной стандартизации.

Широкое развитие специализированных орудий труда и специализация рабочих в условиях мануфактуры влечет за собой с одной стороны предельное упрощение, с другой — жесткую стандартизацию алгоритма их действий. В отличие от ремесленного производства, мануфактура не терпит уникальности исполнителя: любой работник, независимо от его возраста, личного опыта, психофизиологических особенностей, должен быть заменим. Именно это, достигаемое жесткой стандартизацией, обстоятельство позволяет добиться наивысшей для своего времени производительности и, что не менее важно, рациональности. Именно она подготавливает появление машинного производства, ибо внедрение в производственный процесс машины оказывается возможным только там, где в доведенных до предельного автоматизма действиях работника уже невозможно изменить ничего. Машинное же производство совершает настоящую революцию.

Творчество как форма специализации

Однако, несмотря ни на что, человеческое творчество не пресекается, напротив, ему постоянно сообщается какой-то дополнительный импульс, который интенсифицирует развитие всей экономики. Результаты сменяющих друг друга инноваций не могут не бросаться в глаза; история демонстрирует непрерывную линию качественного совершенствования всех сторон общественной жизни и в первую очередь материального производства. Современная читателям (и критикам) «Капитала» индустрия практическим по всем своим параметрам разительно отличалась не только от феодального хозяйства, но и от того, что составляло жизнь предшествующего поколения: «…менее чем за сто лет своего классового господства буржуазия создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения вместе взятые». Между тем преобразования не обнаруживали никакой тенденции к замедлению; напротив, они набирали и набирали ход, и каждое новое десятилетие вносило в общественную жизнь едва ли не больше перемен, чем любое из истекших столетий. Вот здесь и возникает вопрос: если в совершенствовании экономики нет участия ее основного фигуранта — лишенного средств производства наемного работника, то кто же тогда субъект развивающегося по экспоненте творчества?

Принципиальный ответ дают все те же «Экономическо-философские рукописи 1844 года». «Если продукт труда мне чужд, если он противостоит мне в качестве чуждой силы, кому же в таком случае он принадлежит? Если моя собственная деятельность принадлежит не мне, а есть деятельность чуждая, вынужденная, кому же принадлежит она в таком случае? Некоторому иному, чем я, существу. <…> Чуждым существом, которому принадлежит труд и продукт труда, существом, на службе которого оказывается труд и для наслаждения которого создается продукт труда, таким существом может быть лишь сам человек. <…> Если продукт труда не принадлежит рабочему, если он противостоит ему как чуждая сила, то это возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего для него самого является мукой, то кому-то другому она должна доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой, властвующей над человеком».

Таким образом, само творчество становится специализированной деятельностью, доступной лишь профессионалу. При этом субъект творчества, в свою очередь, оказывается таким же (часто не менее узким, нежели квалифицированный рабочий) специалистом, как и все остальные, словом, таким же «флюсом». В редких случаях он оказывается пригодным к чему-то другому, что выходит за пределы его ремесла.