Воля – способность человека, проявляющаяся в самодетерминации и саморегуляции им своей деятельности и различных психических процессов. Это произвольное управление и самоуправление.
Существует несколько теорий воли. Так, в попытках объяснить механизмы поведения человека в рамках проблемы воли возникло направление, получившее в 1883 году, с легкой руки немецкого социолога Ф. Тенниса, название «волюнтаризм» и признававшее волю особой, надприродной силой. Согласно учению волюнтаризма, волевые акты ничем не определяются, но сами определяют ход психических процессов. Таким образом, в крайнем своем выражении волюнтаризм противопоставлял волевое начало объективным законам природы и общества, утверждал независимость человеческой воли от окружающей действительности.
Волю как свободный выбор (выбор одного из нескольких побуждений) или как разрешение конфликта мотивов рассматривали Челпанов, Лерш, Франкл и другие. Выготский при обсуждении проблемы воли также связывал это понятие со свободой выбора. Приближающийся к истине в понимании свободы воли и свободы выбора является позиция В. Франкла, который отмечает, что на человека могут воздействовать какие-то физические причины, но человечность человеческого поведения определяется не этими причинами, а субъективными основаниями. Именно субъективные основания определяют выбор человека. Но свобода выбора – это не произвол, это не своюода от, а свобода для. Свобода – это один аспект человеческого бытия, другой аспект которого – детерминизм. Поэтому В. Франкл дает следующую формулу: «свобода, несмотря на детерминизм». Он пишет, что человек не свободен от внешних и внутренних условий, но он свободен занять позицию по отношению к ним. Условия не обуславливают поведение человека полностью, именно от человека зависит, сдастся ли он, уступит ли он условиям.
Итак, изучение воли в историческом аспекте можно разделить на несколько этапов:
Первый этап связан с пониманием воли как механизма осуществления действий, побуждаемых разумом человека помимо или даже вопреки его желаниям.
Второй этап связан с возникновением волюнтаризма как идеалистического течения философии.
На третьем этапе волю стали связывать с проблемой выбора и борьбой мотивов.
На четвертом этапе волю стали рассматривать как механизм преодоления препятствий и трудностей, встречающихся человеку на пути к достижению цели.
Это, в конце концов, привело к возникновению двух главных противоборствующих течений в вопросе о природе воли.
Одно из них подменяет волю мотивами и мотивацией. В соответствии со взглядами представителей этого направления, сказать против воли – сказать «против желания». Желание (волеизъявление) бывает разной силы. Соответственно в этом случае, сила желания становится заменителем силы воли. Происходит подмена представлений о психическом и физическом волевом напряжении представлениями о силе переживания потребности, желания. Воля выступает здесь скорее как сознательный (мотивационный) способ регуляции поведения и деятельности человека.
Другое течение связывает волю только с преодолением трудностей и препятствий, то есть по существу делает понятие «воля» синонимичным понятию «сила воли» . Такое отождествление двух понятий обыденном сознании, вероятно, происходит следующим образом. Считается, что человек, умеющий преодолевать трудности, обладает сильной волей, и такой человек обычно называется волевым. Отсюда волевой – тот, который имеет силу воли. Незаметно «сила воли» превратилась просто в «волю», и теперь воля понимается только как инструмент преодоления трудностей, а волевое поведение , направленное на достижение цели, несмотря на имеющиеся трудности. В связи с этим возникают представления о субъектах волевых и неволевых, то есть обладающих или не обладающих волей. Воля выступает здесь как характеристика личности, характера.
Первое (мотивационное) направление в понимании вопроса о воли пренебрегает изучением волевых качеств (поскольку сила воли заменяется силой мотива, потребности). Второе – практически исключает мотивацию из волевой активности человека (поскольку вся воля сведена к проявлению волевого усилия).
Понять, что такое воля, можно только в том случае, если удастся свести воедино крайние точки зрения, каждая из которых абсолютизирует одну из упомянутых сторон воли: мотивацию, принимаемую в одном случае за волю, или направленное на преодоление трудностей волевое усилие, к которому сводится воля, в другом случае. Изложенные выше подходы к пониманию сущности воли отражают различные ее стороны, обозначают различные ее функции и вовсе не противоречат друг другу. В самом деле, воля, с одной стороны, связана с сознательной целеустремленностью человека, с преднамеренностью его поступков и действий, то есть с мотивацией, с самоинициацией действий и самоуправлением при их осуществлении (отсюда и создающееся у действующего человека впечатление о свободе своих поступков и действий, кажущаяся независимость от внешних условий, от влияния других людей). С другой стороны, наиболее яркое проявление воли наблюдается при преодолении трудностей, отсюда и возникает мнение, что воля нужна только для этих случаев. В действительности же волевое управление включает и то, и другое.
Поэтому понимание феномена воли возможно только на основе синтеза различных теорий, на основе учета полифункциональности воли как психологического механизма, позволяющего человеку сознательно управлять своим поведением.
Расшифровывая структуру произвольного управления, Е. Д. Хомская отмечает, что оно «предполагает», с одной стороны, наличие программы, в соответствие с которой протекает та или иная психическая функция (выработанная самостоятельно или данная в виде инструкции), постоянный контроль за ее протеканием (куда входит контроль за последовательностью операций и контроль за результатами промежуточных фаз) и контроль за окончательным результатом деятельности (для которого необходимо сличение реального результата с предварительно сформированным «образом результата»). Произвольное управление психическими функциями предполагает наличие соответствующего мотива, без которого никакая сознательная психическая деятельность невозможна.
Исходя из вышесказанного, произвольное управление включает в себя самодетерминацию, самоинициацию и самоторможение действий, самоконтроль (как за своими действиями, так и за своим состоянием, эмоциями), самомобилизацию и самостимуляцию. В соответствие с таким пониманием общая функциональная структура выглядит следующим образом:
Произвольное управление является интегральным психофизиологическим процессом, поскольку оно, с одной стороны, включает помимо волевого усилия ряд других психологических феноменов: мотивы (желания, долженствования), интеллектуальную активность, нравственную сферу личности, но, с другой стороны, базируется на физиологических процессах и особенностях их протекания (свойствах нервной системы). Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что проявления воли – волевые качества – имеют генетическую (биологическую) основу, а не только социальную. Неслучайно зачатки воли наблюдаются у животных.
Инициация волевого действия не проходит мимо сознания человека, но человек не ощущает этот волевой импульс, инициирующий волевое действие.
Между импульсом к запуску действия и волевым усилием, проявляемым при преодолении затруднений, есть разница. Так, характеризуя волевое усилие, П. А. Рудик пишет, что главное в нем – состояние внутреннего напряжения и что наличие трудностей является обязательным, необходимым условием для проявления волевого усилия. Несомненно, что напряжение, характерное для волевого усилия, при запуске и осуществлении двигательных и интеллектуальных действий, при отсутствии внешних и внутренних препятствий, как правило, не ощущаемо (поэтому человеку кажется
, что действие совершилось само по себе). Рудик считает, что когда человек действует, не встречая даже самых незначительных трудностей, он выполняет требуемое действие без затраты усилий, то есть как бы непроизвольно. Однако действия человека, даже автоматизированные, все равно остаются произвольными, и для их запуска нужен сознательный импульс.
Таким образом, в случаях отсутствия затруднений не требуется особого напряжения или усиления побуждений, следовательно, нет оснований говорить о том, что волевое усилие участвует в инициации волевого действия.
Даже случаи с борьбой мотивов не очень убеждают в том, что принятие решения происходит с участием волевого усилия, проявляющегося в мышечном напряжении. Таким образом, есть основания выделять в качестве пускового механизма к реальному действию, движению именно волевой импульс, а не волевое усилие. В связи с этим трудно согласиться с мнением о том, что волевое усилие пронизывает все звенья волевого акта, начиная от осознания цели и заканчивая исполнением решения. Очевидно, что функции волевого импульса и волевого усилия различны. Волевой импульс сопутствует началу всякого произвольного действия: умственного - импульс к началу продумывания задачи, сенсорного – импульс к началу рассмотрения объекта, двигательного - к началу движения и так далее. Волевой импульс способствует также переходу от одной операции к другой, если действие не автоматизировано и не образовался динамический стереотип по Павлову, когда окончание одной операции служит сигналом для начала последующей и, следовательно, отдача себе команд вроде бы и не требуется. Волевое усилие характеризуется волевым напряжением, следовательно, при наличии любого волевого (произвольного) действия мы должны были бы ощущать, переживать это напряжение. В действительности же этого нету: для того, чтобы шевелить пальцем, надо не напрячься, а захотеть это сделать и дать себе команду, то етсь послать мышцам волевой импульс (от разума).
Идея о запуске произвольных действий с помощью волевого импульса, а не только и не столько с помощью волевого усилия проглядывает в высказываниях многих авторов. В. И. Селиванов пишет, что сознательный сигнал-стимул включает активность человека и что пусковая волевая регуляция нередко осуществляется по принципу «рубильника». То есть у него волевой импульс имеет все признаки внутреннего сознательного стимула.
Когда действия повторяются и переходят в привычные, отдельные операции этих действий автоматизируются. Вместе с автоматизацией происходит переход волевых, преднамеренных усилий в непреднамеренные, но уже вторичные по происхождению, поскольку они зародились в структуре предметного действия в условиях научения. Для запуска привычного действия человеку достаточно одного сознательно-волевого импульса небольшой силы, выраженного, например, мелькнувшим в голове словом «надо», а для осуществления операции не требуется и этого; здесь распределение нужной энергии закреплено уже в стереотипе действия. Но если при выполнении привычного действия возникает непредвиденная трудность, то сразу же происходит переход операционного привычного усилия в актуализированное волевое.
О двух видах волевых усилий пишет В. К. Калин. Он считает, что волевое усилие является механизмом волевой регуляции, работающей на стыке двух «этажей» формообразующих процессов деятельности. На первом этаже оно представлено в своей первичной форме (исходной) – преднамеренным усилием, задающим режим реализации предметного действия (формообразующая часть программы реализации действия). При недостаточной эффективности предметного действия, приводящих к актуализации рефлексивных процессов, это действие, оказавшись предметом рефлексии, становится собственно волевым усилием, механизмом точной сознательной саморегуляции режима субъекта деятельности. Таким образом, рефлексия является не только атрибутом, но и признаком волевого усилия как формообразующего механизма. В этом высказывании обращает на себя внимание разведения двух видов усилия: преднамеренного, которое выполняет роль импульса, запускающего программу действия и собственно волевого усилия, связанного с преодолением затруднений. Недостаточная эффективность выполняемого действия приводит к тому, что человек начинает обращать внимание на прилагаемое им усилие, следовательно, начинает его регулировать. Очевидно также, что преднамеренное усилие имеет место всегда и проявляется раньше, чем собственно волевое усилие (если таковое потребуется). Это тоже дает основание рассматривать преднамеренное усилие не как волевое усилие, а как волевой импульс, запускающий произвольное предметное действие.
Б. Н. Смирнов высказывает следующую точку зрения: механизмом инициации произвольных действий является не волевое усилие, а самоприказы. Сам по себе самоприказ еще ничего не решает: сколько себе ни приказывай, без потребности, без цели, определяющих смысл действия, оно не произойдет. Приказ должен наложиться на потребностное побуждение, стать целесообразным. Поэтому в общих чертах волевой импульс можно рассматривать как сплав потребностного (мотивационного) побуждения с самоприказом.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему