Поэтические сборники А.А. Блока «Нечаянная радость» и «Земля в снегу» лирический герой, действительность как «страшный мир»

В декабре 1906 г. вышел второй сборник стихов Блока —«Нечаянная радость» (на обложе 1907 г.) Это была «переходная» книга от «Прекрасной Дамы» к «Снежной маске». Уже в первом стихотворении сборника поэт прощается с мечтами юности и Прекрасной Дамой:

Ты в поля отошла без возврата.
Да святится Имя Твое!
Снова красные копья заката
Протянули ко мне острие. («Ты в поля отошла без возврата...»)

Перед Блоком раскрылся мир природы (цикл «Пузыри земли»): поздняя русская осень с ее чистотой и прозрачностью, русские леса с их «сквозящей» тишиной, кружевами тонких берез, печалью и нежностью осеннего света. В книге начинает звучать одна из основных тем творчества поэта, раскрываемая в образах-символах пути, дороги, ветра, вечного движения, вечного стремления к будущему. Цикл «Вольные мысли» (1907) вводит на страницы книги многообразие картины жизни простых людей, лишенной какой-либо мифологизации. Мир исторический и мир «Я» становятся для Блока неразделимыми, как судьба России и судьба поэта.

Стихи 1907—1908 гг. знаменовали резкий поворот Блока к этической, гражданской проблематике. В статье «Три вопроса» Блок пишет о том, что проблема долга - пробный камень для художника современности», «в сознании долга великой ответственности и связи с народом и обществом, которое произвело его, художник находит силу ритмически идти единственно необходимым путем». Эта мысль определила отношение Блока к современной литературе, его эстетические критерии. Поэт осуждает декадентский индивидуализм, эстетство, с резкостью пишет о мистиках, поэтах, которые плюют на проклятые вопросы, которым нипочем, что столько нищих, земля круглая. Они под крылышком собственного "Я".         

Обращаясь к новым темам, Блок решительно переосмысляет темагику свой ранней лирики. Этот период своего творчества поэт назвал в статье «О современном состоянии русского символизма» (1910) антитезой юношеской поэзии.

Основная черта характера лирического героя второго сборника стихов Блока «противостояние «страшному миру» города (циклом «Страшный мир» откроется третья книга поэтических произведений поэта). Блок пишет о глубочайших противоречиях городской жизни, о тяжести подневольного труда:    

Мы миновали все ворота
И в каждом видели окне,
Как тяжело лежит работа
На каждой согнутой спине.

Блоку был близок Брюсов отношением к городской культуре, ее противоречиям, чувством близящегося крушения мира насилия. Но неприятие культуры, быта «страшного мира» опиралось у Блока на крайне отвлеченные, подчас мистически окрашенные идеалы. В реальности Блоку видится столкновение неких метафизических сил. В стихотворении «Незнакомка» поэт противопоставляет пошлой обыденности жизни буржуа сложные, мистически туманные настроения и переживания человека, не приемлющего этого мира во имя неких отвлеченных идеалов.

В том же 1907 г. отдельной книжкой вышел цикл стихов поэта «Снежная маска»,  которые затем вошли в сборник «Земля в снегу» (1908). В предисловии к сборнику поэт так объяснял логику развития своего отношения к миру: «Стихи о Прекрасной Даме» — ранняя утренняя заря... <...> «Нечаянная радость» — первые жгучие и горестные восторги – первые страницы книги бытия. <...> И вот Земля в снегу. Плод горестных восторгов, чаша горького вина».

Основная тема стихов этой книги – слияние поэта с творческой жизненной стихией:

О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита! (О, весна без конца и без краю…)

Блок переживает настроения трагических разуверений, противоречий, горестных восторгов и ненужной тоски. Но в конце пути, как писал поэт в том же предисловии к сборнику, для него расстилается одна вечная и бескрайняя равнина – изначальная родина, может быть сама Россия... И снега, застилающие землю, - перед весной. Пока же снег слепит очи и холод, сковывая душу, заграждает пути, издали доносится одинокая песня Коробейника: победно-грустный, призывный напев, разносимый вьюгой: "Ой, полна, полна коробушка..."».

Блок скоро ощущает «углубленное и отдельное чувство» связи с Родиной.

Разгулялась осень в мокрых долах,
Обнажила кладбища земли,
Но густых рябин в проезжих селах
Красный цвет зареет издали.
Вот оно, мое веселье, пляшет
И звенит, звенит, в кустах пропав!
И вдали, вдали призывно машет Твой узорный, твой цветной рукав,—

писал поэт с проникновенной любовью о «нищей и родной Руси» в стихотворении «Осенняя воля». Но образ Руси у Блока мифологизирован. Русь — это таинственная страна с ее дебрями, ворожбой, колдунами и демонами:    

Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
 Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна... («Русь»)

В такой трактовке образа России сказывалась связь Блока с концепциями «народной души» символистов, их интересами к народной демонологии, проявившимися в то время в поэзии (К. Бальмонт), прозе (А, Ремизов), музыке (А. Лядов, И. Стравинский), живописи (М. Врубель). Расставаясь с прошлым, с образами ранней поэзии, Блок не может изжить чувства незнания о будущем».  

Революция обостряет социальные искания поэта, но годы послереволюционной реакции вызывают у Блока чувства смятения и тревоги, перерастающие подчас в настроения отчаяния, «тайной гибели», -  мотивы, которыми определяется поэтический цикл «Снежная маска». Эту книгу Блок называл книгой до последней степени субъективной. Незнакомка-судьба — «беззаконная комета», чародейная дева, цыганка, врывающиеся в повседневность как воплощение романтического протеста против ненавистной герою лживой и мучительной жизни, — таков новый облик лирической героини Блока. В книге выразились настроения, которые, по словам поэта, были внушены временем и перекликались со сложными драматическими перипетиями его личной судьбы.

Сборнику «Земля в снегу» Блок предпослал два эпиграфа, определявшие настроения и тональность книги: один—из неизданного стихотворения Л.Д. Менделеевой «Зачем в наш стройный круг ты ворвалась, комета?», второй — из стихотворения Ап. Григорьева (это как бы ответ на вопрос первого эпиграфа): ...В созданья стройный круг борьбою послана, Да совершит путем борьбы и испытанья Цель очищения и цель самосозданья.

Из стихотворения Григорьева взят и эпиграф к первому стихотворению Блока, которое является своеобразным прологом к «Снежной маске».  Лирические темы и образ лирического героя в этой книге Блока явно перекликаются с темами и образами лирики Ал. Григорьева (бродят в призрачном городе, возлюбленной, в очах которой «сияет кометы яркий свет», кочевой «цыганской Руси» с ее бескрайним песенным раздольем). Лирический герой Григорьева, сгорающий в кипении страстей и противоречий, близок лирическому миру поэта, его настроениям того времени. Порывы в будущее, взлеты вдохновения воплощаются в мотивах песенной стихии.

В «Снежной маске» ярко выразились характерные черты тогдашней художественной манеры Блока — метафорический стиль и музыкальность стиха. Мы встречаемся с самыми сложными приемами реализации метафор в самостоятельный образ, предельной экспрессивностью интонации, эстетизированным словарем. Особое внимание Блок уделяет музыкальной выразительности стиха. Строя стихотворение на развернутой метафоре, поэт создает сложный метафорический ряд, который живет самостоятельной поэтической жизнью, образуя свой поэтический сюжет (образы уносящейся в снежную даль тройки, увлекающей счастье, молодость, любовь; снежной вьюги, заметающей сердце, и др.).

Особенность стиха Блока того времени – последовательное развитие метафоры в самостоятельную поэтическую тему. При этом Блок не только не избегает логических противоречий, но намеренно подчеркивает их. Классическим примером такого метафорического стиля является хрестоматийно известное стихотворение:

В легком сердце страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность
Задыхаясь летит рысак. (Черный ворон в сумраке снежком…)

- Бальмонту -

В золотистой дали

облака, как рубины, -

облака как рубины, прошли,

как тяжелые, красные льдины.

Но зеркальную гладь

пелена из туманов закрыла,

и душа неземную печать

тех огней - сохранила.

И, закрытые тьмой,

горизонтов сомкнулись объятья.

Ты сказал: "Океан голубой

еще с нами, о братья!"

Не бояся луны,

прожигавшей туманные сети,

улыбались - священной весны

все задумчиво грустные дети.

Древний хаос, как встарь,

в душу крался смятеньем неясным.

И луна, как фонарь,

озаряла нас отсветом красным.

Но ты руку воздел к небесам

и тонул в ликовании мира.

И заластился к нам

голубеющий бархат эфира.

(Апрель 1903, Москва)