Творчество Эмилии Бронте.

В суждениях современников и потомков Эмилии Бронте (1818 – 1848) не раз звучала мысль, что она в гораздо большей степени поэт, чем романист. Между тем в историю литературы Эмили вошла прежде всего как создатель романа «Грозовой перевал».

Эмилия (1818 – 1848) была самой загадочной из сестер – худенькая, застенчивая, очень замкнутая, скрывающая от всех глубинные движения души и чувства. О ее жизни и личной судьбе почти не сохранилось сведений, хотя в самых общих чертах ее биография включает все то, что пережито ее братом и сестрами.

Как и ее сестры Эмилия недолго пробыла в приюте для детей священников, получила домашнее, далеко не систематическое образование под руководством старшей сестры Шарлотты. Их связывали те же детские увлечения, та же рано вспыхнувшая любовь к поэзии, чтение Гомера и Вергилия, Шекспира и Мильтона, Байрона и Шелли.

Как и остальные сестры, Эмили начала в семнадцать лет работать гувернанткой в школе. «Тяжелый труд с шести утра и до одиннадцати вечера с одним перерывом в полчаса для упражнений. Это рабство! Боюсь, что она не сможет все это выдержать», –писала Шарлотта, работавшая вместе с ней.

Но самым мучительным было отсутствие свободы, времени для творчества, ощущение одиночества. Не менее тягостным для Эмили было и пребывание с сестрой в Брюсселе, в пансионе Эгера, где ее терзали ностальгия по дому, родным пустошам и болотам, мысли о близких. Глава учебного заведения, педагог умный и тонкий, отметил своенравный и противоречивый характер девушки, свойственный ей мужской склад ума и то, что она могла бы быть «великим навигатором». Все эти качества так или иначе нашли отражение в ее творчестве.

Через три месяца Эмилия вернулась домой, чтобы принять на плечи весь груз домашних забот и хлопот, была счастлива, увидев родной пейзаж, заветную тетрадь, куда записывала стихи. По свидетельству Шарлотты, сестра очень любила окружающую Хоуорт болотистую местность, поросшую вереском. В не защищенных от ветра, заброшенных уголках она «находила своеобразную прелесть». А в дневнике записала, что всех нашла в добром здравии, за исключением брата, но надеется, что ему будет лучше. С Брэнуэллом ее связывала дружба, она была его любимой сестрой, терпимо относившейся к его нескладной жизни, проявлявшей постоянно жалость и сострадание, но он уже безнадежно погибал от алкоголя, наркотиков и чахотки. Тяжелая атмосфера внутри семьи, домашние заботы предоставляли ей изредка время, чтобы в компании с верным псом отправляться в небольшое путешествие по холмам, вид которых не мог произвести романтическое впечатление, а однообразный пейзаж, по словам Шарлотты, мог только навеять тоску. Однако для Эмилии он был фоном ее радостей и печалей, местом действия  единственного поразительного романа «Грозовой перевал».

Достаточно выразительно характеризует жизнь Эмили Бронте один из биографов, английская писательница второй половины XX века Мюриел Спарк: «Нет никаких свидетельств, что она так или иначе планировала свое будущее. Наоборот, она словно больше всего на свете хотела избежать необходимости «устроить» свою жизнь… Да, Эмили Бронте словно твердо решила, что ее жизнь должна подходить под определение: «Лишенная каких- либо событий». И не потому, что была к ней равнодушна. А как раз напротив: потому, что ее полностью поглощало собственное жизненное призвание. И все свои усилия Эмили направляла на то, чтобы определить этот смысл – и прямо через свое творчество, и косвенно через посредство домашних и семейных обязанностей. Тратить же время сверх этого на улучшение собственного жребия ей было в тягость, и в конечном счете она для себя не сделала практически ничего».

Творчество Эмили было средоточием ее существования, поэтому вести речь о ее жизни – это значит говорить о ее творчестве. Прелюдией к серьезным занятиям литературным делом послужила история вымышленной страны Ангрии и королевства Гондол, некоего острова в Тихом океане, где жили сильные мужественные люди, охваченные страстями. Фантазия юной Эмилии воссоздавала страшные картины заговоров и убийств, поразительных подвигов. Моряки Гондола совершили нападение на остров Гаалдин, где поднялось восстание и началась неистовая борьба республиканцев и роялистов. Все сплелось в единый узел: впечатление от романов Анны Радклиф, подвиги благородных рыцарей из романов Вальтера Скотта, баллады Оссиана, мятежный дух байроновских поэм, но кроме того – рассказы отца о недавних наполеоновских войнах и картина политических событий в самой Англии тех лет.

Так был дан импульс поэтическому творчеству, и в первом сборнике, изданном сестрами Бронте, рецензент отметил особо стихи Эмилии, посвященные природе. Мысли и чувства в ее стихах сливались воедино, переходили друг в друга – черта, характерная для романтического мироощущения. Проявление красоты она искала в окружающем ее пейзаже, в высоких движениях души, в борьбе за свободу личности. Мысли Эмилии о жизни, смерти, бессмертии, природе божественного имели особую глубину и проникновенность, что позволило более поздним критикам сравнивать ее с Шекспиром.

Бывают веры — пыль,

Стоячая вода самообмана,

Растений мертвых гниль

И праздность пен на гребнях океана,

Гармония мира, по мнению Эмилии, вбирала в себя пение жаворонков, пасущихся в долине овец, снежные бураны, свирепый ветер, а также самого Бога.

В краю холмов какая скрыта сила?

Какой любовью и бедой чреват?

Земля, что сердце к жизни пробудила,

Вмещает все: и Божий Рай и Ад.

Мощные по звучанию темы неожиданно соседствуют в ее поэзии с сиюминутными наблюдениями и сопряжены с удивительной простотой языка. Эмилии не свойственно широкое использование метафор, усложненных поэтических конструкций, экспериментов с ритмом стиха.

И тем не менее ее поэтическое творчество оказывает интенсивное эстетическое воздействие. Ей свойствен философский склад мышления. Будучи в творчестве и в жизни носителем высоких нравственных принципов, Эмилия Бронте, как и ее любимый Вордсворт, была убеждена, что «поэзия есть истина, которую страсть доносит до сердца живой»:

О жизнь  – как страшно было в ней  

Зреть лицемерье, фальшь, разврат,

Бежать в себя и  –  что страшней —

В себе найти весь этот ад. 

Шарлотта Бронте заметила, что «свобода – воздух Эмилии». Дух свободолюбия ярко проявляется в поэзии. Лирический герой произведений Э.Бронте сродни героям поэтов –романтиков (Шелли, Байрона, Вордсворта, Колриджа). С двумя первыми ее роднит дух протеста и непримиримости, смелость вызова, бесстрашие, с двумя вторыми – пристальный интерес к жизни природы, образ одинокого странника. Однако, в отличие от поэтов «озерной школы» в изображении Эмилии природа – это могучая стихия, а человек свободолюбив и силен, он преодолевает страдания и горечь одиночества. В поэзии прозвучал также яростный протест против любых форм насилия, что позволило Суинберну именовать ее «великий, страстный гений». Страстность Эмилии, ее стремление к внутренней свободе нашли особенно яркое воплощение в прозе.

Роман «Грозовой перевал» (1847) – явление совершенно уникальное в английской литературе. В нем ощущается влияние Дефо и Ричардсона, В. Скотта и Шелли. Можно говорить о блестящем продолжении реалистической традиции, идущей из глубины английской литературы XVIII века. Однако Эмилии Бронте не свойственны тенденции бытописательства, морализаторство; как писателя ее отличает философское мышление и яркое поэтическое воображение.

В произведении Э. Бронте живет романтическая традиция, сливающаяся с реализмом, проникновением в извечно-человеческие, а тем самым и современные коллизии: мастерство писательницы проявляется в глубине психологических характеристик и романтической символике.

Дух романтизма воплощен в произведении с огромной эмоциональной напряженностью. Не случайно «Грозовой перевал» называли «романтичнейшим из романов» (У. Пейтер), «дьявольской книгой, объединившей все самые сильные женские наклонности», одним из самых лучших романов «по силе и проникновенности стиля» (Д.Г. Росетти), «одним из манифестов английского гения… романом, перерастающим в поэзию» (Р. Фокс). «Грозовой перевал», как считал Р. Фокс, – одна из «самых необычных книг, созданных человеческим гением, но все это потому, что она – вопль отчаяния и муки, исторгнутый из души Эмили самой жизнью». Известная писательница XX века В. Вульф писала: ««Грозовой перевал» – книга более трудная, чем «Джейн Эйр», потому что Эмили – больше поэт, чем Шарлотта. Шарлотта все свое красноречие, страсть и богатство стиля употребила для того, чтобы выразить простые вещи: «Я люблю», «Я ненавижу», «Я страдаю». Ее переживания, хотя и богаче наших, но находятся на нашем уровне. А в «Грозовом перевале» Я вообще отсутствует. Здесь нет ни гувернанток, ни их нанимателей. Есть любовь, но не та любовь, что связывает мужчин и женщин. Вдохновение Эмили – более обобщенное. К творчеству ее побуждали не личные переживания и обиды. Она видела перед собой расколотый мир, хаотическую груду осколков и чувствовала в себе силы свести их воедино на страницах своей книги. От начала и до конца в ее романе ощущается этот титанический замысел, это высокое старание – наполовину бесплодное – сказать устами своих героев не просто «Я люблю» или «Я ненавижу», а – «Мы, род человеческий» и «Вы, предвечные силы».

Э. Бронте мифологизирует реальные конфликты; создавая апофеоз всепоглощающей страсти героев, она изображает их общественную трагедию. «Грозовой перевал» – это роман о любви в условиях социального неравенства и несправедливости. В романе изображена Англия, какой она была в 40-е годы XIX века; Э. Бронте повествует не только о любви вообще, она говорит о выгодах, которые сулит прочное общественное положение, о браках по расчету, о смысле и роли религии, и взаимоотношениях между богачами и бедными.

Мир, возникший в романе Э. Бронте, – не воплощение гармонии; скорее это – поле жестокой борьбы, но он в то же  время поразительно красив. В реальной жизни она ощутила атмосферу жестокости, взаимной ненависти, ужаса, возможно, отчасти навеянного и романами Анны Радклиф и Льюиса. Герои «Грозового перевала» – высоконравственные Линтоны и диковатые Эрншо с их суровым пуританизмом, странностями поведения, грубостью – сформированы тусклой, монотонной жизнью Йоркшира. О героях «Грозового перевала» У. Пейтер писал: «Эти фигуры, исполненные таких страстей, но вытканные на фоне неброской красоты вересковых просторов, являют собой типичные образцы духа романтизма». Персонажи романа – часть мира, состоящего из болот, пустошей и скудной каменистой почвы, они привязаны к тяжелому климату, северным пронизывающим ветрам. Грубые валуны ограждают их поля, а собственные дома напоминают маленькие крепости. Люди эти подобны скалам, как скажет один из героев романа.

Сюжет романа отчасти был навеян семейными преданиями, в частности историей о таинственном найденыше, который, мстя за испытанные в детстве невзгоды, унижения и оскорбления разорил воспитавшую его семью. По воспоминаниям Шарлотты, Эмилия «особенно интересовалась теми трагическими и ужасными событиями, которые поневоле поражают людей, знакомых с историей любой дикой местности».

Пейзаж становится в романе соучастником и предвестником событий. Вересковые поля и торфяные болота озаряются блеском молний, на них падает тень предвещающих бурю грозовых туч; раскаты грома сопутствуют переживаниям мятущихся и страдающих героев. Мрачноватую атмосферу бытия иногда украшают лишь краски звуки. Болота очень красивы в краткий миг солнечного восхода, когда среди тишины раннего утра ухо улавливает мелодию водной струи. В тихие дни на Грозовом перевале хорошо слышен колокольный звон. Но гармонию постоянно нарушают бушующие страсти человеческих отношений.

Вымышленный мир сплетался в романе с миром реальным. Англия переживала в ту пору серьезные политические и социальные катаклизмы, что не могло не отразиться на социальной атмосфере, на характерах людей, пытающихся приспособиться к изменившейся жизни. Быт и нравы провинциального Йоркшира являются фоном для развернувшейся драмы с яркими героями, страстями, экспрессивной символикой.

Композиционно роман построен мастерски. Судьба главных героев в целом известна еще в начале произведения, но тем не менее разворачивающееся далее повествование насыщено такой динамикой, борьбой характеров, которое позволяет сохранять внутреннюю напряженность. Главные действующие лица не только говорят сами за себя, но и представлены через восприятие других персонажей, благодаря чему возникает ощущение особой объемности романа.

Внешняя канва повествования передана автором в руки Локвуда, прибывшего в этот провинциальный угол из мира более цивилизованного, но в то же время совершенно лишенного накала страстей. Он – человек сдержанный, воспитанный, что накладывает отпечаток на характер его впечатлений. Другим рассказчиком является Нелли Дин, служанка, доверенное лицо семьи Эрншо и Линтонов. Ее восприятие событий несет на себе печать определенного социального положения. Использование двух рассказчиков, каждый из которых по-своему интерпретирует происходящее, позволило Э.  Бронте создать двойной фокус повествования и дополнительно драматизировать его. Кроме того в повествование включаются вставные эпизоды, письма, отрывки из дневников. Преобладающим становится лирическое и драматическое начало; эпическое повествование отходит на второй план.

Сложная композиция позволяет держать читателя в постоянном напряжении. В центре повествования оказывается история любви дворянки Кэтрин Эрншо и бездомного сироты Хитклифа.

Писательница начинает произведение с изображения перипетий взаимоотношений  маленьких Хитклифа и Кэти, отец которой взял когда-то на воспитание этого мальчика. Бунтарские натуры, родственные по духу, они с первых встреч тянутся друг к другу. В детстве мальчик и девочка были очень дружны и вполне счастливы, бегая по цветущей вересковой пустоши, которая казалась им раем. Однако позже любовь столкнулась с моральными и социальными правилами, жестоко продиктованными обществом.

В произведении противопоставляются два мира – подкидыша Хитклифа и обитателей помещичьих усадьб. Мир зла воплощен в тиране Хиндли, в Джозефе, избивающем Хитклифа. Сильный характер Хитклифа, природная гордость и честность противопоставлены заурядности и дворянской спеси его соперника Эдгара Линтона. Измена Кэтрин, которая предпочла благополучную жизнь на Мызе Скворцов жизни с Хитклифом, нанесла ему незаживающую рану, но не убила его любви. «Я не могу жить без жизни моей! Не могу жить без моей души!» – говорит он.  Потрясенный Хитклиф становится воплощением ужасной мести, превращая в жертвы тех, кто, по его мнению, лишил его права на счастье и любовь, сделал изгоем. Тема неистовой любви переплетается с темой униженных и оскорбленных.

Хиклиф – бунтарь, поднимающийся против установленных порядков, против бога и религии, против зла и несправедливости. Во многом под стать ему и Кэтрин – тоже сильная и яркая личность, которую отличает природный ум и решительность. Но мир все же оказал не нее свое пагубное воздействие. Прекрасно понимая, что брак ее с Эдгаром Линтоном внутренне несостоятелен, Кэтрин все же выходит за него замуж и предает самое дорогое, что было в ее жизни – любовь к Хитклифу. При этом она хорошо осознает, к кому питает истинную и глубокую привязанность, о которой говорит: «… Я и есть Хитклиф! Он… все мое существо». Уход Хитклифа, узнавшего о желании Кэтрин выйти замуж на другого, а затем его возвращение приводят молодую женщину к быстрой смерти.

Любовь, изображенная в романе, лишена гармонии, но ее нет и в окружающем мире, где действуют разрушительные силы. Тема спокойного и безмятежного счастья не интересует Эмилию Бронте как романиста. Она отдает предпочтение крупным сценам, чрезвычайно эмоционально насыщенным. Каждая из них представляет собой кризис человеческой души.

Трагизм в «Грозовом перевале» связан не с темой гибели героев, как в «Ромео и Джульетте» Шекспира, но с нарушением гармонического начала внутри человека. Хитклиф и Кэтрин могли быть счастливы лишь до тех пор, пока между ними не встали деньги, предрассудки, условности. Однако ничто не смогло убить их любовь друг к другу. И потому понятен отчаянный крик Хитклифа: «Почему ты предала собственное сердце, Кэти?» Сцена смерти возлюбленной, исповедь самого Хитклифа – наиболее значимые моменты их жизни. В кульминации Э. Бронте достигает трагизма, достойного великого Шекспира. С ним связано и немало реминисценций, встречаемых в романе. Чувство, охватившее главных героев, последующая их смерть являются вызовом сложившейся системе общественных отношений.

Хитклиф уходит в добровольное изгнание, чтобы бороться за свою Кэтрин. Он многое претерпел в жизни, но несправедливое общество, которое стало ему ненавистно, воспитало его по своему образу и подобию. Поэтому герой посвящает свою жизнь мести. Он женится на сестре Линтона и превращает ее жизнь в цепь бесконечных унижений, прибирает к рукам имущество Эрншо, обращаясь с его сыном Гэртоном так же, как когда-то обращались с ним, силой и хитростью заставляет дочку Кэтрин Кэти выйти замуж за своего тяжело больного сына. Но в конечном итоге герой понимает бесплодность и пагубность избранного им пути. «Подобно тому, как Кэтрин была вынуждена полностью осознать весь нравственный ужас измены своей любви, так и он, Хитклиф, тоже должен был понять весь ужас собственной измены своей человеческой сущности», – пишет А. Кеттл. Человеческое одерживает в герое победу, и он отказывается от мести Кэти и Гэртону, молодым бунтарям, отстаивающим свое право на счастье.

Сильные характеры не поддаются рациональной оценке, анализу. Э. Бронте воспринимает своих персонажей лишь в единстве с окружающим миром. Насилие и жестокость способны разрушить не только личность, но и все существующее вокруг. Умопомешательство Кэти связано с ее собственным решением оставить Хитклифа, натуру наиболее яркую на общем фоне. Все герои очень одиноки. В момент кризиса они не ждут помощи или понимания даже со стороны тех, кого они любят. И уж тем более они не склонны к христианскому смирению. Главные персонажи похожи друг на друга. Их страсть обнаруживает себя во вспышках гнева, жестокости, которая тем не менее не поглощает их. Есть нечто стоящее выше эмоциональных взрывов. В романе Хитклиф в порыве отмщения разрушает существующее бытие, но он отвергнут Кэти. Несмотря на свою болезнь, она не вызывает жалости, но скорее уважение к сильной страсти, которая разрушила ее мозг и тело, страсти, совершенно недоступной пониманию Нелли Дин, постоянной участницы событий. И не только ей.

Общепринятые нормы поведения, представление о морали, этике, свойственные английскому обществу середины XIX столетия, трактовались в романе совершенно неадекватно. О своих героях Эмилия Бронте говорит, используя слова: «дьявольский», «нехристианский», «злобный». Локвуд определяет характер Хитклифа как «отвратительный». Однако его восприятие не соотносится с глубинным постижением характера и поведения главных персонажей.

Будучи человеком религиозным, автор тем не менее разворачивает панораму повествования, находящуюся в определенном противоречии со сложившейся христианской моралью. Бог не имеет силы и власти над Хитклифом и Кэтрин, хотя является источником проклятия, заставляющего их страдать. Вопросы вины, наказания, спасения рассматриваются автором очень своеобразно, так как она выдвигает концепцию личностного волевого решения, христианские постулаты не являются исходным моментом в поступках персонажей. «Если я причинила зло, то и умру за это!» – восклицает Кэти, прекрасно осознающая собственную греховность. «Нас не могут разъединить ни Бог, ни Сатана!» В данном контексте противоположные понятия звучат почти синонимично. Категории добра и зла, нравственности и безнравственности теряют свою значимость перед союзом Кэтрин и Хитклифа. Хитклиф совершает свое правосудие, ни о чем не сожалея. Та же мысль звучит и в теме символического сна Кэтрин. Она попадает на небеса, сердце ее измучено страданием, но ангелы в раздражении вернули ее в самый жар, на Грозовой перевал, где она и проснулась, рыдая от счастья.

Сильное эмоциональное воздействие романа заключается в том, что центральные герои бесстрашны, естественны в своем поведении, способны дать мгновенный яростный отпор тем, кто посягает на их свободу, абсолютно равнодушны к социальному декоруму, имеют персональный кодекс чести, равнодушны и чужды респектабельному миру. В их любви-страсти есть нечто языческое, дикое и прекрасное. Пытаясь объяснить свои чувства, Кэтрин говорит, что ее душа и душа Хитклифа – одно, а душа Линтона «так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня». Символичны имена героев. Хитклиф означает «утес, поросший вереском». Кэти – производное от Катерины, причисленной за испытанные ею страдания к лику святых. Оба они – «как неразделенные скалы». Черты характера протагонистов, мотивировка их поведения во многом определяется средой, в которой они выросли.

Э. Бронте раздвинула рамки традиционного семейно-бытового романа. Поэтическая история любви двух пар, удивительная сила ее эмоционального воздействия, глубокое проникновение во внутренний мир героев, показ путей, по которым идет формирование этих людей, бунтарей по своему складу, обилие поставленных автором проблем – все это сделало роман социально-философским.

Будучи тонким мастером психологического анализа, Э. Бронте сумела высветить некоторые специфические черты национальных характеров. Яростная борьба чувств в человеке, его мечта о любви свободной, стремление вполне искреннее к самоотдаче скрывают эгоизм. Душевные терзания Хитклифа, осознание своей вины, муки не могут заглушить яростное стремление к обладанию, власти над дорогим ему существом. Хитклиф проклинает Кэти и после ее смерти. В его исступленном крике: «Я не могу жить без моей души!» – ощущается неприкрытый эгоцентризм. Когда умирает Кэтрин, ее воспитанный муж предается приличествующей печали, но повествователь видит эгоизм Эдгара.

В постижении «национальной идентичности» Э. Бронте опережает писателей XX века, в творчестве которых данная тема получила дальнейшее развитие (А. Мердок, У. Годдинг).

«Добро» и «зло» получило в «Грозовом перевале» совершенно неадекватное, противоположное общепринятым канонам звучание и несколько шокировало современников. Однако последующему развитию жанра романа Эмилия Бронте дала сильный и плодотворный импульс.

Прерафаэлиты ценили в ней писателя-визионера, способного уловить в природе, в движениях человеческой души отблески сокровеннейших тайн мироздания. В рамках так называемого викторианского романа появился новый герой-бунтарь, сметающий устаревшие традиции, сокрушающий собственническую мораль, отстаивающий право на любовь. Автор «Грозового перевала» показала, какой ад творится за стенами «дома-крепости», сколько скрыто за ними жестокости, лицемерия, изуродованных судеб.

На рубеже XIX – XX веков поднимается вновь волна интереса к творчеству Э. Бронте. Эстетизация страдания, элементы мистицизма, подчеркнутый индивидуализм, свойственные творчеству Оскара Уайльда, во многом связаны с той, кого он именовал «сильной духом». Восторженно относились к Э. Бронте модернисты, в частности, Вирджиния Вульф.

Роман «Грозовой перевал»во многом определил направление творческих поисков национальной литературы в XX веке. Не случайно Сомерсет Моэм полагал необходимым занести его в десятку лучших, опубликованных в мире романов.

С иронической усмешкой Эмилия встретила первую рецензию на роман, своеобразие и величие которого современники осознали не сразу. Будучи тяжело больной туберкулезом, она стоически приняла смерть. Ей было всего 30 лет.