Роман Саши Соколова «Школа для дураков» в контексте развития нереалистических тенденций в русской прозе 1970-х годов («модернистские» и «постмодернистские» черты в романе).

Немного из биографии автора. Саша Соколов (р. 1943) — псевдоним Александра Всеволодовича Соколова — родился в Оттаве (Канада) в семье советского дипломата, впоследствии высланного в СССР за шпионаж. Поступил в Военный институт иностранных языков по желанию родителей, но скоро ушел оттуда, избежал службы в армии, симулируя душевную болезнь, учился очно, потом заочно на факультете журналистики МГУ. Поменял несколько профессий, пытался покинуть Союз посредством брака с иностранкой И. Штайль.
В 1970-е годы Саша Соколов создал свой первый роман «Школа для дураков» (1973). В это же время писатель попал в поле зрения КГБ, но под давлением международной общественности ему разрешили выехать за рубеж. После скитаний Саша Соколов осел в Канаде, где дописывал роман «Между собакой и волком» (1979–1980), в котором исследовал «сумеречные» глубины сознания героя и вообще «загадочной русской души», сочетав технику «потока сознания» с фольклорно-сказовыми приемами. Отчетливо постмодернистский характер носит его «псевдоисторический» роман «Палисандрия» (1985), пародирующий целый комплекс литературных жанров и штампов и дезавуирующий саму идею достоверности исторического знания и исторического повествования как таковых.

Главными героями своей прозы Соколов называет речь и язык во всех их своеобразных проявлениях и сочетаниях, а главным своим сюжетом — исследование феномена «всеизначально самоценного слова». Оттого в текстах Соколова приоритетны не смыслообразующие (тема, идея, сюжет), а формообразующие элементы.
Роман «Школа для дураков» представляет собой переходное явление между модернистской и постмодернистской культурой, когда модернистское по сути своей произведение использует ряд приемов, характерных и для постмодернистского повествования.

Черты «модернистского» текста:

•сюжет о судьбе «ненормального» мальчика-«музыканта» в абсурдном и нелепом мире «психически здоровых» взрослых. «Избирательная память» «ученика такого-то» становится знаком его способности видеть и постигать истинное лицо мира, творчески пересоздавать его, знаком его «избранности». Неслучайно покойный учитель Норвегов признает превосходство над собой своих учеников-«идиотов».
•Форма потока сознания как способ передачи раздвоенного сознания героя, переплетение сознания и подсознания.
•Ослабление событийности сюжета.
•Относительность времени и пространства, границы между живым и мертвым, отсутствие ˝реальных точек отсчета˝. У модернистов всегда сложные отношения со временем. Вопрос преодоления смерти – мальчик не верит, что смерть существует, он сохраняет возможность видеть мертвых людей. . Так как герой находится вне категории времени, потому смерть не существует для него. Размывание грани между воображаемым и реальным.
•Поэтичность воображаемого и абсурдность реального мира регламентации и стандарта ˝школы для дураков˝.
•Развенчание системы узаконенного «нормального» образа жизни (развенчание «школьной системы» («тапочная система доктора Перилло»)
•Необычный  художественный язык, сочетающим в себе фрагменты различных стилей и жанров. Так Соколов реализует модернистский миф об инициации юного художника, давая свою, подчеркнуто субъективную, трактовку основополагающих «мифологических» понятий времени, места, жизни и смерти, пытаясь определить цель и «способ выживания» гения в «бело-меловом городе» обычных людей.
•Формирование двойственного, расщепленного мира хаоса:
С одной стороны, манифестацией хаоса становятся мотивы, связанные со школой для дураков – мотивы абсурда, насилия, унижения, тупости, жестокости, власти. Например, мотивы смерти в первой главе, арест биолога Акатова.

С другой стороны, рядом с хаосом насилия и жестокости в «Школе для дураков» создается образ свободного хаоса воображения, не скованного никакими препонами, фантазии, поэзии, свободной стихии языка (это скорее постмодернистская черта, надо сказать об этом). Важнейшую роль в формировании очертаний внутреннего хаоса играют своеобразные речевые лавины; фактически лишенные знаков препинания, они представляют собой потоки перетекающих друг в друга метафор, идиом, цитат. Эти речевые лавины, с одной стороны, создают образ аномального, хаотичного сознания, поскольку законы логики и вообще смысловые связи здесь не имеют никакой силы, но, с другой стороны, на первый план выходят ритмические и фонические отношения. Причем речевые потоки сознания умственно отсталого подростка приобретают у Соколова значение ритуальных заклинаний, как бы привносящего мифологические архетипы в будничный мир пятой пригородной зоны. Мифологизм этого восприятия проступает и в предельной обобщенности определений: «Как же она называлась? Река называлась». «А как называлась станция? – я никак не могу рассмотреть издали. Станция называлась».

Черты «постмодернистского» текста:
•Использование «героя-шизофреника», от чьего лица (от чьих лиц, учитывая «раздвоение» «ученика такого-то») ведется большая часть повествования,
•Произвольный финал романа, оборвавшегося потому, что у автора кончилась бумага,
• Всевозможные языковые игры (звуковые и ассоциативные цепочки, фрагменты «неконтролируемой» речи персонажей, лишенной различения главного и второстепенного),
•Калейдоскоп вставных новелл, фабульно не связанных с общим повествованием (вторая глава романа).
•Интертекстуальность (использование фрагментов произведений А.С. пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова)
•Разные трактовки названия романа: 1) буквально- спецшкола для умственно отсталых; 2) толкование героя- школа для взращивания не похожих ни на кого личностей, мыслящих не-стандартно, и наставником им служит учитель Павел Норвегов; 3) т. н. «корабль дураков» (на них в средние века собирали сумасшедших и перевозили по рекам вдали от городов, отчуждая таким образом от остальных людей)
•Существование героев в нескольких ипостасях: романтическая возлюбленная главного героя, дочь старого профессора-биолога, Вета Акатова одновременно предстает как учителка / ветка акации / станционная проститутка / «простая девочка», завуч Трахтенберг – это и ведьма Тинберген, профессор Акатов, он же Леонардо да Винчи, учитель географии Павел / Савл Норвегов / бессмертный пророк, почтальон Михеев / Медведев / Насылающий Ветер.
Центральная проблема романа: поиск героем-подростком дальнейшей формы существования в мире. Попытка слиться с природой приводит к полному физическому растворению героя, а стремление устроить свою жизнь по модели «взрослых» (влюбленность — женитьба — социальная реализация) требует от героя отказа от особого духовного «я». Печальные последствия такого отказа иллюстрирует норвеговская притча о мастере-плотнике, ставшим собственным палачом.