Чтобы понять своеобразие английской литературы XVII столетия, необходимо учитывать, что в этой стране в течение всего века происходили радикальные социально-исторические перемены и велась напряженная социально-политическая борьба, тесно связанная с борьбой религиозных течений, в середине столетия вылившаяся в буржуазную революцию. Полезно обратиться к новым источникам по истории XVII века, чтобы уточнить сущность и функции английского пуританизма, сыгравшего столь значительную роль в идейно-эстетическом контексте эпохи, его эволюцию. Важно знать, что "распространение пуританизма… объяснялось по сути не догматическими разногласиями с господствующей англиканской церковью, а главным образом тем фактом, что эта церковь… превратилась в инструмент королевского самовластия". Отсюда - этико-политический характер пуританизма и его широкое распространение среди англичан. Следует учитывать и то, как менялся характер английского абсолютизма от XVI к XVII столетию, понимать закономерность глубокого кризиса абсолютизма в Англии в изучаемую эпоху.
Кроме социально-политических событий, на английскую литературу нового столетия воздействовала и философия, прежде всего Ф.Бэкона. Его теории исполнены полемического пафоса с традиционным философским знанием, отстаивают экспериментально-дедуктивный способ познания, т.е. выражают свойства мышления Нового времени (об этом говорилось во вводном разделе пособия). Знать о Бэконе важно еще и потому, что он был автором не только научных и философских трудов, но и утопического романа "Новая Атлантида".
Обратившись к источникам по истории философии, можно составить представление о философских и политических взглядах другого философа Англии XVII века - Гоббса. Вдохновляясь философскими идеями Декарта, английский мыслитель идет своим путем, соединяет в своих воззрениях сенсуализм и эмпиризм с некоторыми моментами картезианского рационализма.
Начало новой историко-литературной эпохи большинство специалистов относит к 20-м годам XVII века. Такая концепция имеет определенное обоснование, например в том, что Возрождение в Англии было поздним явлением и творчество многих писателей, в частности столь замечательного, бесспорно великого, как Шекспир, приходится на рубеж веков. Отметьте, однако, что наследие Шекспира включает в себя как ренессансные, маньеристические, так и барочные стилевые тенденции. То есть подобно Испании, в Англии художественные явления позднего Возрождения и барокко и классицизм XVII века накладываются друг на друга.
Целесообразно поэтому помнить, что "уже в середине 90-х годов период политического равновесия и социальной стабильности подошел к концу, и в Англии началось брожение умов и размежевание сил - процессы, исподволь готовившие катаклизмы
XVII века, гражданскую войны и революцию середины столетия.
В переходный период от Возрождения к XVII столетию возникло то особенно сложное переплетение маньеристических, барочных, классицистических тенденций, которое сохраняется в Англии на протяжении всей эпохи. Помня об этом, можно осознать не только условность, но и необходимость внутренней периодизации литературного процесса XVII века. Обычно специалисты называют три этапа эволюции английской литературы столетия: первая треть века; 40-50-е годы; 60-80-е годы.
Обращаясь к анализу литературы первой трети XVII века, нужно обратить внимание на то, что ведущие новаторские процессы происходят в это время и в театре - в классицистической драматургии младшего современника Шекспира Бена Джонсона, и в поэзии, прежде всего в творчестве Д. Донна, ставшего основателем поэтической школы "метафизиков". Отечественное литературоведение располагает в настоящее время солидными монографическими исследованиями поэзии Донна (см. дополнительную литературу), значительно облегчающими самостоятельную работу над этим крупным и сложным явлением английской поэзии. Надо внимательно проследить эволюцию поэзии Донна от ренессансно-маньеристических ранних стихотворений к барочной лирике, с ее новой трактовкой человека и мира, обостренно-драматическим восприятием жизни, религиозно-мистическими мотивами и т.д., усвоить основные жанры поэзии Донна. Обратите внимание на специфику метафорической образности у этого писателя, на экспрессивность стиля и усложненную ритмику, на столкновение неожиданных образов, на особенности гротеска и философичность поэтических рассуждений лирического героя.
Необходимо сопоставить лирику Донна с поэтическими сочинениями его последователей- "метафизиков", понять, какие тенденции поэзии Донна были подхвачены и развиты его последователями.
В учебной литературе обычно опущена характеристика творчества Бена Джонсона, которого большинство исследователей относят к литературе позднего Возрождения. Но его драматургия, и теоретические рассуждения чрезвычайно важны для понимания эволюции английского театра в XVII столетии, для полноты картины взаимодействия литературных направлений в Англии. Надо познакомиться с классицистическими воззрениями Бена Джонсона сопоставить их со взглядами французских теоретиков классицизма, а также проанализировать лучшую комедию драматурга "Вольпоне". В этом помогут дополнительные источники.
Второй этап развития английской литературы XVII века приходится на годы революции и гражданской войны. Закономерно поэтому, что период отмечен, прежде всего, бурным расцветом публицистических жанров, активным влиянием литературы на общественно-политическую борьбу. Необходимо знать, что среди выдающихся публицистов той поры важное место занимает Джон Мильтон. Его публицистика показывает, как тесно связан писатель с общественно-политической жизнью своей эпохи, с ее идеологическими конфликтами, помогает осознать масштабность не только его сочинений, но и самой личности.
Творчество Мильтона следует изучить особенно тщательно. Он был центральной фигурой и политической, и литературной жизни страны, начал писать уже в 20-е годы, а свои поздние сочинения выпустил в 70-е, прошел существенную эволюцию. В наследии Мильтона в последние годы многое подверглось переоценке нашими литературоведами. Если в свое время Р.М. Самарин в известной монографии доказывал, что творческий метод Мильтона - классицизм, то современные ученые, полемизируя с этой концепций, выделяют черты барочной поэтики Мильтона (см. указанную в списке дополнительной литературы работу А. Чамеева), предпочитают характеризовать, по крайней мере, главное произведение писателя - поэму "Потерянный рай" - как пример плодотворного и синтетического взаимодействия барокко и классицизма, относя к собственно классицистическим лишь поздние произведения Мильтона. Столь же существенно меняется и сама трактовка поэмы, образы Бога и Сатаны, сюжетный замысел в целом. Современные специалисты не склонны прямолинейно истолковывать антитиранический пафос "Потерянного рая", превращая Сатану в некоего "положительного героя". Однако не следует забывать и о том, что образ Сатаны здесь не лишен некоей привлекательности, яркости и мощи, что сюжет поэмы сложно соотносится как с библейской сюжетикой и образностью, так и с современным политическим контекстом. Конечно, Мильтон не рисует историю английской революции в библейской оболочке, как иногда полагают, но его раздумья над своим временем, над проблемами добра и зла, власти и восстания, над принципами гуманизма и деспотизмом - проблемами, наполненными не только обобщенно-философским, но и острым актуальным социально-политическим содержанием, не могли не отразиться в произведении. Необходимо, анализируя поэму, проследить, как воплощается в образно-стилевом облике произведения его проблематика, почувствовать и тяготение автора к рационалистической упорядоченности, и стремление к экспрессивной динамике структуры, понять, как сочетаются эти и другие, по существу антиномичные - классицистические и барочные - тенденции "Потерянного рая".
Из поздних произведений Мильтона важно познакомиться с трагедией "Самсон-боец", проследить, как отразилась в жанре этого произведения традиция античной трагедии, как воплощается в образе Самсона классицистическая цельность характера, и т.д.
Характеризуя третий период развития английской литературы XVII века, так называемый период Реставрации, следует обратить внимание не только на те фигуры, которым традиционно наше литературоведение уделяет большое внимание - прозаик Джон Бэньян, автор аллегорического барочного романа "Путь паломника", резко критикующего английскую действительность с позиций пуританских идеалов и ценностей, поэт-сатирик С. Батлер, создавший прославленную ироикомическую поэму "Гудибрас", высмеивающую лицемерие английских пуритан. Анализ этих произведений, данный в учебной литературе, поможет понять их художественное своеобразие и значение в перспективе развития литературы.
Более сложную проблему представляет знакомство с творчеством английского драматурга Драйдена. Еще в 70-е годы наши ученые относили Драйдена к драматургам, угождавшим вкусам аристократии, идеализирующим людей этого сословия, т.е. к так называемым "реакционным" писателям. В более современных исследованиях Драйден признается видным драматургом, более ценимым, однако, за теоретическую разработку принципов английского классицизма, чем за собственно драматические сочинения. Между тем, "героические пьесы" Драйдена (а он считается создателем этого жанра) не только исполнены увлекательных коллизий, бурных "романических" страстей, полны экзотики, но и пронизаны пафосом значительных социально-этических проблем. В "героических пьесах" Драйдена своеобразно переплетаются классицистические и барочные тенденции, в них ощутим не только усвоенный опыт классицистической трагедии, но и галантно-героического романа - французского и английского.
Английский барочный роман XVII века - и "высокий", и "низовой," пародиный - известен в нашем литературоведении крайне мало, на русский язык переводов нет. Необходимо познакомится, однако, с творчеством первой профессиональной писательницей Англии - Афрой Бен, с ее романом "Оруноко" (отрывки из него помещены в хрестоматии). В этом романе обличается колониальное рабство, создается образ "благородного дикаря", "царственного раба", ставится ряд актуальных проблем. В то же время проблемность романа сочетается с увлекательным любовно-авантюрным сюжетом, в жанровом облике произведения сплетаются черты романа старого типа - "romance" и новой романной форме - "novel".
Необходимо, прежде всего, обратить внимание на то, что, как и в предыдущей эпохе, календарные рамки столетия не совпадают с историко-литературной периодизацией. Важные новые социокультурные процессы возникают в различных западноевропейских странах в конце 80-х-90-е годы XVII века, они тесно связаны с глубокими политическими изменениями. Опираясь на крупнейшие политические события эпохи, специалисты располагают «XVIII век» как самостоятельную литературную эпоху между двумя революциями – так называемой «славной революцией» в Англии, т.е. государственным переворотом 1688-1689 годов, и Великой французской буржуазной революцией 1789-1794 годов. Однако, как известно, датировка культурных, литературных процессов по тем или иным историческим событиям, связывание по существу длительных процессов с некоей определенной точкой истории всегда несут на себе отпечаток условности и схематизма. Такой схематизм особенно очевиден применительно к рубежу XVII и XVIII веков: резкий разрыв между этими эпохами, контрастное противопоставление их друг другу справедливо кажется одному из французских ученых «карикатурой, огрублением». Новая эпоха не резко рвет с прошлым, а постепенно вызревает внутри самого этого прошлого. И в процессе перехода к новому этапу участвует множество историко-политических, экономических, идеологических и других факторов.
Понять их системное взаимодействие, результатом которого стал изменившийся облик времени в целом, помогут современные исследования по истории и философии этого периода, указанные в списке дополнительной литературы. Можно лишь подчеркнуть, что XVIII век – время заката абсолютизма в Европе, постепенного дряхления феодальной системы или ее остатков, век «кризиса европейского сознания» (П. Азар) – был одновременно периодом укрепления гражданского общества и успешного цивилизационного развития во многих областях жизни.
XVIII столетие вошло в историю культуры и литературы как «век Просвещения». Справедливость такого наименования эпохи, в общем, неоспорима. В то же время надо усвоить, что это явление – доминирующее, центральное, но не единственное, которым определяется духовный облик столетия. К тому же необходимо знать, что сама концепция Просвещения в нашем литературоведении довольно долго носила печать прямолинейного социологизма, что нашло отражение в учебной литературе. Здесь неизбежно столкновение с характеристикой Просвещения как «идеологического движения буржуазии, направленного против феодального порядка», «формы идеологической борьбы третьего сословия с феодализмом» и т.п.
Просвещение оказывается едва ли не сведено к идеологической подготовке революции, что ставит под сомнение для некоторых ученых (например, Г. Поспелова) само существование просветительского движения в других странах, особенно в Англии, где буржуазная революция уже произошла. Сравните, как разительно отличается подобная характеристика от той, что дает просвещению один из тех философов, которые были органической частью эпохи и одновременно подводили ее итоги: «Просвещение – это выход человека из состояния несовершеннолетия, в котором он находился по собственной вине. (…) Имей мужество пользоваться своим собственным умом! – таков девиз эпохи Просвещения» (И. Кант). Как отмечает один из известнейших французских культурологов М.Фуко, Просвещение было не только коллективным действием, но мужественным поступком индивида, решившего жить самостоятельно и ответственно. Кроме того, современные исследователи настойчиво подчеркивают не узкоклассовый, а общечеловеческий характер основных идей Просвещения. Это выразилось и в том, что просветительское движение в разных странах захватывало людей самого разного социального положения, но, прежде всего в содержании этих идей. Основные из них следующие: вера в человеческий разум, призванный обеспечить прогресс человечества; защита научного и технического познания; религиозная и этическая терпимость; защита естественных неотъемлемых прав человека и гражданина; отказ от догматических метафизических систем, не поддающихся фактической проверке; критика суеверий; защита деизма; борьба против сословных привилегий и тирании.38. По мнению еще одного известного западного историка литературы, «такая новая ориентация мысли обязана своим возникновением в гораздо большей степени общему прогрессу науки, росту богатства и изменений отношений между людьми… - чем потребностям какого-либо определенного класса… Общечеловеческая направленность новой веры и принципиально внеклассовая позиция ее служителей отвечали… некоей действительной потребности» .
Изменения в самой системе мысли, которые демонстрирует Просвещение, помогают понять, что целью просветительского движения не были и не могли быть только политические изменения, тем более столь радикальные, как революция. Оно включает в себя и элементы социальной трансформации, и пересмотр традиционных форм знания, и технологические сдвиги, и новые философские, культурные идеи, связанные воедино убеждением в «возможности изменять человека к лучшему, рационально изменяя политические и социальные установления». 40Необходимо учитывать также и внутреннюю дифференцированность просветительского движения (см. о так называемом радикальном и умеренном крылах Просвещения), полемику внутри Просвещения (см. о споре Руссо с Вольтером и т.д.), и его эволюцию, сложное взаимодействие просветительских, антипросветительских и непросветительских идей и художественных тенденций, чтобы понять разнообразие того культурного мира, который именуют «эпохой Просвещения».
XVIII век часто называют «веком Разума». В то же время необходимо уточнить содержание и функцию понятия «разум» в эту эпоху. Прежде всего, не следует думать, что просветители верили в безграничные возможности человеческого разума, как это иногда утверждают. Разум для просветителей как раз ограничен – «ограничен рамками опыта и контролируется опытом». Таким образом, первое, что отличает рационализм XVIII века от его предшественника – картезианского рационализма – эмпирический характер, критика всякой физической спекулятивности. Можно было даже «границами» этой эпохи считать две схожие критические реплики в адрес подобной спекулятивности: в начале периода – известные слова английского физика Ньютона: «Гипотез не измышляю»; на исходе – знаменитый ответ французского математика Лапласа: «Я не нуждался в этой гипотезе». Дедуктивным гипотетическим системным построениям прежней науки мыслители XVIII века предпочитают индуктивное познание фактов.
Другое, не менее важное, отличие состоит в том, что рационализм XVIII века причудливо, порой электически, порой органично сплетается с сенсуализмом, порождая некий рационалистический сенсуализм, в котором разум и чувство (чувство как ощущение) не противопоставлены, а предполагают друг друга. И больше того, в эту эпоху «сам рационализм начинает уже открывать не новые разумные основания, но границы разума, его пограничье с бесконечным пространством иррационального».
Разобравшись в этих важных нюансах категории разума XVIII столетия, можно глубже и тоньше понять особенности взаимоотношений разума и чувства в эту эпоху. Недостаточно было бы отметить, что для XVIII века равно характерны как «просвещенные умы», так и «чувствительные души». Большая часть культурной жизни этого периода протекла в убеждении, что «чем разум человека становится просвещеннее, тем его сердце – чувствительнее», как утверждали французские энциклопедисты 43 , что сердце и ум, хоть и разделяются, как две относительны автономные сферы человека, но практически всегда действуют и реагируют вместе (ср. характерный заголовок романа французского писателя Кребийона-сына – «Заблуждение сердца и ума»).
Нуждается в уточнении и представление об оптимистическом характере культуры этого времени. В самом деле, для большинства художественных феноменов XVIII века не характерны трагические диссонансы, нарочито дисгармоничные контрасты и т.п. Более того, идея прогресса, распространенная на область литературы (см. о споре древних и новых), вера в предрасположенность самой природы человека к «счастью» и поиски путей его земного воплощения могли вызвать и вызывали у просветителей оптимистические настроения. Но, как точно пишет один из отечественных ученых, «это очень своеобразный оптимизм, оптимизм без иллюзий, видящий являет собой некий психологический тип, но воплощает определенный способ мышления, оставаясь философом даже в действительность и понимающий все иронически-трезво». Соединение противоречивых устремлений и настроений – оптимистичности и скептицизма, иронии и меланхолии, патетики и трезвости, опоры на естественно-природное и социальное, атеизма и мистики, старого и нового и т.д. – осуществляется в XVIII столетии на почве компромисса – очень важной категории менталитета этой эпохи.
Зарубежные эпистемологи (философы, занимающиеся теорией познания) считают своеобразной эмблемой механизма познания в этот период маятник – с его широкой амплитудой колебаний, на шкале которой умещается множество промежуточных позиций, и с его тяготением от крайних точек к центру, к некоей средней позиции. Компромисс XVIII века – это способ выражения в идейной терпимости45и своеобразного культурного плюрализма. В отличие от культуры диалога, культуры диспута, с каковыми выступали эпоха Возрождения и XVII столетие, культуру XVIII века справедливо определяют как «культуру разговора, беседы» (В. Библер), в которой несовпадающие позиции «собеседников» не выразительно противопоставляются, а дополняют друг друга, направлены, в конечном счете, на совершенствование искусства общения – как общения «с другими», так и с самим собой.
XVIII век называют и «веком философов». Необходимо, опираясь на знание истории философии, иметь представление о философских взглядах крупнейших мыслителей этого периода – Локка, Шефтсбери, Лейбница, Спинозы, Беркли, Юма и др., об отражении и развитии философских, научных взглядов в популяризаторских сочинениях философов-просветителей, для которых широкое распространение новых, в том числе и философских, знаний, было особенно важным делом. Заметьте, что философами в это время называли не только тех, кто профессионально занимался философией, но всякого человека, опирающегося в своих поступках и суждениях не на авторитет или веру, а на ясную информацию и разумное самостоятельное суждение. Суждение просвещенного человека XVIII века было вопрошающим и критичным («век критики» - еще одно определение эпохи). Отсюда – серьезные перемены в религиозных воззрениях людей XVIII столетия, в самой роли религии в обществе. Надо усвоить, что в этот период атеистические и материалистические убеждения, важные тенденции радикальной просветительской мысли, все же не были широко распространены, что главным объектом просветительской критики была не религия, а церковь, но
наиболее распространенным типом религиозного верования в эту эпоху был так называемый деизм (значение термина необходимо выяснить в учебной литературе), который придавал религиозности «естественный» - рационалистический, светский – характер. Таким же светским характером наделены и этические представления XVIII века. Нравственные нормы для людей этой эпохи – не то, что приходит в человеческое общество извне сверху, а совокупность нравственных принципов, выработанных внутри этого общества в соответствии с естественным возможностями человека и требованиями разума. Универсальность «естественного» и «разумного», в которой были убеждены люди той эпохи, предполагало их общераспространенность и вечность, неизменность для любых времен и народов. Очень часто из этого исследователи выводили Западноевропейская художественная культура XVIII века.
доказательство «антиисторизма» XVIII века. Нужно, однако, знать, что такая точка зрения опровергается или, во всяком случае, существенно корректируется современной наукой. Понять, какова была концепция истории в эту эпоху, как она запечатлевалась в историографических трудах, можно, обратившись в работе М.А. Барга «Эпохи и идеи. Анализ художественных произведений этого времени, посвященных исторической тематике, позволит увидеть своеобразие художественного историзма XVIII века считается, что «новое проявляется не столько своими конкретными предвестиями, сколько полной исчерпанностью старого». Думается, что такое суждение несправедливо и знакомство с лучшими художественными произведениями этого периода сможет его опровергнуть. Насущной потребностью современного филологического знания является, по-видимому, более четкое ощущение самоценности и оригинальности литературы XVIII столетия, чему в определенной степени поможет уяснение специфики взаимодействия и эволюция основных литературных направлений эпохи.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему