Диалектика как метод систематизации научных знаний в философии Г.В.Ф. Гегеля

Нельзя отрицать того, что идея философии природы, как она раскрылась перед нами в новейшее  время, вместо того чтобы стать предметом изучения мыслящего  разума, была грубо подхвачена неумелыми  руками уже  тогда, когда, можно сказать, еще испытывалось первое чувство удовлетворения, доставленное этим открытием, и что ей нанесли тяжкий  удар не столько ее противники, сколько ее друзья. Это  неизбежно происходит, когда умы сильно возбуждены. Философия природы часто и даже большей частью превращалась во  внешний  формализм,  извращалась, становясь лишенным  понятия орудием поверхностной мысли и фантастического воображения.

Может  сначала казаться, что ввиду  существования таких недоразумений и предубеждений против философии природы  было  бы  целесообразно  изложить предварительно истинное понятие этой науки. Однако мы должны рассматривать этот встретившийся нам с самого начала антагонизм к философии  природы как  нечто случайное и внешнее; мы  можем поэтому спокойно оставить в стороне все эти предубеждения. То, что мы даем здесь, есть не  продукт силы  воображения, фантазии, а продукт понятия, разума.

Но изложению  всякой науки обыкновенно и не без пользы предпосылают  определение ее предмета и цели, указывая при этом, что именно должно  войти в ее содержание и как это последнее должно быть рассматриваемо.

      Если мы  хотим вообще определить, что такое философия  природы, то будет лучше  всего, если мы укажем различие между нею и тем, от чего мы должны ее отграничить. Различие между  физикой  и философией природы  состоит не в том, что первая основана на наблюдении, а вторая на мышлении;  они различаются между собой лишь формами и приемами мышления; обе они суть мыслительное познание природы.

Вот эти различные формы и приемы мы  прежде всего подвергнем рассмотрению.

Чтобы  найтипонятие  философии природы, мы должны  предварительно указать общее понятие познания природы  и  затем выяснить  различие между физикой и философией природы.

Мы  начинаем с восприятия, собираем ведения о разнообразных формах и законах природы. Получается бесконечное множество подробностей; эти самодовлеющие  бесконечные  подробности разрастаются  ввысь, вширь  и вглубь, и именно потому, что им не видно конца, этот  способ получения познания нас не удовлетворяет.

      Мы  могли бы сразу же воспарить в область философской идеи и сказать, что философия природы должна нам  дать идею природы. Но если бы мы начали с такого определения, то это могло бы привести к неясностям. Ибо мы  должны понять саму идею как конкретное, должны, следовательно, познать ее различные определения и затем  свести их воедино. Поэтому, чтобы получить идею, мы  должны пройти целый  ряд определений, благодаря которым идея впервые возникает для нас.

Мы  относимся  к природе отчасти практически и отчасти теоретически. При теоретическом рассмотрении природы  перед нами  обнаружится некое противоречие, которое нас, наконец, приведет к нашей точке зрения на философию  природы; благодаря тому что мы  для разрешения  этого противоречия должны  дополнить  теоретическое отношение к природе  тем, что составляет своеобразие практического отношения к ней, оно интегрируется в тотальность и объединится с теоретическим отношением.

Практически  человек относится к природе, когда он смотрит  на нее как на нечто непосредственное и внешнее, причем он  сам  выступает как  непосредственно внешний  и, следовательно, чувственный индивидуум, который, однако, даже в качестве такового с полным правом ведет себя по отношению  к предметам  природы как их цель.

То, что теперь называют физикой, называлось раньше философией  природы, и  есть как раз теоретическое, а именно мыслительное рассмотрение природы.Оно, с одной стороны, не исходит из определений, внешних природе, каковыми  являются вышеуказанные  цели, а, с другой стремится к познанию природного  всеобщего, определенного одновременно  в себе, - сил, законов, родов, - содержание которых, далее, не есть голый агрегат, а должно быть приведено к порядкам, классам, приведено в организованное целое.

 Об  отношении философии   к эмпирическим наукам. Философия не только должна согласоваться с опытным познанием природы, но само возникновение и развитие философской науки  имеет своей  предпосылкой и  условием эмпирическую  физику.

В теоретическом отношении к  природе а) первой стороной является то, что мы отходим (zunicktreten) от явлений природы, оставляем их в неприкосновенности и ориентируемся по ним. Мы при этом начинаем с чувственных сведений о природе. Однако если бы физика основывалась лишь на восприятиях и восприятия были не чем иным, как свидетельством наших чувств, то работа физики состояла бы лишь  в осматривании, прислушивании, обнюхивании и т.д., и животные, таким образом, были бы  также физиками. В действительности, однако, видит, слышит и  т. д. дух, мыслящее существо.

Но мало того,  что существует противоречие между теоретическим и практическим отношением  к природе, - оказывается, кроме  того, что теоретическое отношение к природе противоречиво внутри самого себя, так как оно, по-видимому, непосредственно приводит к противоположности того, чего оно  хочет достигнуть. А именно: мы стремимся познать природу, которая действительно существует, а не то, что не  существует. Но вместо того чтобы оставить ее такой, какова она есть, и брать ее такой, какова она поистине,  вместо того чтобы воспринимать ее, мы делаем нечто совершенно другое. Мысля предметы, мы  тем самым превращаем их в нечто всеобщее; вещи же в действительности  единичны, и льва вообще не существует. Мы превращаем  их в нечто субъективное, в нечто, произведенное нами,  свойственное нам, и именно свойственное нам как людям,  ибо предметы природы не мыслят и не являются представлениями или мыслями.

Эти два теоретических отношения противоречат друг другу также и непосредственно: мы превращаем  вещи во всеобщие вещи, или, иначе говоря, мы присваиваем их, и, однако, мы предполагаем, что они как предметы  существуют  свободно и самостоятельно.

Но  философия природы  находится в том неблагоприятном положении, что она должна доказать свое наличное бытие; чтобы оправдать ее, мы должны  свести ее к уже известному нам. Мы здесь должны остановиться на своеобразном способе разрешения противоречия между  субъективным и  объективным, который простейшим  образом устраняет трудности.

Природное единство мышления и созерцания есть то единство,  которое мы находим у ребенка, у животного, это - единство, которое в лучшем случае можно назвать чувством,  но не духовностью. То непосредственное единство, о котором мы говорили  выше, есть, таким  образом, лишь абстрактное  единство, в себе сущая, а не действительная истина; не  только содержание должно  быть истинным, но также  и  форма. Разрешение  раздвоенности (desZweispalts) должно  носить такой характер, чтобы формой этого разрешения  была знающая идея, и моменты этого разрешения  должны  быть  обнаружены в самом  сознании. При этом  не следует уходить в пустую абстракцию, искать спасения в  отсутствии знания, а, наоборот, сознание должно  сохранить себя тем, что мы будем опровергать предположения, благодаря которым возникло противоречие, с помощью  того же обычного сознания. 

Разумеется, интеллект осваивается с предметами не в их чувственном существовании, но благодаря тому, что он их мыслит, вбирает их содержание в себя и, прибавляя, так сказать, форму всеобщности к практической идеальности предметов, которая для себя есть только отрицательность, сообщает отрицательному качеству единичности  утвердительное определение. Это всеобщее в вещах не есть нечто субъективное, принадлежащее   исключительно нам, а в качестве ноумена, противопоставленного преходящему феномену, представляет собой  истинное, объективное, действительное в самих вещах, подобно тому как платоновские идеи существуют в  единичных вещах  как их  субстанциальные роды, а не где-либо вдали от этих вещей. Только тогда, когда мы учиняем насилие над Протеем, т.е. когда мы не заботимся о чувственном явлении, он отказывается сказать нам истину.

Если эмпирическое естествознание подобно философии природы  пользуется категорией всеобщности, то оно все же  часто колеблется, приписывать этому  всеобщемуобъективное или субъективное значение. Часто нам приходится слышать, что эти классы и порядки устанавливаются только для целей познания. Это колебание сказывается далее еще и во взгляде, что признаки предметов мы  ищем не потому, что они представляют собой существенные объективные определения вещей, а лишь в целях нашего  удобства, так как по этим признакам мы легко распознаем вещи. Если бы признаки не были чем-то большим,  то можно было бы, например, сказать, что признаком  человека служит мочка уха, которой никакое другое животное не обладает. Но здесь мы сразу чувствуем, что  такого определения недостаточно для познания существенного в человеке. Однако, если всеобщее определяют  как закон, силу,материю,то это не значит,что оно признается внешней  формой  и субъективным  содержанием, а это значит, что законам приписывают объективную  действительность, что силы имманентны, что материя составляет подлинную природу самой вещи. Нечто сходное готовы признать относительно родов, так, например, соглашаются с тем, что роды представляют собой не только  совокупность сходных признаков,  созданную нами абстракцию, что они обладают не только общими признаками, а являются подлинной внутренней  сущностью самих  предметов; и точно так же порядки служат нетолько для  облегчения нам обзора животных, но представляют собой ступени лестницы самой природы. Признаки также признаются за всеобщее, субстанциальное рода. Сама физика  рассматривает эти всеобщности как свое торжество, можно  даже сказать, что она, к сожалению, слишком далеко заходит в этих обобщениях. Современную философию любят  называть  философией тождества;  это название можно  было бы с гораздо большим правом дать той физике, которая только и делает, что игнорирует определенности 28. Так,  например,  современная   электрохимия рассматривает магнетизм, электричество и химизм  как нечто совершенно тождественное. Недостаток этой физики состоит именно в том, что она слишком щедро оперирует тождественным;  но тождество есть основная категория рассудка.

      Философия  природы подхватывает материал, изготовленный  физикой на основании опыта, в том пункте, до которого довела его физика, и в свою очередь преобразовывает его дальше, но уже без того, чтобы класть в основание опыт как последнее подтверждение. Физика, таким образом, должна помогать философии, подготовлять для нее материал, с тем чтобы философия перевела на язык понятия полученное ею от физики рассудочное всеобщее, показала, каким образом это последнее происходит из понятия как некое в самом себе необходимое целое. Философский способ изложения не есть дело произвола, капризное желание  пройтись для разнообразия разочек на голове после того, как долго ходили на ногах, или разочек увидеть свое повседневное лицо раскрашенным. Она делает дальнейший   шаг  потому, что способ  действия с понятием, употребляемый  в физике, неудовлетворителен.

      Точнее говоря, различие между философией  природы и физикой состоит в характере той метафизики, которой они пользуются. Ибо  метафизика есть не что иное, как совокупность всеобщих определений  мышления,  как бы та алмазная сеть, в которую мы вводим любой  материал и только этим делаем  его понятным.

Первое содержит  всеобщность без определенности, второе - единичность без всеобщности.

Мыслительное рассмотрение природы должно  постичь,  каким образом природа есть в самой себе процесс становления духом, процесс снятия своего инобытия; оно должно  постичь, как в каждой ступени самой же природы наличествует дух, отчужденная от идеи природа есть лишь  труп, которым занимается рассудок. Но природа есть лишь  идея в себе, вот почему Шеллинг называл ее окаменевшим, а другие даже замерзшим  интеллектом.

Философия же  есть вневременное постижение также времени и всех вещей вообще, согласно их вечным определениям. Таким образом, когда мы отбрасываем представление об абсолютном  начале времени, у нас появляется противоположное представление о бесконечном времени. Но бесконечное время,  если представлять его себе как время, а не как снятое  время, все еще следует отличать от вечности. Оно есть  не это время, а это время и еще другое время и еще другое время и все снова и снова другое время, если  мысль оказывается не в состоянии разрешить  конечное  и вечное.

      Природа  представляет собой отрицание, потому что  она есть отрицание идеи.

Природа должна  быть рассмотрена как система ступеней, каждая из которых необходимо вытекает из другой и является ближайшей истиной  той, из которой она проистекала, причем, однако, здесь нет  естественного (natlirlich) процесса порождения, а есть лишь порождение в лоне внутренней  идеи, составляющей  основание природы.

      Существуют  две формы, в которых постигается переход от одной ступени природы к другой: эволюция и эманация 48. Эволюционное  понимание, согласно которому начальным  звеном является несовершенное, бесформенное, представляет себе дело так, что сначала существовали влажные и водные  существа, из водных произошли растения, полипы,  моллюски,  а затем - рыбы;  после этого возникли земные животные, из которых произошел человек. Это постепенное изменение называют постижением и объяснением, и это вызванное натурфилософией представление распространено еще и поныне. Но хотя такое количественное различие  легче всего понять, оно ровно ничего не объясняет. Представление об эманативном ходе изменения характеризует восточные воззрения.  Это - ступени последовательного ухудшения. Начальной ступенью является совершенство, абсолютная тотальность, бог. Он был творцом, и от него исходили искры, молнии, отображения, так что  первое отображение  было  наиболее похоже на него. Это первое произведение в свою  очередь не осталось бездеятельным и породило другие  создания, но эти создания были уже менее совершенны,  и так продолжалось дальше  в сторону ухудшения, так  что каждое порожденное создание было в свою очередь  порождающим,  и, наконец, этот ряд завершился отрицанием, материей, вершиной зла. Эманация, таким образом,  кончается отсутствием всякой формы. Обе формы движения односторонни и поверхностны и полагают цель в качестве неопределенной. Переход от более совершенного  к менее  совершенному  предпочтительнее, ибо, следуя  ему, мы имеем перед нашим умственным взором тип завершенного организма, а этот образ должен находиться  в нашем представлении, чтобы мы  могли понять менее  удачные организмы.

      Материя  есть та  форма, в  которой вне-себя-бытие  природы приходит к своему первому в-самом-себе-бытию,  к абстрактному для-себя-бытию, которое является исключающим  из себя и, следовательно, есть некое множество,  имеющее свое единство, как то, что связывает для-себясущее многое в некое всеобщее для-себя-бытие, находящееся одновременно  в и вне  его, - это есть тяжесть.   В механике для-себя-бытие не есть еще индивидуальное,  покоящееся  единство, которое  обладает  достаточной  мощью, чтобы подчинить себе  множество.

Вечная  жизнь  природы состоит, во-первых, в том, что идея воплощается в каждой сфере так, как она может  быть воплощена в таком конечном  существовании, подобно  тому  как  каждая капля воды отражает в  себе солнце. Во-вторых, она состоит в диалектике понятия, которая прорывает границы этой сферы, так как оно не может удовлетвориться таким неадекватным элементом и необходимо переходит в высшую  сферу.

Выступая против метафизиков, рассматривавших понятия вне связи друг с другом, абсолютизировавших анализ, Гегель выдвинул диалектическое положение о том, что понятия взаимосвязаны между собой. Таким образом, Гегель обогатил философию разработкой диалектического метода. В его идеалистической диалектике заключалось глубокое рациональное отражение. Рассматривая основные понятия философии и естествознания, он в известной мере диалектически подходил к истолкованию природы, хотя в своей системе он и отрицал развитие природы во времени.

В Гегелевской философии существует противоречие между метафизической системой и диалектическим методом. Метафизическая система отрицает развитие в природе, а его диалектический метод признает развитие, смену одних понятий другими, их взаимодействие и движение от простого к сложному.

Природа, по мнению Гегеля, это антитезис, инобытие идеи. Она представляет собой как бы набор окаменевших понятий на некоторых ступенях существования Абсолютного Духа.

Верный своему методу, Гегель выделяет три такие ступени: механику, физику и органику. Связь между ними аналогична связи тезиса, антитезиса и синтеза в логике. Однако, если там она осуществляется на самом деле и представляет собой реальный процесс, то в природе это скорее похоже на копию, иллюстрацию с оригинала. Это как бы не само развитие, а отпечаток его.

Абсолютная идея предшествует природе; мир сотворяется и вечность его воплощается в сохранности после творения. Возникновение природы Гегель начинал с организации форм ее существования, таких, как пространство и время; правда, во времени природа реализует вечные повторения, возвраты и круговороты. Содержательная наполненность пространства и время связаны с материей и движением, которые существуют неразрывно друг с другом. Синтезируется вся эта сложность во внутренней, будоражащей природу силе.

В физике Гегель пытается охарактеризовать отдельные явления природы, вскрыть между ними связи и описать иерархические последовательности. Однако в этой части работы у автора встречается много натяжек, абсурдностей, вольных допущений и неаргументированных утверждений. Так, свет Гегель представляет себе в виде наипростейшей мысли, а звук - в виде механической душевности, проявлении души в области механики. Магнетизм - это мысль в природе, имеющая трехчленную структуру: два полюса и нейтральную точку.

Третья часть философии природы посвящена проблемам жизни. В ней реализуется попытка показать, как из неживой природы осуществляется переход к живому (растительному, животному, человеческому) миру. Но различные природные формы у Гегеля не возникают одна из другой, а как бы «нанизываются» Абсолютным Духом в определенной последовательности на нить жизни.

Попытка создать философию природы диктовалась не столько интересом к природе, сколько потребностями созданной автором системы. Единство природе дает идея, и она же стремится как можно скорее миновать этот этап и вернуться к себе самой.