По каким причинам идея боговоплощения была совершенно неприемлема для первых оппонентов христиан – с одной стороны,  для иудаизма и, с другой,  для греко-римского язычества?

Сюжеты с воплощениями политеистических богов  не принимают целого ряда необходимых следствий из утверждений типа «Он/ она - человек» и т.п. Так, быть человеком означает помимо прочего,  скажем, уставать, иметь нужду в пище, стареть со временем, быть смертным.

Если, Юпитер в известной истории превратился в быка, это не означает, что теперь у этого быка одна судьба – умереть (как у всех «обычных» быков). Если богиня превращается в дерево, это не означает, что теперь, как любое дерево, и это можно запросто спилить, разрубить, таким элементарным образом убив богиню, или если дерево поджечь, то оно обязательно сгорит, как любое другое и т.д. Боги принимают только некие образы, представляются вот такими, просто действуют в данном образе на земле (столько, сколько нужно). Воплощения не мыслятся здесь онтологически.

Для эллинистической традиции и для иудаизма (двух главных оппонентов начального христианства) идея боговоплощения, как она проводилась в христианстве, была неприемлема и по другим причинам.

Для иудаизма, где Бог абсолютно иной по отношению к миру, воплощение невозможно, поскольку невозможно обретение Абсолютом «тварных», в частности, человеческих свойств. Кроме того, воплощение и для эллинизма, и для иудаизма  неприлично, унизительно. Впрочем, христианская мысль тоже оценила Боговоплощение как то, что Богу «по чину» совершенно не подобает, но на что Бог идет из любви к людям и по (в прямом смысле) сверхчеловеческому смирению (кеносис). В эллинизме материальное начало вообще воспринималось как отрицательное (либо в оценочном смысле (в гностицизме), либо в бытийном (материя - бессущностна)). Поэтому и то, что человек материален, телесен воспринималось как  его несчастный удел. Ср.: «Анализируя человека, согласно Плотину, нужно различать истинного человека и «составное целое». Истинный человек, по Плотину, есть высшая часть души, которая не спускается в чувственный мир, но остается в мире божественном абсолютно чистой и свободной. Эта высшая душа порождает свое отражение, душу низшую, которая вместе с телом и образует живое существо, являющееся сложным целым, из образа души и материального тела. Задачей человека является полностью освободиться от материального компонента и вернуться домой, в мир истинного бытия.» (История философии, М.2005, с. 166) Тот же Плотин (крупнейшая фигура в греческой философии после Аристотеля) стыдился, что у него есть тело и говорил: «Назад, в прекрасную отчизну!», имея в виду чистый, нематериальный, божественный мир. Понятно, что если  телесным брезгуют, то идея воплощения Абсолюта при таком отношении совершенно неприемлема. По этой же причине для эллинского сознания была дикой идея (телесного) воскресения мертвых как окончательного определения человеческого бытия (в единстве тала и души).

Эпикур, резюмируя эллинское представление о богах, писал: «Боги никогда не пойдут на то, чтобы стать людьми действительными». (выделено мной – О.Н.)

Христианство, говоря о воплощении второй ипостаси (воплощение Бога-Отца или Святого Духа невозможно), настаивает на том, что  человеческая природа Христа обладала всеми человеческими свойствами (кроме греховности). В Евангелиях Иисус, с одной стороны, говорит «Я и Отец - одно», с другой,  хочет есть, пить, плачет, когда видит смерть, возмущается, когда видит менял на территории Храма, и выгоняет их; чувствуя приближение насильственной смерти, молится, чтобы та его миновала, т.е. ведет себя вполне по-человечески.

В дальнейшем в истории церкви возникли различные интерпретации боговоплощения. Мысль билась над вопросом: как понять, что и Бог, и человек (несочетаемые же вещи)?

Вот несколько примеров ответов, признанных в дальнейшем ересью.

- докетизм: докеты отрицали реальность страданий Христа и его воплощения как противоречащие представлениям о бесстрастности и неограниченности Бога и утверждали иллюзорность его существования. Суть учения — нематериальность телесной оболочки и земной жизни Христа. Следствием этого было утверждение, что из-за своей нематериальности Христос не мог страдать и умереть на кресте, и, следовательно, не мог и воскреснуть.

- несторианство: Бог-Слово вселился в человека Иисуса, т.е. Иисус – просто человек, в котором однако пребывал Бог.

- монофизитство: в Христе только одна природа – божественная; Иисус Христос – Бог, но не человек (видимый образ Христа был именно видимостью)

Как сочетаются в Христе эти 2 природы – божественная и человеческая – в формулировке, которая была принята как ортодоксальная? Ортодоксальный ответ: божественное и человеческое неслитно соединилось в Иисусе Христе (т.е. нет полубога-получеловека, как, например, в греческой мифологии); нераздельно (т.е. нельзя отделить одну природу от другой), неразлучно (т.е. навечно). Тем самым Бог, согласно христианской доктрине,  действительно воплотился, действительно родился, действительно страдал, действительно умер, а не просто как будто так казалось.

Ортодоксальный ответ означает в частности, что воплощение Христа предполагало для него обязательную смерть (поскольку Христос – человек во всех смыслах, значит  смертен). Ср. слова Августина: «Бог свободно входит в жизнь, о которой заранее знает, что и для Него Самого из нее нет другого исхода, кроме как через смерть». (Ср. с тем, что было выше сказано  о богах в политеизме.)

Наконец, воплощение (жизнь, смерть и воскресение) Иисуса Христа в евангельских рассказах связано с совершенно конкретным местом и временем. То обстоятельство, что  Бог входит в человеческую историю, исключительно важно для христианства. Настолько, что временная маркировка вводится в перечень самых важных положений христианства (Символ веры), в котором говорится, что Иисус был распят при Понтии Пилате. Ср. различные мифологические сюжеты, в том числе с воскресением различных богов. Что происходило в Египте, когда с Осирисом произошло то-то, с Исидой то-то и т.д.? Постановка вопроса бессмысленна, т.к. такая корреляция не проводилась и для создателей таких сюжетов, и для их потребителей это было совершенно не важно.