Т.Манн – новеллист.

Новеллы Манна. К их числу относятся прежде всего "Тристан", "Тонио Крегер" и "Смерть в Венеции".

Взаимоотношение искусства и жизни -- такова основная тема наиболее крупных и значительных новелл Томаса Манна.

Наиболее значительные ранние новеллы Томаса Майна непосредственно связаны с этой проблемой.

Позиция Томаса Манна как художника весьма интересна и оригинальна. Постепенно создавшаяся отчужденность искусства от жизни являлась и для него несомненным фактом. И истинные исторические и общественные причины этого отчуждения были в то время так же мало понятны Томасу Манну, как до него Флоберу, Бодлеру и Ибсену.

Но Томас Манн относится к этому вопросу менее трагически, менее фаталистически, чем его предшественники во всяком случае он не всегда относится к этой проблеме трагически и фаталистически, и менее всего в своем замечательном раннем произведении -- новелле «Тонио Крёгер». В ней герой искренне и страстно возмущается типом художника, который гордо устраняется от жизни. Крёгер тоже считает отчужденность художника от жизни непреложным фактом. Ведь его собственная биография, -- сжато и мастерски рассказанная Томасом Манном, - ничто иное как история отчужденности.

Правда, Тонио Крёгер особенно подчеркивает, что уже с ранней юности не он удаляется от жизни, а жизнь устраняет его от участия в ней, Тонио Крёгер проникнут страстным, неутолимым стремлением к общению с обыкновенными средними людьми. Еще мальчиком он пытается подружиться с простыми, шаловливыми, увлекающимися спортом детьми. Он влюбляется в веселую, разговорчивую белокурую девочку, которая совершенно не интересуется тем, что увлекает его. Любовь его так и остается без ответа. Отношение к нему людей заставляет его уйти в себя, предпочесть одиночество, а позднее отдаться художественному творчеству.

Но тоска остается. И эта тоска является основной, характерной чертой умственного и художественного облика Тонио Крёгера. С нею связано для него противоречие между искусством и жизнью. В беседе со своей приятельницей он совершенно точно объясняет, что он понимает под словом «жизнь». «Не думайте о Цезаре Борджиа или о какой-нибудь хмельной философии, поднимающей его на щит! (намек на жизненную философия Ницшк - Г.Л.). Для меня он ничто, этот Цезарь Борджиа, я ничего не дам за него и вообще никогда не пойму, как можно исключительное и демоническое возводить в идеал. Нет, «жизнь», вечным контрастом противостоящая интеллекту и искусству... не как необыкновенное предстает она нам, необыкновенным; напротив, нормальное, пристойное и приветливое есть область нашей страстной тоски -- жизнь во всей ее соблазнительной банальности».

Это признание Тонио Крёгера очень важно. Оно, с одной, стороны, поднимает всю проблему искусства и жизни на большую высоту, чем, например, у Ибсена. С другой стороны, оно дает нам ключ к пониманию всего развития Томаса Манна.

Когда Тонио Крёгер заканчивает свою «исповедь», русская художница, Елизавета Ивановна, отвечает ему, и ответ ее очень интересен. Она говорит: «Решение состоит в том, что вы, вот такой, как вы здесь сидите, просто-напросто обыватель... Вы -- обыватель на ложных путях, Тонио Крёгер, заблудившийся обыватель».

Эта беседа ясно указывает, как глубоко ставит проблему искусства и жизни Томас Манн. Тонио Крёгер рассматривает свою судьбу, судьбу художника, свое отречение от жизни уже не так, как это делали Сольнес и Рубек, то есть не как результат абстрактно взятого взаимоотношения искусства вообще к жизни вообще, а как общественную проблему. Томас Манн не придерживается современного, свойственного анархической богеме, воззрения, будто изображенное в этой новелле «одиночество художника» означает действительный отказ от буржуазного понимания жизни. Он отдает себе отчет в том, что его художник, живущий только самим собою, остается представителем буржуазии. Трагедия художника у Томаса Манна разыгрывается в пределах буржуазного общества.

Но тем самым вопрос этот осложняется. У Томаса Манна тотчас возникает следующий вопрос: что такое буржуа? Поскольку в этой новелле изображается только страстное стремление Тонио Крёгера к жизни (к жизни, неразрывно связанной с его классом, с буржуазией) и поскольку все происходящее рассматривается с точки зрения этого страстного стремления, ответ кажется простым и ясным. Белокурый мальчик и белокурая девочка, которые, не задумываясь ни над чем, болтают и танцуют, не задумываясь ни над чем выполняют свои обычные, повседневные обязанности, -- это и есть буржуазия. Когда же Манн вплотную сталкивается с жизнью все становится для него значительно сложнее.

Тонио Крёгер -- буржуа, сбившийся с пути, тоскующий по буржуазии. Где же видит Томас Манн истинного буржуа, «нормального» буржуа? В романе «Будденброки» дан на это ясный ответ: в прошлом. Тогда, когда буржуа был еще кровно связан с великими традициями буржуазной культуры. Конечно, Томас Манн изображает и современных настоящих буржуа. Но у них мало общего с терзаемым тоской Тонио Крёгером. Грубый эгоизм, бездушное делячество современных капиталистов, беспощадность, готовность ступать через трупы не только в деловой, но и в частной, личной жизни ради прихоти и каприза, -- все это имеет очень мало общего с такими образами тоскующих буржуа, как Томас и Тонио, и с мировоззрением самого Томаса Манна (вспомним новеллы: «Луисхен», «Маленький господин Фридман» и др.). Где же истинные буржуа Томаса Манна?

Ha этот вопрос Томас Манн пытался ответить в течение всей своей жизни, и потому проблема противоречия между искусством и жизнью приобретает его творчестве общественно-критический и гуманистический характерен именно потому, что он в течение всей своей жизни страстно искал этого буржуа, но, как честный писатель, изображающий только то, что действительно видит, никогда не мог найти его, -- именно поэтому косвенным образом дает он уничтожающую гуманистическую критику капиталистической культуры.

Трагическая оторванность современного художника от жизни предстает, как некий социальный рок. Настоящий, честный художник не хочет быть оторванным от жизни. Художник Томас Манн по своему темпераменту, по своему мировоззрению далеко не революционер. Но жестокость и узость буржуазной жизни обрекает его на одиночество, заставляет его, если он хочет остаться художником, уйти из буржуазной среды. Но при этом он еще не порывает связи со своим классом, с буржуазией, не отказывается от буржуазного мировоззрения. Напротив, страстная мечта о простой, не разъедаемой сомнениями, крепко стоящей на ногах и, вместе с тем, не варварской и не тупой буржуазии пронизывает его ранние произведения.

Из всех выдающихся гуманистов нашего времени Томас Манн наиболее медленно и с наибольшим трудом отходит от мировоззрения и от предрассудков, связанных с его происхождением и развитием.

Изданные теперь новеллы Манна показывают, как медленно совершался процесс отхода писателя от буржуазии. Но в то же время мы видим, что этот процесс ведет свое начало с первых лет творческой деятельности Томаса Майна. Вот почему его теперешнюю критику капиталистического, фашистского варварства следует рассматривать не как внезапный поворот, а как неизбежный результат сложного, противоречивого развития художника и человека.

Жизнь и искусство, буржуазность и красота, действительность и мечта--все в больном буржуазном обществе, в этой атмосфере распада напоено тоской, все имеет свои глубокие социальные корни, все противоречиво и, вместе с тем, многочисленными нитями связано одно с другим. Этими сложными, переплетающимися взаимоотношениями объясняется реалистическая и все же постоянно склоняющаяся к гротеску, к поэтической фантастике ирония новелл Томаса Манна, никогда не имеющая открытого, грубого характера.

Эта ирония дает возможность Томасу, Манну изображать такие тонкие и в то же время острые трагикомедии на тему о судьбе художника, как «Тристан», как новелла «Смерть в Венеции». Ирония помогает Томасу Манну легко и правдиво изображать различные типы авантюристов и филистеров.

Многие из реалистических новелл Томаса Майна проникнуты романтическим духом, фантастикой (напомним новеллу «Платяной шкаф»). Замечательные переходы от мечты к действительности, своеобразная, ироническая поэтизация повседневной жизни напоминает, несмотря на все стилистические различия, новеллы романтиков. И это не случайно. Ибо в романтической поэзии впервые нашло выражение, как важная составная часть мировоззрения, противоречие между искусством и жизнью.

Тема новеллы «Тристан» (1902) несовместимость буржуазной пошлости и искусства, подлинной красоты. В туберкулезный санаторий, расположенный высоко в горах, приезжает очаровательная Габриэлла Клетерьян -- жена богатого купца. В нее влюбляется чудаковатый, никому не известный писатель Спинель. Однажды вечером, оставшись с ней наедине, он уговаривает ее сыграть «Тристана» Вагнера. Страсть, звучащая в музыке, потрясает Габриэллу. У нее начинается обострение болезни, и вскоре она умирает. Писатель раскрывает глубину внутреннего мира художника, величие и незащищенность подлинного чувства, гибнущего при столкновении с грубой и безжалостной действительностью. Изображение жестокой и агрессивной силы, враждебной всему прекрасному, Томас Манн распространяет и на сферу чувств. Конфликт художника с обществом исследован также в новелле «Тонио Крёгер» (1903). Сложнейший комплекс проблем -- природа прекрасного, истоки творческого вдохновения, ответственность человека перед другими, соотношение совершенства и морального начала в искусстве, обреченность красоты на поругание -- поставлен в новелле «Смерть в Венеции» (1912). В ней рассказывается о роковой одержимости стареющего писателя красотой, нашедшей физическое воплощение в облике мальчика-поляка. Эта новелла относится к шедеврам «малой прозы» писателя.

В новеллах Томаса Манна, оригинальных по форме, актуальных по тематике, отражено наследие более чем столетнего развития. В них своеобразными и, вместе с тем, типичными художественными приемами вскрыт целый комплекс проблем, имевших решающее значение для всей буржуазной литературы прошлого века, в особенности второй половины этого века. Таким образом, эти новеллы--не только высокохудожественные литературные произведения, но и культурные и исторические документы непреходящей ценности.

Новелла "Тонио Крегер" отчетливо показала эволюцию Т. Манна во взгляде на искусство. Его герой, представитель "духа", хотя и сознает свое превосходство над представителями "жизни", все-таки ее не презирает, ибо понимает, что "если что может сделать из лищэатора поэта, то как раз... любовь к человечному, живому, обыденному", а без этого его голос "останется гудящей медью и кимвалом бряцающим". Это - своеобразный манифест, и не только героя новеллы, но и ее автора

В защиту искусства, порождаемого чувством и жизнью, Т. Манн выступает и в новелле "Смерть в Венеции" (1913). Главный ее герой - стареющий писатель Густав Ашенбах. Автор не случайно сравнивает процесс литературного труда Ашенбаха с работой "продуцирующего механизма": его книги холодны, они - результат "постоянных усилий", а не естественное порождение подлинного таланта, согретого любовью к людям. "Внутренняя опустошенность" и "биологический распад", фальшь и "разрушительная тоска" - суть как личности Ашенбаха, так и его творчества, глубоко декадентского по своему содержанию. Во всей полноте эти черты проявляются в истории роковой страсти Ашенбаха к юному Тадзио. Важно понять, что эта любовь стала не причиной смepти, а лишь последней вехой на пути писателя к ней. Поражение же Ашенбаха - это поражение не искусства вообще, а только того искусства, которое представляет он, - лишенного человечности, исполнетюго "лжи и шутовства", толкающего "к бездне".