Социальные аспекты культуры в трактовке структуралистов и постмодернистов.

Структурализм в целом ищет закономерности общественной жизни в причинах поведения, скрытых от повседневного сознания самих действующих людей. Эти причины могут усматриваться в структурах организма, индивидуального или коллективного подсознания, языка, общественного производства, собственности и власти. Соответственно существуют различные варианты структурализма. Например, структурный функционализм тоже является разновидностью структурализма в самом широком смысле.

В основе структурализма, понимаемого в более узком смысле (иногда его называют символическим структурализмом), лежат идеи швейцарского лингвиста Фердинанда Соссюра.

Символический структурализм рассматривает структуру социальных явлений и систем по аналогии со структурой языка. Клод Леви-Строс подчеркивает, что социальные структуры не зависят от того, как они осознаются людьми. Понятие социальной структуры относится у К. Леви-Строса не к эмпирической реальности, а к моделям, построенным по ее подобию. Социальные отношения реально существуют и являются основным материалом для построения моделей, выявляющих социальную структуру. Структура – это инвариант возможных социальных отношений, т. е. та их основа, которая остается неизменной, в то время как реальные отношения многообразны. Модели реальных отношений – это преобразования одной и той же структурной модели.

Это можно продемонстрировать на примере изучения К. Леви-Стросом структуры родства у различных народов. Система родственных отношений не имеет одинакового значения во всех культурах. В западно-европейской культуре ее значение ослаблено и ее трудно изучать непосредственно, но у многих народов она все еще лежит в основе большинства социальных отношений. Согласно К. Леви-Стросу простейшим элементом системы родства является не биологическая нуклеарная семья (муж, жена и дети), а авункулат – некоторое элементарное социальное отношение между семьями, наблюдаемое между мужем, женой, их детьми и старшим братом жены. Элементарность этого отношения – следствие универсальности запрета инцеста, из которого во всех культурах следует, что мужчина может получить жену только от другого мужчины, который уступает ему свою дочь или сестру. Изучая соцальные институты и мифы различных народов, К. Леви-Строс обнаруживает в них общую структурную основу. Согласно его гипотезе, это объясняется общим строением человеческого подсознания и организма. Существование подсознательных структурных универсалий – причина общности всех социальных институтов. Но каждая культура своеобразна, поскольку формируется в различных условиях.

Марксистский структурализм представлен прежде всего идеями Луи Альтюссера (1918–1990. Жизнь человека понимается как совокупность различных практик. Практика – социальные действия, понимаемые на основе модели экономического производства. Исходный материал, средства производства и конечный продукт – три основных элемента структуры практики, получающие свое значение в зависимости от отношений с другими элементами. Структуры экономической, политической, идеологической практик являются различными уровнями социальной структуры в целом. Эта суперструктура называется общественной формацией. Человек не является свободным в своих действиях, социальные действия следуют логике господствующих практик. В отличие от классического марксизма, в марксистском структурализме считается, что доминировать в каждом конкретном типе общества могут разные уровни практики. В феодальной структуре доминирует политика и идеология, в капиталистической – экономика. Но в любом обществе политика и идеология – это относительно независимые от экономики уровни. Изменения социальной системы в целом – результат противоречий на всех трех уровнях. Социальные классы определяются также на всех трех уровнях и поэтому в каждом конкретном обществе сосуществуют классы, детерминированные различными способами производства.

Постмодерн - это новая культурная эпоха, черты которой проявляются в особенностях художественной жизни, в усилении критики науки, а также в более глубоких особенностях порождения и функционирования культуры.

Постмодерн не просто являет собой отрицание духа модерна, но и содержит в себе существенные элементы консерватизма: максимально возможный отказ от абстракций и генерализаций, подчеркивание роли эзотерики, закрытость групп, сосуществование идеологий и традиций и т.п. Но в то же время постмодерн оторван от 'земли', его факты не конкретны, но виртуальны, т.е. в некотором смысле утопичны. Больше того, постмодерн виртуализирует и сами вроде бы независимые от него проявления консервативной политики, которая утрачивает свойственные ей черты органичности и становятся предметом свободного выбора. Важной характеристикой повседневности является специфика переживания времени. Согласно Шюцу, повседневность конституируется стандартным временем трудовых ритмов. Это сложное строение трудового времени делает исторический анализ проблемы затруднительным.

Следующая из выделенных Шюцем характерных черт повседневности -личностная определенность действующего индивида. При этом у Шюца речь идет не о критериях самоидентификации, а о том, насколько полно человек в единстве его проявлений (спонтанная активность, созерцание, воображение и т.д.) включен в деятельность. Повседневность, говорит Шюц, характеризуется тем, что человек ангажирован полностью. В других конечных областях значений личность участвует 'частично': в большинстве из них отсутствует спонтанная активность, где-то не работает воображение и т.д. Каждая из них характеризуется по сравнению с повседневностью каким-либо 'дефицитом'.

Анализируя две повседневности - традиции и модерна, мы пришли к выводу, что, несмотря на традиционализм прошлых эпох, личностная вовлеченность людей далекого прошлого в совершаемые ими действия была, как правило, большей, чем в современную эпоху: повседневность в древности была не столько повседневностью, сколько чередованием 'приключений' в том смысле, какой придавал этому понятию Зиммель. Приключением можно назвать часть реальности, 'изъятую' из течения обычной жизни, замкнутую в себе и отличающуюся крайней остротой эмоционально-волевых и деятельностных проявлений. Время в приключении исчезает. Предметность воспринимается остро и ярко, будто бы вбирая в себя время. Поэтому мы говорим, что 'все случилось как бы в одно мгновение'. Повседневность же, свойственная когнитивной эпохе модерна - это отчужденная повседневность. И, как при всяком отчуждении, возникает частичная, неполная, ущербная личность, у которой важные качества в дефиците.

Что приносит в этом смысле постмодерн? Об отчуждении здесь говорить вряд ли уже можно, поскольку вообще снимается, как это было прекрасно продемонстрировали философы - теоретики постмодрна, противоположность субъекта и объекта. Но этот процесс не просто возвращает человеку к самому себе, он растворяет его в содержании его жизни, растворяет его, так сказать, в самом себе.