Говоря о задаче писателя, Гофман неоднократно заявляет о необходимости сочетать правду и вымысел (фантастику) и настаивает на том, что «искусство <…> поэта должно состоять в том, чтобы не только создавать поэтически верные и законченные образы действующих лиц, но и рисовать их такими, как будто они выхвачены из обыденной жизни, наделить их сугубо индивидуальными чертами <…>, притом все эти люди непременно должны попадать в нелепейшие положения, а всё в целом должно производить на нас столь странное впечатление, будто они и всё, что их окружает, стали жертвой какого-нибудь насмешливого духа, неудержимо втягивающего нас в круговерть своих весёлых проделок». Именно такая гротескная ситуация изображена Гофманом в «Цахесе».
Роль «насмешливого духа» Гофман отводит здесь фее Розабельверде, которую он наделяет не только чувством сострадания, но и жаждой отмщения за гонения, направленные против представителей мира поэзии после введения в княжестве «просвещения».
Филистерство в нации символизирует комическая фигура профессора Моша Терапина, «апостола механизации жизни», что изучает «птиц и животных в жареном виде». Механическому миру кукол противостоит романтический мечтатель Бальтазар, который ищет спасение от пустоты филистерского существования в поэзии, в радостной симфонии природы. Это идеальный мир, где живут гармония, свобода. Только Бальтазар может освободить мир, так как он «одарен внутренней музыкой». Именно он рассказывает миру о любви соловья и красной розе, так как способен видеть тайны и красоту природы.
И в "Маленьком Цахесе", и во всех фантастических историях, созданных Гофманом в последние пять лет его жизни, ясно ощущается, что рядом со счастливой сказочной развязкой притаилась невеселая правда.
«Цахес» - не просто сказка, а повесть-сказка. Этот жанр, возникший ещё в середине 16 в. в Италии, обязан своим появлением Джованни Франческо Страпароле («Приятные ночи», 1550-53); почти полтора столетия спустя к нему обратился Ш. Перро, а в конце 18 в. он был возрождён в Германии благодаря И. В. Гёте и Л. Тику.
Обращение Гофмана к жанру сказки далеко не случайно. С одной стороны, сказка открывала безграничные возможности для полёта фантазии в царство грёз, где, как утверждали ранние немецкие романтики, только и может сбыться мечта о гармонии человека и мира природы. С другой - она не только помогала выразить своё отношение к проблемам современности, но в какой-то мере была защитой от цензурных преследований. В отличие от Новалиса, Гофман не считает, что «мир сказки есть мир, целиком противоположный миру действительности»; напротив, в своих сказках он стремится дать сплав фантазии и реальности и настаивает на том, что «основание лестницы, ведущей в небо, должно быть непременно укреплено в реальной жизни, чтобы по этой лестнице легко мог взойти вслед за автором всякий. Тогда, как бы высоко он ни поднимался в фантастическое волшебное царство, он нисколько не будет сомневаться, что это царство входит и в его жизнь тоже, собственно, как чудесная её составная часть».
Сказка-новелла построена по всем канонами романтической истории: здесь есть волшебник и фея, мечтательный поэт, прекрасная любимая поэта, есть глупые и ограниченные придворные. Ирония, сатира, гротеск - средства, с помощью которых автор заостряет внимание на основном конфликте, возвеличивает «жизнь духа», демонстрирует непринятие будничности реальной жизни.
Новое качество гротеска в «Цахесе» по сравнению с «Золотым горшком» проистекает в результате того, что Гофман стремится здесь не столько к контрастному противопоставлению мира ирреального и реального, сколько к тому, чтобы как можно убедительнее выразить своё неприятие «фантастики обыденной жизни» (Н.Я. Берковский), обусловленной теми политическими событиями, которые произошли в Европе после битвы при Ватерлоо и создания Священного союза.
С этой целью он прибегает к самым разнообразным приёмам – от «говорящих» имён до широчайшего использования пародии (прежде всего контрафактуры), мотива маски, за которой прячутся некоторые его героя, пытаясь скрыть свою сущность.
Гротеск в «Цахесе» пронизывает буквально всё – от названия до финального эпизода. Имя заглавного героя происходит от слова zach (жадный) и резко контрастирует с его прозвищем, имеющим двойное значение: с одной стороны – Циннобер (киноварь) - минерал красного цвета, из которого получают ртуть, но, помимо этого, в разговорном немецком языке слово Zinnober имеет и ещё ряд характерных значений: ерунда, вздор, нелепость, бессмыслица, глупая болтовня.
Конечно, Гофман намеренно избрал в качестве имени и прозвища именно эти слова. На протяжении всей повести-сказки подчёркивается неуёмная жадность Цахеса, а главное: всё происходящее в связи с ним после акта сострадания феи Розабельверде есть не что иное, как целая серия гротескных нелепых, подчас абсурдных происшествий.
Не менее выразительны гротескно звучащие имя и фамилия «профессора естественных наук» Моша Терпина, представляющие собой комический конгломерат контрастных запахов, которые можно передать как «зловонно-благоуханные». Гофман, подобно другим романтикам боготворивший природу, считал, что «глубокое постижение природы в самом высоком смысле слова, как бы вызывающее все её существа к высшей жизни, и есть священная цель всякого искусства». Поэтому устами Бальтазара он не мог не выразить отвращение к тем, кто глумится «над божественным существом, дыхание которого обвевает нас в природе», кто расчленяет природу, помещая её «в маленький изящный компендиум».
С приёмом «говорящих имён» (а помимо названных персонажей, Гофман «награждает» ими также Проспера Альпануса, Андреса, Лизу, Кандиду и др.) тесно связан мотив маски, который играет важную роль в создании гофмановского гротеска. По словам Бахтина, «в романтическом гротеске маска, оторванная от единства народно-карнавального мироощущения, обедняется и получает ряд новых значений, чуждых ее изначальной природе: маска что-то скрывает, утаивает, обманывает и т.п.».
В «Цахесе» Гофман наделяет масками три персонажа, но причины их маскировки объясняет по-разному: Розабельверде и Альпанус вынуждены приспосабливаться к новым условиям жизни, изменившимся после насильственного внедрения «просвещения», одной из целей которого было изгнание «всех людей опасного образа мыслей, кои глухи к голосу разума». Маска феи заключается в перемене имени (Розенгрюншён на Розеншён) и приобретении земной профессии управительницы приюта для благородных девиц. Альпанус, по его словам, принял «личину» мнимого конформиста-верноподданного, «прославляя» «просвещённого монарха» в нелепых сочинениях.
Иначе обстоят дела с Цахесом, который – без всякого давления извне, а лишь из горделивого тщеславия - назвал себя Циннобером. Для него маска – средство прикрытия его ничтожности и глупости, и внешнее её проявление – три огненно-красных волоска, дар феи. Красный цвет Цахеса-Циннобера – образ-символ сопричастности миру инфернальному (красная полоска на голове) и земному (красный камзол министра), причём – дань жанру сказки – маска Цахеса благодаря фее обновляется каждые девять дней.
Сказочная повесть Гофмана, как и полагается произведениям этого жанра, завершается торжеством справедливости и счастливым воссоединением любящих сердец Бальтазара и Кандиды. Однако идиллия, которая ждет их в ближайшем будущем, мало привлекательна. Благополучие и уют, где предусмотрена любая мелочь, лишены романтического ореола. Филистерская утопия в финале повести закономерна. Автор с грустью констатирует непреодолимую власть реальности, которая неизбежно подчиняет себе романтические мечты.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему