12 июня 1812 г. «Великая армия» Наполеона (640 тыс. человек), переправившись через Неман, вторглась в пределы Российской империи. Русская армия насчитывала 590 тыс. человек. Она была разделена на три далеко отстоящие друг от друга группы (под командованием генералов М. Б. Барклая де Толли, П. И. Багратиона и А. П. Тормасова). Александр I находился при штабе армии Барклая. «Я не положу оружия,— заявил он,— доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем».
Быстрое продвижение мощной французской армии опрокинуло планы русского командования задержать ее силами армии Барклая и ударить во фланг силами Багратиона. Требовалось скорейшее соединение двух армий, а это заставляло отступать. Численное превосходство неприятеля ставило вопрос о срочном пополнении армии.
И Александр I решился на необычный шаг. 6 июля, находясь в военном лагере близ Полоцка, он издал манифест с призывом создавать народное ополчение. В тот же день он оставил армию и выехал в Смоленск.
Война приближалась к смоленской земле. Села и деревни имели опустелый вид. Не было видно ни людей, ни животных. В Смоленске царь встретился с местными дворянами, которые просили разрешения вооружиться самим и вооружить крестьян. Одобрив это ходатайство, Александр обратился к смоленскому епископу Иринею с рескриптом, в котором возлагал на него долг убеждать крестьян, чтобы они вооружались, чем только могут, не давали врагам пристанища и наносили им «великий вред и ужас».
Этот рескрипт узаконил партизанскую войну. Но крестьяне, покинувшие свои жилища и ушедшие в лес, ничего не знали о нем. Их борьба против захватчиков разворачивалась независимо от царских рескриптов. В августе на смоленской земле уже действовали первые партизанские отряды.
Оставляя заслоны против фланговых ударов, теряя солдат в быстрых маршах и стычках с партизанами, «Великая армия» становилась все меньше. К Смоленску под водительством Наполеона подошло только 200 тыс. человек.
В это время Александр I был уже в Москве. Население древней столицы было охвачено патриотическим подъемом. «Наполеон не может нас победить,— говорили простые москвичи,— потому что для этого нужно всех нас наперед перебить». На встрече с императором дворянство выразило желание выставить в ополчение по 10 человек на каждые сто душ своих крепостных. Московское купечество собрало по подписке 2,4 млн. рублей. Городской голова, капитал которого состоял из ста тысяч, первый подписался на 50 тыс., крестясь и говоря: «Бог дал их мне, и я отдаю их Отечеству».
Александр I в те дни вел себя необыкновенно скромно, даже робко. Проходя по Кремлю, кланялся народу, просил не расталкивать теснившихся вокруг него людей. Прежде чем выйти к дворянству и произнести речь, долго «набирался духу». Судьба его царствования висела на волоске, но он уже уловил настроение народа, понял, что война приобретает народный характер и что только это может спасти его в схватке с Наполеоном. Кто-то осмелился спросить, что он намерен делать, если Бонапарт захватит Москву. «Сделать из России вторую Испанию»,— твердо отвечал Александр. В Испании в это время шла народная борьба против французских оккупантов.
А. А. Аракчеев, успевший уже завоевать недобрую репутацию, в те дни держался в тени, но неотступно следовал за императором. Другой павловский выдвиженец, граф Ф. В. Ростопчин, был назначен на пост московского генерал-губернатора. Отличаясь самодурством и крайней подозрительностью, он всюду искал шпионов и озадачивал москвичей своими выходками. Когда в одном из московских дворцов дворяне и купцы собрались на встречу с царем, у бокового выхода расторопный Ростопчин поставил возок с двумя полицейскими, одетыми по-дорожному. Все знали, что в этом возке отправится в Сибирь тот, кто скажет лишнее слово.
В конце июля у Смоленска русским армиям удалось соединиться. Александр, к тому времени вернувшийся в Петербург, медлил с назначением главнокомандующего. Общее руководство армиями взял на себя Барклай, занимавший пост военного министра. Хороший стратег и мужественный воин, он был молчалив, замкнут, малодоступен, почти никогда не говорил с солдатами. В армии его не любили. Багратион, сторонник более активных действий, открыто выражал несогласие с тактикой Барклая. Генералы не ладили друг с другом. В несогласованности их действий многие видели причину того, что после кровопролитного сражения был оставлен Смоленск. Отступление снижало боевой дух армии, поползли слухи об измене. В армии и обществе заговорили о том, что Барклай «ведет гостя в Москву».
Тем временем, победоносно завершив войну с Турцией, в Петербург вернулся М. И. Кутузов. В ту пору ему шел 67 год. Ученик и соратник Суворова, он обладал широким стратегическим мышлением, большим жизненным и военным опытом. Помимо этого, он был известен как обаятельный человек и отличный рассказчик. С дамами он беседовал по-французски, в письмах к супруге изъяснялся на старомодном языке XVIII в., а в разговорах с мужиками и солдатами употреблял простой и красочный русский язык. О Кутузове сразу заговорили как о единственном человеке, способном занять пост главнокомандующего. Московское и Петербургское ополчения избрали Кутузова своим начальником, причем в Петербурге он был избран единогласно, а в Москве обошел Ростопчина. Александр недолюбливал Кутузова, зная его отрицательное отношение к перевороту 11 марта 1801 г. Но в создавшейся обстановке царю пришлось уступить. «Общество желало его назначения, и я его назначил,— сказал он в сердцах,— сам же я умываю руки». В дальнейшем царь не раз подумывал о замене Кутузова на Барклая, но так и не решился это сделать.
Со стороны Александра I это был разумный поступок — отдать руководство военными действиями всецело в руки Кутузова. Сам же он сосредоточился на дипломатической работе. Он был неплохим дипломатом. Проведя трудные переговоры со шведским королем, Александр сумел удержать его от союза с Наполеоном. Так была достигнута еще одна дипломатическая победа в этой войне.
По дороге в армию Кутузов часто повторял: «Если только Смоленск застану в наших руках, то неприятелю не бывать в Москве». За Торжком он узнал, что Смоленск оставлен. «Ключ к Москве взят»,— с огорчением сказал Кутузов. После этого его мысли вновь и вновь возвращались к тому, какой выбор он должен сделать. «Не решен еще вопрос,— писал он в одном из писем,— потерять ли армию или потерять Москву».
17 августа у села Царево Займище Кутузов прибыл в армию, встреченный общим ликованием. Офицеры поздравляли друг друга, а солдаты быстро сложили поговорку: «Пришел Кутузов бить французов». «Разве можно с такими молодцами отступать?» — говорил он, осматривая войска. Но затем, разобравшись в обстановке, возобновил отступление: надо было навести порядок в армии и соединиться с подходившими резервами. При помощи решительных мер Кутузов улучшил снабжение армии, пресек мародерство, подтянул дисциплину. Большие надежды главнокомандующий возлагал на формировавшееся в Москве ополчение.
Москва в эти дни жила необычной жизнью. Большинство тех, кто мог носить оружие, записывалось в ополчение. Старики, женщины, дети отправлялись в путь. После оставления Смоленска от московских застав потянулись вереницы карет и колясок. Потом их сменили повозки и простые телеги. А затем в путь отправились пешеходы.
14 августа состоялись торжественные проводы Московского ополчения. Замечательный русский поэт В. А. Жуковский, ушедший с ополчением, был человеком совсем невоенным. Он говорил, что «записался под знамена не для чина, не для креста и не по выбору собственному, а потому что в это время всякому должно было быть военным, даже и не имея охоты». Московское ополчение участвовало в Бородинской битве.
С 27 августа на трех учебных площадях Петербурга в течение пяти дней производилось ускоренное обучение 13 тыс. ратников. Впоследствии Петербургское и Новгородское ополчения использовались для усиления войск, прикрывавших Петербург. Несколько позднее включились в военные действия другие ополчения, а также калмыцкие, татарские и башкирские полки.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему