О. Шпенглер о цивилизации как заключительной стадии культурного процесса, своеобразной агонии культуры

Циклическое развитие культур

Вопрос можно поставить и более широко. А является ли в действительности культура мощнейшим всплеском духа? Можно ли говорить о том, что все формы культурного творчества равнозначны? Мыслители разных эпох пытались провести разграничение между истинным воспарением человеческого духа (культурой) и рутинным воспроизведением застывших форм деятельности человека (цивилизацией). Однако есть ли сегодня основания для различения культуры и цивилизации?

Среди тех, кто пытался ответить на этот вопрос, был и упоминавшийся ранее немецкий философ О. Шпенглер. В основе его концепции культуры, изложенной им в широко обсуждающейся и поныне книге «Закат Европы» (1918—1922), лежит уподобление (аналогия) культуры живому организму. Точно так же, как живые организмы проходят определенные стадии (фазы, циклы): рождаются, живут, расцветают, дряхлеют и умирают, «цветение» культуры невечно, оно утрачивает свой жизнеутверждающий пафос. Умирая, культура перерождается в цивилизацию.

По мнению О. Шпенглера, культурно-исторические типы загерметизированы, непроникаемы друг для друга. Эта мысль, напомним, содержалась и в книге «Россия и Европа» Н.Я. Данилевского, который считал историческим законом непередаваемость культурных начал. Однако такое понимание культуры подверг критике еще В.С. Соловьев, утверждавший, что действительное движение истории состоит главным образом в этой передаче культурного наследия. Так, возникший в Индии буддизм был передан народам монголоидной расы и определил собой духовный характер и культурно-историческую судьбу всей Восточной и Северной Азии. Разноплеменные народы Передней Азии и Северной Африки, составлявшие, по Н.Я. Данилевскому, несколько самостоятельных культурно-исторических типов, на самом деле сперва усвоили просветительные начала эллинизма, затем – христианство и, наконец, исламскую религию аравийского пророка Мухаммеда (VI—VII вв.).

Еще примеры. Христианство, появившееся среди еврейского народа, даже дважды нарушило «исторический закон», о котором писали О. Шпенглер и Н. Я. Данилевский: сначала евреи передали свою религию греческому и римскому миру, а потом через эти два культурно-исторических типа – германо-романскому и славянскому, помешав им исполнить требование теории – создать собственные религии. Вероисповедные различия внутри самого христианства также не соответствуют данной теории, ибо «единый» германо-романский мир разделился между католичеством и протестантством, а славянский – между католичеством и православием, причем и православие не было выработано самим славянством, а было целиком воспринято от Византии, т. е. от совершенно другого культурно-исторического типа.

Подобное противоречие можно обнаружить и в концепции О. Шпенглера, утверждавшего, что представитель одной культуры не в состоянии проникнуть в ядро другой культуры, хотя в его работе «Закат Европы» содержатся чрезвычайно глубокие, захватывающие воображения древних культур. Как же он сумел восстановить образы давно ушедших эпох, если, по его же словам, культуры непроницаемы?

Однако несмотря на явные противоречия, в книге О. Шпенглера есть и чрезвычайно неожиданные, можно сказать, пророческие утверждения. В частности, в начале ХХ-го столетия, т.е. задолго до того, как компьютер «вычислил» обреченность технической цивилизации, указав на исчерпанность энергетических и сырьевых ресурсов на Земле, О. Шпенглер в жанре мистического постижения писал о подорванности европейской культуры, о ее закате.

Мы знаем сегодня, что не только европейская культура, но и вся западная цивилизация, которая обрела планетарные формы (ее обычно называют техногенной, т.е. порожденной техническими достижениями европейцев), мчится к собственным пределам. У этой цивилизации, рожденной фаустовским духом, нет будущего. На смену ей должна прийти цивилизация антропогенная, т.е. «скроенная по меркам» человека, а не машины. Однако никто не знает, как выцветший дух европейской культуры может явить чудо преображения... Возможно, здесь сможет помочь знание истории культуры, понимание ее смысла, сути?

С точки зрения О. Шпенглера, культура – это первофеномен всей прошлой и будущей всемирной истории. Всякая культура переживает все возрасты отдельного человека. Чтобы уяснить себе, в каких образах протекает угасание западной культуры, рассуждал О. Шпенглер, необходимо сперва понять, в каких отношениях вообще любая культура находится к видимой истории, к жизни, к душе, в каких формах она обнаруживается. Народы, языки и эпохи, битвы и идеи, государства и боги, искусства и их плоды, хозяйственные формы и мировоззрения, великие люди и грандиозные события – все это символы и, как таковые, они подлежат толкованию...

Не случайно, развивая мысль об обособленности культур, О. Шпенглер особенно резко отзывался о понятии «человечество». Да, народы живут на Земле, но они оказываются в разновременном пространстве. Ведь культуры живут и умирают. Это происходит в разных ареалах. «Но человечество, – отмечает О. Шпенглер, – не имеет никакой идеи, никакого плана, совершенно так же, как их не имеет какой-нибудь вид бабочек или орхидей». Стоит только, по мысли О. Шпенглера, этому фантому исчезнуть из кругозора проблемы исторической формы, как тотчас же всплывает поразительное богатство действительных культурных форм. Вместо монотонного образа растянутой в линию всемирной истории можно видеть множество могучих культур, с первозданной силой расцветающих на лоне родной местности... «Каждая из них дает собственную форму своему материалу – человечеству; каждая из них имеет собственную идею, собственные страсти, собственные жизнь, волю, чувство и собственную смерть».

В современной культуроведческой литературе складываются два в основе своей родственных представления о человечестве, хотя в первом случае подразумевается единая судьба народов, населяющих земной шар, предполагается, что межкультурные связи приведут к выработке единой общепланетарной культуры, а в другом случае речь идет о собирательном понятии, которое отражает лишь высокую степень абстракции; идея единой глобальной культуры отвергается; общечеловеческое единство мыслится как связанная незримыми узами мозаика культур. В этом смысле культура действительно развивается циклично.

Французский философ Жак Маритен (1882–1973) дал оригинальную трактовку проблемы соотношения культа и культуры. Ж. Маритен отмечает, что слово «культура», обозначающее процесс развития человеческого разума в целом, вполне заменимо словом «цивилизация», которое также обозначает процесс развития, но уже, с одной, частной, стороны – как рождение городов и гражданской жизни. Таким образом, Ж. Маритен отвергает идею О. Шпенглера, противопоставившего науку цивилизации. Ж. Маритен полагает, что культура и цивилизация не только материальны, но и духовны.

Английский историк, философ и социолог А. Тойнби (1889–1975) рассматривал цивилизацию как единицу исторического процесса. По А. Тойнби, каждая цивилизация проходит в своем развитии ряд стадий: возникновение, рост, надлом и разложение, после чего уступает место другим цивилизациям.

Профессор Гарвардского университета С. Хантингтон выдвинул культурологическую гипотезу о том, что современная мировая политика вступает в новую фазу, когда источником конфликтов станет не идеология и экономика, а культура. Он полагает, что именно она будет теперь определять важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов. По его словам, наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться не между нациями-государствами, а между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Это приведет к тому, что каждая цивилизация станет осознавать свою идентичность, то есть особость. «Линии разлома между цивилизациями, – считает Хантингтон, – это и есть линии будущих фронтов». В наши дни возникают новые культурно-цивилизационные проекты будущего. Скажем, в рамках трансперсональной культурологии рождается идея новой, нетехнической цивилизации. Свои проекты будущего предлагают и экологи.