Епископ Люсонский

Арман Жан дю Плесси де Ришелье (1585—1642) был сыном сподвижника короля Генриха III, который и после пресечения династии Валуа верой и правдой служил следующему королю Генриху IV.

В 1590 г. Франсуа де Ришелье умер, оставив пятерых детей. Арману тогда было 5 лет. Мать будущего кардинала большое внимание обращала на религиозно-нравственное воспитание детей. Арман дю Плесси стал изучать науки в родовом замке Ришелье в Пуату, а затем в аббатстве Сен-Флоран-де- Сомюр, в Лизье, где познакомился с риторикой и философией. Девятилетний Арман поступил в привилегированный Наваррский колледж, в котором в свое время учились французские короли Генрих III и Генрих IV. К моменту окончания колледжа Арман блестяще знал латынь, хорошо говорил по-итальянски и по-испански, прекрасно знал историю. Светское воспитание юноши продолжилось в академии Плювинеля, однако в 1602г. Ришелье унаследовал право на Люсонское епископство и должен был оставить академию, хотя интерес к воинскому искусству и светской жизни у него сохранялся. Наследственное право на Люсонское епископство было предоставлено в 1584 г. еще отцу Армана. Французская церковь обладала определенной автономией от Рима, и король мог назначать на высшие церковные посты своих ставленников, кандидатуры которых потом утверждались Ватиканом. Поскольку государственная казна была пуста, Генрих III решил награждать своих приближенных аббатствами и епископствами, приносившими их владельцам неплохие доходы. Семья Ришелье получала часть средств епископства через своих временных администраторов,  причем было официально объявлено, что в дальнейшем, по достижении соответствующего возраста, средний сын в семье — Альфонс — станет епископом Люсонским. Однако в 1602 г. Альфонс решительно отказался от епископской митры, принял постриг и удалился в известную строгостью своего устава картезианскую обитель. Сюзанна де Ришелье умоляла своего следующего сына Армана спасти семью от разорения и принять духовный сан. «Да исполнится воля Божья! — пишет он своему дяде. — Я на все согласен ради блага церкви и славы нашей семьи». Как видим, будущий кардинал и министр, уже в 17 лет обнаружил способность принимать важные решения в неожиданно меняющейся обстановке.  Летом 1606 г. он получает степень магистра богословия, просит ректора Сорбонны предоставить ему отсрочку в учебе, а затем в качестве соискателя епископского звания отправляется в Рим. К этому времени он был уже формально назначен епископом Люсонским, но поскольку еще не достиг канонического возраста, то потребовалось особое разрешение папы для посвящения в сан. Ришелье с головой уходит в жизнь папского двора, принимает участие в теологических и литературных диспутах. Всех поражает его уникальная память: в присутствии папы он смог слово в слово повторить услышанную во дворце проповедь, а затем тут же произнес собственную проповедь, столь убедительную и яркую, что слушатели были в полном восторге. Папа все чаще слышал похвальные отзывы о молодом французе, и его первоначальное неблагоприятное отношение к нему сменилось расположением. Последовали все более частые приглашения во дворец на длительные и серьезные беседы.

Папа Павел V распорядился ускорить утверждение юноши в сане епископа, хотя он не достиг еще положенных для этого 23 лет. Церемония прошла успешно 17 апреля 1607г. При этом папа якобы сказал: «Справедливо, чтобы человек, обнаруживший мудрость, превосходящую его, стал епископом досрочно». Однако известный бытописатель эпохи

Таллеман де Рео рассказывает другую историю: «Папа спросил его (Ришелье), достиг ли он положенного возраста; юноша ответил утвердительно, а после церемонии стал просить у святого отца прощения за то, что солгал ему...  Папа заметил тогда: «Questo giovane sara un grand furbo (Этот молодой человек будет со временем большим плутом)». Вскоре новый епископ вернулся в Париж. Там защитил в Сорбонне диссертацию на степень доктора богословия, посвятив ее Генриху IV. Через два дня он надел черную шапочку доктора Сорбонны и был приглашен ко двору, получив возможность проповедовать в дворцовых храмах.

Быстрый успех епископа Люсонского вызывает в Париже те же чувства, что и ранее в Риме, - восхищение и зависть.

В своих связях при дворе Ришелье проявляет разборчивость и осмотрительность; он ищет дружбы только с наиболее влиятельными людьми, избегая ненужных, обременительных связей. Ему удается добиться расположения одного из фаворитов короля кардинала  дю Перрона, великого капеллана Франции. К Ришелье благоволит и отец Коттон. Зато другой фаворит короля герцог де Сюлли, занимавший к тому же должность губернатора Пуату,  родины Ришелье, не жаловал епископа Люсонского. Все попытки молодого честолюбца войти в доверие к влиятельному гугеноту успеха не имели. Его чрезмерная предупредительность к дю Перрону не осталась без внимания Сюлли. Ришелье получил один из первых уроков: нельзя одновременно ставить на двух лиц, возглавляющих враждующие партии.

Не завязались поначалу отношения- Ришелье и с окружением королевы Марии Медичи, которая собирала вокруг себя всех недовольных политикой Генриха IV. Все более отдалявшаяся от мужа, а вернее - отдаляемая им самим, королева не могла симпатизировать тому, кто энергично пытался войти в окружение короля.  Встретив прохладный прием, он и сам охладел к царственной  флорентийке. Ничто, казалось, не обещало их будущей дружбы.

Шли месяцы, и Ришелье все чаще испытывал неудовлетворение от своего двусмысленного положения при дворе. Кто он? Епископ без резиденции. Князь церкви без какого-либо духовного и тем более политического влияния. Одинокий, в сущности, человек, чье непрочное положение целиком зависит от превратностей жизни и благого расположения к нему сильных мира сего. Он понял, что в Париже ему нечего и мечтать о дальнейшем возвышении. Честолюбие и трезвый расчет взяли верх над тщеславием и удобствами столичной жизни. Ришелье принимает решение оставить Париж и отправиться в Люсон. Он должен стать настоящим епископом с собственной епархией и резиденцией. Проявив себя должным образом в провинции, он обязательно вернется в Париж в новом качестве - опытного администратора.

В написанных впоследствии многотомных «Мемуарах» Ришелье ни слова не говорит о мотивах своего неожиданного отъезда из Парижа в Люсон. Причину объясняет один из наиболее авторитетных биографов кардинала академик Габриэль Аното: «Планы Ришелье были вполне определенными: выиграть несколько лет, пополнить образование, приобрести репутацию человека долга и способного администратора, заслужить уважения своих сограждан и быть готовым воспользоваться, но без поспешности и осмотрительно благоприятными возможностями. Он покинул Париж в надежде вернуться туда. И он туда вернется  повзрослевшим, более опытным, более известным и уважаемым. Он отдаляется от двора еще школяром. Он вернется туда зрелым, уверенным в себе мужем, с чувством исполненного долга».

В 1880 году французский историк Арман Баше в одном из архивов обнаружил интересный документ, написанный рукой Ришелье в бытность его епископом Люсонским. Документ озаглавлен «Настояния и правила, которыми я должен руководствоваться, чтобы привести себя ко двору». Затаенные честолюбивые мысли и намерения Ришелье выражены в нем в столь откровенной форме, что некоторые историки усомнились поначалу в его подлинности. Внимательное исследование рукописи подтвердило, однако, ее подлинность, а Габриэль Аното, наиболее авторитетный биограф Ришелье, установил даже примерное время ее написания - конец 1609-го - начало 1610 года. Этот документ убедительно свидетельствует о том, что Ришелье никогда не забывал о смысле своего пребывания в Люсоне - о подготовке условий для возвращения в Париж. Этой желанной цели он подчинил буквально каждый свой шаг, каждое свое слово.

Епископ Люсонский говорит о важности поддержки со стороны влиятельных при дворе особ. Необходимо, считает он, регулярно бывать в свете, на званых приемах и обедах, но не искать этих приглашений самому и постоянно сохранять достоинство. Быть на равных со всеми, не отдавать откровенного предпочтения кому бы то ни было, больше молчать и больше слушать, но не изображать из себя меланхолика или равнодушного; когда кто- то говорит, обнаруживать живой интерес. Собственное мнение излагать уважительно по отношению к собеседнику и ни в коем случае не резюмировать беседу и тем более не выносить осуждающих вердиктов.

На светских приемах говорить только о вещах, «которые не будут скучными для присутствующих и в то же время не представляют интереса для отсутствующих»: самые удобные темы - история и география; в разговоре избегать назидательности и не демонстрировать сверх меры своих познаний. Надлежит быть скромным, сдержанным, не возбуждать подозрений знаниями, выходящими за пределы общеизвестных фактов; демонстрация своих способностей может сослужить плохую службу. Если кто-либо рассказывает что-то новое, нужно без ложного стыда воспользоваться этим для расширения своей культуры, а при случае пересказать услышанную историю.

Избегать ненужной переписки, но всегда и сразу отвечать на полученные письма. Тщательно продумывать ответ, чтобы он не принес ни тебе, ни твоему адресату никакого вреда, даже в перспективе. Запечатывать письма только в последний момент для того, чтобы иметь возможность добавить туда несколько фраз. Опасные письма непременно сжигать, не доверяя их даже тайным шкатулкам. Снимать копии со своих наиболее важных писем и держать их при себе.

Лейтмотивом «Наставлений и правил ...» звучит мысль о сдержанности как главном правиле поведения придворного. Это трудное, но совершенно необходимое для успешной карьеры условие. Тщательно скрывать собственные замыслы и оберегать доверенные чужие секреты. Одно неосторожное слово может разрушить любой, самый хитроумный план. Сдержанность со всеми, включая ближайших друзей, так как именно они могут доставить самые крупные неприятности. «Когда некоторые вещи сорвались с языка или оказались на бумаге, их уже нельзя взять обратно».

Слишком длительное пребывание в Люсоне не входило в планы Ришелье. Все более настойчиво он ищет выхода на горизонты общегосударственной деятельности.

В конце 1609 года, в люсонской епархии, Ришелье познакомился с пользовавшимся большим влиянием среди французского духовенства и дворянства отцом Жозефом, ставшем его другом и позднее лучшим помощником.

Они были очень похожи - Ришелье и отец Жозеф. Оба наделены пылким воображением и вместе с тем холодным, расчетливым умом. Ришелье импонировало в отце Жозефе буквально все: бескорыстие и широта мысли, редкая настойчивость и трудолюбие, преданность своему призванию, знание жизни и всех изгибов человеческой души. Одержимый католик, отец Жозеф обладал даром воздействия на людей, повергая самых непокорных к ногам Христа. Его замыслы всегда были грандиозны, а казавшиеся непреодолимыми преграды и трудности лишь удесятеряли его энергию. В то же время он был способен вникать в мельчайшие детали, ничего не упуская из своего поля зрения.

Не исключено, что именно отец Жозеф познакомил епископа Люсонского с кардиналом Пьером де Берюлем, своим бывшим однокашником, порекомендовав его руководителем основанной Ришелье в Люсоне семинарии.

Берюль, один из ближайших советников Марии Медичи, сыграл немаловажную роль в судьбе Ришелье. Именно он введет епископа Люсонского в окружение королевы, сумев растопить лед предубеждения в отношении протеже кардинала дю Перрона. Правда, сам Ришелье, как и многие преуспевающие карьеристы, не любил впоследствии вспоминать услуги, оказанные ему Берюлем, да и всю их прошлую дружбу. По мере восхождения к власти он будет оставлять одного за другим всех друзей молодости. Он сделает это легко, без всякого сожаления. Просто забудет о них. Ему не нужны друзья. Он нуждается только в способных помощниках.

Люсон был лишь отправным пунктом для возвращения в Париж, к королевскому двору в подходящий момент. Убийство Генриха IV 14 мая 1610 года дало ему шанс вырваться из провинциальной тихой заводи.

Весть об убийстве Генриха IV произвела на Ришелье сильнейшее впечатление. Сколь молод он ни был, но вполне мог оценить значение деятельности короля-реформатора для страны. Уже тогда Ришелье именовал Генриха IV не иначе как «великий король». С годами Ришелье сумеет в полной мере воздать должное тому, чье дело он продолжит. В своих «Мемуарах» Ришелье отмечал, что смерть Генриха IV «одним ударом уничтожила замыслы и усилия всей его (короля) жизни, чем не преминули воспользоваться его враги, уже почти побежденные».

Сыну короля и наследнику, Людовику XIII, в это время было всего девять лет, слишком мало, чтобы управлять страной. Королева - мать Мария Медичи стала регентшей до совершеннолетия Людовика.

В последних числах июля Ришелье прибыл в Париж. Прибегнув к помощи старшего брата, епископ Люсонский возобновляет старые знакомства и заводит новые.

Епископ выступает с проповедями в различных парижских церквах, которые имеют успех у прихожан, но оставляют равнодушным двор, который целиком поглощен интригами.  Неизвестно удалось ли Ришелье в этот приезд в Париж встретиться с королевой-регентшей, об этом нет упоминаний в «Мемуарах» кардинала, но даже если эта встреча и произошла, то явно не оправдала надежд епископа. Мария Медичи вся во власти неожиданно свалившихся на нее забот и думает только об одном - как взять в свои руки бразды правления, оттеснив старых министров покойного мужа. Она пока еще вынуждена считаться с ними.

Очень скоро Ришелье понял, что поторопился; неудача его визита в Париж была очевидна. Ему ничего не остается, как следовать им самим же выработанным правилам - внимательно наблюдать за жизнью двора. Впоследствии он поделился своими наблюдениями в «Мемуарах».

Проницательный епископ безошибочно выделил того, кому предстояло стать властителем Франции. Пока еще Кончини держится в тени королевы-регентши, и многие сомневаются, способен ли он выйти на политическую авансцену. Прогноз Ришелье стал оправдываться очень скоро. Королева осыпает семью Кончини многочисленными милостями, оплачиваемыми из государственной казны.

В один прекрасный день флорентиец превращается в маркиза де Анкра, а 27 сентября 1610 года его назначают первым дворянином палаты. Теперь он - второе лицо при дворе после обер-шталмейстера, что дает ему право въезжать в Лувр верхом. Некоторое время спустя маркиз де Анкр получает почетное наименование «светлейший».

Ришелье понимает, что теперь его судьба зависит от того, сумеет ли он войти в доверие к супругам Кончини.

Проходят не более полутора лет после неудачного вояжа Ришелье в Париж.  В 1612 году незадолго до великого поста епископ Люсонский вновь появляется там под предлогом урегулирования дел с реформой женского монастыря  Фонтевро. Теперь его встречают при дворе как желанного гостя. Ему даже поручают выступить с проповедями в соборе Сент-Андре-дез-Ар в присутствии королевы-регентши, Людовика ХIII и королевского двора в полном составе. Во время этой поездки Ришелье знакомится с Кончини и его женой.

Ришелье сумел не испортить отношений и с принцем Конде, обосновавшемся на некоторое время в Пуату, хотя тот и действовал закулисно  против него.

Епископ Люсонский продолжает добиваться расположения влиятельнейшего маршала де Анкра. Еще в феврале 1614 года он направил ему льстивое письмо с предложением услуг. Напомнив временщику об их последней встрече и своих заверениях и верности, Ришелье писал: « Прошу Вас верить, что мои обещания всегда будут сопровождаться добрыми действиями и, когда Вы окажете мне честь своим расположением, я сумею всегда верно и достойно служить вам». Чем ближе совершеннолетие сына Марии Медичи, тем чаще она задумывается над тем, как продлить свое регентство. 27 сентября 1614 года Людовик XIII стал формально суверенным королем. Инаугурация короля состоялась 2 октября 1614 года.

«Церемония признания Короля совершеннолетним (согласно ордонансу короля Карла V,  французские короли признаются совершеннолетними по достижении тринадцати лет) прошла при всеобщем ликовании. После того как Королева передала Королю управление его правительством, Его Величество, поблагодарив ее за помощь в годы несовершеннолетия,  попросил ее продолжать править королевством». Таким образом, по существу, и после 2 октября мало что изменилось. Власть короля-подростка чисто номинальная. Всем по-прежнему заправляет мать, действующая под влиянием маршала де Анкра.

В течение лета 1614 года по всей Франции проводились выборы делегатов в Генеральные штаты. 23 июня епископ Люсонский получил предписание губернатора Пуату герцога де Сюлли относительно выборов в его епархии. Ришелье понял, что настал долгожданный момент. Он обязан использовать его любой ценой. На этот раз, предоставленный ему шанс не может быть упущен.

Стараниями Ришелье и его сторонников духовенство провинции единодушно выдвинуло и утвердило епископа Люсонского делегатом от первого сословия. Последующие дни и недели ушли на составление и редактирование наказа духовенства Пуату, которому избранный делегат должен будет следовать на Генеральных штатах. Эта работа была завершена к 4 сентября. В архивах сохранился экземпляр наказа с правкой Ришелье. В нем говорилось о необходимости укрепить и расширить права первого сословия, содействовать официальному принятию Францией постановлений Тридентского собора 1563 года, организовать в масштабах государства профессиональную подготовку священнослужителей, запретить дуэли и т. д. Большинство высказанных пожеланий полностью совпадало с умонастроениями самого Ришелье.

Генеральные штаты открылись в Париже 27 октября 1614 года. В столицу Франции прибыли 140 депутатов от духовенства, 132 от дворянства и 192 от третьего сословия - состоятельных горожан и чиновничества - «дворянства мантии».

Образованный, энергичный и инициативный Ришелье по инициативе кардинала дю Перрона вошел в состав комитета духовенства - рабочего органа первой палаты, и получил поручение французского духовенства представлять его интересы в двух палатах Генеральных штатов - у дворян чиновников и горожан. Вскоре ему вновь представился случай вновь заявить о себе. В середине ноября 1614 года возник довольно острый конфликт между второй и третьей палатами по вопросу о двоевластии - малолетнего Людовика XIII и Марии Медичи. Подавляющее большинство депутатов от духовенства - высказались за сохранение двух властей. Необходимо было добиться аналогичной позиции второй палаты, чтобы сообща оказать давление на палату третьего сословия. Эту важную миссию возлагают на епископа Люсонского. Ришелье понимает, что в его успехе заинтересована сама Мария Медичи. Епископ с полным основанием мог надеяться на благосклонность королевы в случае благоприятного для нее исхода столь щекотливого дела. Ришелье сопутствовала удача. Ему удалось убедить вторую палату поддержать закулисные притязания королевы-матери.

Вскоре епископ Люсонский предстает перед Марией Медичи. Обе палаты поручили ему сообщить юному королю, королеве-матери и двору о желании духовенства и дворянства продлить на неопределенный срок двойное правление. Королева-мать весьма любезно встретила молодого интересного прелата. Она явно переменила мнение о нем. С этого дня имя Ришелье все чаще звучит в ее окружении.

В середине февраля 1615 года палатам было предложено завершить

редактирование наказов и передать их королю на заключительном заседании Генеральных штатов. Каждая палата должна была назначить докладчика, который зачитает наказ своего сословия.

Очень скоро в палате духовенства стало известно о желании Марии Медичи видеть в качестве докладчика от первого сословия епископа Люсонского. 23 февраля 1615 года Ришелье выступил от имени духовенства на совместном заседании всех палат. Из его речи, в которой говорилось о сокращении государственных расходов, запрещении дуэлей, «истребляющих дворянство», а также и о борьбе с «коррупцией чиновников», слушатели запомнили и то, что среди канцлеров Франции за период существования государства 35 человек были священниками. Сославшись на заповеди Христа, епископ Люсонский призвал короля и его Совет к мудрому правлению, которое только и может дать надежду на изменение к лучшему. «Зло будет наказано, а добро не останется без вознаграждения. Расцветут литература и искусство. Финансы, эти нервы государства, будут регулироваться с осмотрительностью; расходы будут урезаны, пенсии — сокращены... С новой силой расцветет религия. Восстановленная в своем авторитете церковь вновь обретет весь свой блеск. Дворянству вернут его исключительные права и почести».

В выступлении Ришелье нашлось место и для обещаний лучшего будущего простому люду:      «Народ будет освобожден от притеснений некоторых чиновников...»  Епископ недвусмысленно указал на государство как на естественного защитника народа от незаконных «обид», не забыв сказать о более разумном обложении налогами.

Нарисовав радужную картину светлого будущего, Ришелье обратился к королеве-регентше с тщательно продуманным панегириком. «Счастлив государь, — воскликнул он, — которому Господь дарует мать, исполненную любви к его особе, усердием по отношению к его государству, столь опытную в ведении его дел!» Епископ не преминул воздать хвалу Марии Медичи и за ее внешнеполитическую «мудрость», выразившуюся в  династическом альянсе с испанской короной. Прозорливость королевы- матери, воскликнул оратор, создала «залог надежного мира между двумя самыми великими королевствами в мире...».

Со всей проникновенностью, на какую был способен, Ришелье завершил свое обращение к Марии Медичи еще одним пассажем: «Вы многое сделали, Мадам, но не нужно останавливаться на этом; не продвигаться дальше по дороге чести и славы, не возвыситься на этом пути означало бы отступить. Но если Вы после столь замечательного успеха еще отважитесь на то, чтобы королевство воспользовалось плодами, которые обещает и должна дать ассамблея, обязательства королевства перед Вами расширятся до бесконечности. Тысячи благословений будут адресованы  королю за то, что он поручил Вам вести свои дела, на Вас — за то, что Вы столь достойно справились с ними. На нас — за то, что мы смиренно и пламенно молим Ваше Величество продолжать править таким образом, чтобы Вы могли прибавить к славному имени матери короля,  прекрасное имя матери королевства».

Свою речь епископ Люсонский завершил пожеланием, чтобы «Его Величество Людовик XIII царствовал долго и славно, служа утешением для своих подданных и устрашением для своих врагов».

В декабре 1615 года Ришелье получил первое придворное назначение штатным священником при дворе молодой жены Людовика XIII Анны Австрийской.

Будущий кардинал переехал в Париж, где «купил дом против церкви монастырского подворья, в том же году он был зачислен в государственный совет и назначен секретарем в кабинете Марии Медичи».                                  24 ноября 1616 года Ришелье стал государственным секретарем по военным и иностранным делам, членом Королевского совета и личным советником Марии Медичи. В его обязанности входило руководство не только внешнеполитическими, но и военными делами. Но в иностранных делах Ришелье не обладал властью - все решали Мария Медичи и Кончини, проводившие политику «сближения с Габсбургами - Испанией, Священной Римской империей и Римом». Однако епископ Люсонский всего за пять месяцев пребывания в правительстве сумел упорядочить руководство иностранными и военными делами, впервые во Франции организовав делопроизводство, канцелярию и архив. Ришелье также вел переговоры с протестантскими государствами, настаивая на том, чтобы они не принимали у себя французских мятежников, как католиков, так и гугенотов. Ришелье писал: «Суть дела не в религии, а в неповиновении; король желает одинаково относиться ко всем своим подданным без различия исповеданий, но вместе с тем требует, чтоб и католики и протестанты не уклонялись от исполнения верноподданнических обязанностей».