Основные тактические особенности назначения и производства судебной экспертизы.

Под  назначением   экспертизы  понимается следственное действие, состоящее в поручении следователем компетентным специалистам произвести исследование определенных материальных объектов с целью установления обстоятельств, имеющих значение для дела, которые либо обязательны для установления именно таким образом, либо тех, которые иным образом объективно  и  (или) рационально установлены не могут быть. Кстати сказать,  и  цитированный выше закон не именует  экспертизу  следственным действием, а говорит о ней лишь как о действии процессуальном (ст. 9).

Само  производство   экспертизы  по сути своей, как отмечалось ранее, есть не что иное, как микронаучное исследование, в процессе  производства  которого эксперт не стоит перед необходимостью преодолевать или предупреждать чье-либо противодействие, а потому к экспертной деятельности применимо понятие не тактики, а методики исследования.

27.2. Подготовительный этап  назначения   судебной   экспертизы

Тактика  назначения   судебной   экспертизы , как тактика любого иного следственного действия, слагается из трех этапов: подготовительного, рабочего, заключительного.

Наиболее специфичным для рассматриваемого следственного действия является его подготовительный этап. Основные   особенности  его состоят в изменении последовательности стадий его проведения (сначала «полевая стадия», затем «кабинетная», тогда как при подготовке к  производству  других следственных действий их последовательность пр Начинается он с обнаружения и изъятия объектов, которые в дальнейшем предполагается подвергнуть экспертным исследованиям. Чаще всего такие объекты обнаруживаются и изымаются в процессе осмотра места происшествия, обыска и выемки, т. е. при производстве следственных действий, направленных в большинстве своем именно для их обнаружения. Изъятие таких объектов, добровольно представляемых отдельными лицами (потерпевшими, подозреваемыми и др.) также осуществляется в процессуальном режиме выемки. Очевидно, что судебно-медицинская , психиатрическая, психологическая  и  другие  экспертизы  относительно живых лиц (потерпевшего, подозреваемого) возможны только при их появлении в уголовном деле.

На нескольких, казалось бы, аксиоматичных, но, увы, не всегда на практике соблюдаемых положениях, связанных с обнаружением  и  изъятием объектов предстоящих экспертных исследований, следует остановиться подробнее. Во-первых, факт  и  условия (обстоятельства) обнаружения такого объекта (объектов) должны быть весьма подробно отражены в протоколе соответствующего следственного действия. Во-вторых, в нем же должен быть отражен факт изъятия данного объекта. В-третьих, большая часть таких объектов должна быть при их изъятии соответствующим образом упакована  и  опечатана, что также отражается в протоколе. Несоблюдение этих положений лишает доказательственного значения сам факт обнаружения  и  изъятия этих объектов  и  ставит под обоснованное сомнение доказательственную значимость результатов их последующих экспертных исследований.

Так, если одежда, снятая при осмотре места происшествия с трупа, тут же не была упакована  и  опечатана, то обнаружение при  экспертизе  на ней микрочастиц, аналогичных по своему происхождению с тканью одежды, изъятой у подозреваемого, теряет свою доказательственную силу, ибо в этом случае нельзя исключить, что она после изъятия могла соприкасаться с любой иной одеждой  и  тканью.

Изъяв определенные объекты, следователь на данном этапе должен решить вопрос о необходимости  назначения  в отношении них  судебной   экспертизы  ( экспертиз ), т. е. о необходимости использования для их исследования специальных познаний. Отметим, что такой вопрос перед следователем не возникает в случаях, когда  назначение  экспертизы  обязательно (ст. 196 УПК).

Следует обратить внимание на то, что изъятие объектов  и  формулирование оснований для  назначения  по ним экспертиз  – процесс взаимосвязанный  и  взаимообусловленный: очень многие (если не большинство) объектов изымаются при проведении следственных действий именно с целью последующих их экспертных исследований. Статус вещественных доказательств, в качестве которых часть из них впоследствии должна быть приобщена к уголовному делу, они приобретут, если «сохранили на себе следы преступления» или ( и ) в результате их экспертных исследований «могут служить средствами для обнаружения преступления  и  установления обстоятельств уголовного дела» (ст. 81 УПК).

Таким образом, общим основанием к  назначению  большинства  судебных   экспертиз  служат дедуктивные умозаключения следователя, основанные на его криминалистических знаниях  и  практическом опыте, о механизме следообразования при совершении преступлений, относящихся к определенному виду (какие следы  и  на каких объектах должны или могут при этом возникнуть), а также об имеющихся экспертных возможностях исследования отдельных видов следов (имея при этом в виду приведенные выше классификации  экспертиз , в первую очередь, по областям используемых при этом специальных познаний  и  направленности на разрешение не только идентификационных, но диагностических  и  ситуационных задач).

Объекты, подлежащие экспертным исследованиям, должны быть предварительно осмотрены. Цель такого осмотра – установление оснований для  назначения  соответствующей  экспертизы . В ряде случаев для этого достаточно производства  их осмотра в рамках того следственного действия, в ходе которого эти объекты обнаруживались  и изымались (например, обнаружение на месте убийства или при обыске в доме подозреваемого предмета, могущего служить орудием преступления, со следами, похожими на кровь). В других случаях для этого необходимо  производство отдельного осмотра. Скажем, только самостоятельный осмотр множества изъятых при выемке документов позволит выделить из них те, которые в первую очередь требуют технико-криминалистического исследования (в связи с обнаружением на них нарушения защитной сетки, изменения структуры  и  цвета на отдельных частях документа, смазанности  и  искажения имеющихся оттисков печатей  и  штампов  и  по другим подобным причинам).

Зачастую основания для  назначения   экспертизы  возникают в результате допроса (свидетеля, потерпевшего, подозреваемого либо обвиняемого) по существу предъявленных им при этом объектов или обстоятельств расследуемого уголовного дела в целом.

Например, свидетель, осмотрев предъявленную ему при допросе платежную ведомость, заявляет, что подпись в ней от его имени выполнена не им; обвиняемый признает, что тот или иной документ (либо подписи в нем определенных лиц) сфальсифицирован им или другим называемым им при этом человеком; обвиняемый объясняет, что выстрел, в результате которого погиб потерпевший, произошел без нажатия им спусковой скобы; участник ДТП утверждает, что не имел технической возможности предотвратить наезд на пострадавшего,  и  т. п.

Совершенно очевидно, что вид назначаемой  экспертизы  зависит не только от названных выше ( и  других возможных) оснований для ее  назначения , но  и , можно сказать, генетически обусловлен наличием в распоряжении следователя к моменту ее  назначения  объектов для экспертного исследования. Говоря об этом, мы в первую очередь имеем в виду, что далеко не всегда, особенно на первоначальном этапе расследования, следователь имеет реальную возможность для  назначения  идентификационной  экспертизы  (как правило, наиболее значимой в доказательственном плане). Дело в том, что такая  экспертиза  может быть проведена лишь при наличии двух объектов – идентифицирующего  и  идентифицируемого. А зачастую в распоряжении следователя, особенно на первоначальном этапе расследования, имеется лишь один из них.

Несколько примеров тому: на месте происшествия изъяты гильзы от патронов, которыми были произведены выстрелы в потерпевшего, но само огнестрельное оружие не обнаружено; там же выявлены и зафиксированы на дактилоскопическую пленку отпечатки пальцев, либо изготовлен гипсовый слепок следа обуви; изъят документ, текст которого по заявлению должностного лица выполнен не им; следователю поступило анонимное письмо, содержащее важные для расследуемого дела сведения; обнаружена предсмертная записка, выполненная от имени лица, причина смерти которого вызывает сомнения.

Поэтому первоначальной задачей следователя  и   основным  направлением расследования в этих типовых ситуациях является обнаружение недостающего (чаще всего – идентифицируемого) объекта. Процесс этот длителен  и  сложен. Но во многих случаях он может быть оптимизирован использованием результатов своевременно проведенных диагностических исследований уже обнаруженного (чаше всего – идентифицирующего) объекта, что, к сожалению, не всегда в должной мере учитывается на практике. Для иллюстрации данного положения используем несколько приведенных выше примеров из следственной практики.

 Судебно-баллистическая   экспертиза , направленная на разрешение диагностических задач при исследовании гильз, обнаруженных на месте происшествия, установила: а) данные гильзы являются частями штатных патронов к пистолету ПМ калибра 9 мм; б) они выпущены из одного ствола (одного экземпляра оружия); в) этим оружием является пистолет иностранного  производства  калибра 9 мм, приспособленный для стрельбы штатными патронами к пистолету ПМ. Данные выводы во многом предопределили направления дальнейшего расследования, ориентировав его на установление лица, имеющего такой пистолет  и  возможность приобретать патроны к пистолету ПМ.

Диагностические исследования отпечатков пальцев позволили с весьма высокой степенью вероятности предположить возраст и телосложение оставившего их человека, что было положено в основу ограничения круга лиц, среди которых следует искать преступника. Такие же исследования следа обуви позволили определить, что они оставлены кроссовками фирмы «Адидас», для обнаружения которых  и  были произведены обыски у нескольких заподозренных.

Как было сказано, подобные диагностические исследования могут не только оптимизировать направления розыска недостающих для идентификации объектов, но  и  во многих случаях позволяют сузить круг лиц, среди которых следует искать виновного. Также на их основе возможно исключение отдельных лиц из числа подозреваемых или заподозренных в совершении расследуемого преступления.

Так, к примеру, если на одежде  и  в организме потерпевшей от изнасилования обнаружена сперма определенной группы, а биологические выделения подозреваемого относятся к другой группе, то это однозначно свидетельствует о его непричастности к данному преступлению.

Очевидно при этом, что для такого вывода необходимы экспертные исследования биологических образцов данного подозреваемого. Образцы жизнедеятельности человека, почерка определенного лица, оттисков подлинных печатей  и штампов  и  т. п. широко  и  активно используются  и  в идентификационных экспертных исследованиях, выступая при этом в качестве идентифицирующих объектов. ФЗ «О  судебно-экспертной  деятельности» определяет, что образцы для сравнительного исследования есть «объекты, отображающие свойства или  особенности  человека, животного, трупа, предмета, материала или вещества, а также другие образцы, необходимые эксперту для проведения исследований  и дачи заключения» (ст. 9).

Самый элементарный  и  распространенный пример: для того, чтобы разрешить вопрос, выполнен ли определенный текст данным лицом, необходимо посредством  экспертизы  сравнить этот текст с образцами почерка человека, заподозренного в его написании.

В этой связи на подготовительном этапе  назначения   экспертизы  следователь зачастую стоит перед необходимостью получить образцы для сравнительного исследования. Такое право ему предоставлено ст. 202 УПК.

В соответствии с ней:

а) о получении образцов для сравнительного исследования следователь выносит постановление. В нем следователь обосновывает такую необходимость, имея в виду при этом, что

б) образцы для сравнительного исследования у свидетеля или потерпевшего могут быть получены лишь в случаях, когда возникла необходимость проверить, оставлены ли ими следы в определенном месте или на вещественных доказательствах; ограничений для получения образцов у подозреваемого или обвиняемого закон не содержит;

в) в необходимых случаях получение образцов производится с участием специалистов (думается, что биологические образцы жизнедеятельности человека  и  ряд других без участия специалиста получены быть не могут);

г) об изъятии образцов следователь должен составить протокол в соответствии со ст. 166  и  167 УПК (здесь следует обратить внимание на то, что закон не предусматривает необходимость присутствия понятых при получении образцов, хотя на практике следователи зачастую привлекают их к данному действию).

Положительно оценив наличие оснований для  назначения  той или иной  судебной   экспертизы   и  имеющиеся возможности для постановки перед ней диагностических, идентификационных или ситуационных вопросов, следователь на этом же подготовительном этапе должен определить время  и  последовательность ее  назначения   и проведения.

Единственная, пожалуй, принципиальная рекомендация – чем раньше, тем лучше.  И  обусловлена она несколькими факторами. Во-первых, необходимостью своевременного, чаше всего безотлагательного, получения в результате экспертизы  доказательственной  и , как правило, весьма значимой информации. Во-вторых,  производство  любой, казалось бы,  и  не очень сложной,  экспертизы  – процесс весьма длительный. Потому промедление с ее назначением  зачастую влечет нарушение сроков расследования по делу. Кроме того, в этой же связи оно психологически затрудняет для следователя  назначение  дополнительной или повторной  экспертизы , даже если для того есть все необходимые основания (об этом подробнее речь пойдет ниже).

Проблема последовательности  назначения   экспертиз  возникает перед следователем в тех достаточно распространенных случаях, когда по одному объекту следует назначить  экспертизы  различных классов  и  видов.

Приведем гипотетический пример такой ситуации: на одежде, снятой с трупа человека, погибшего в результате ранений, нанесенных ему холодным оружием при совершении на него разбойного нападения, имеются разрезы ткани, пятна крови, предполагается наличие микрочастиц, произошедших вследствие контакта этой одежды с одеждой нападавшего, а на отдельных ее частях (пуговицах, клапанах карманов) – наличие отпечатков пальцев этого лица.

Подход к решению этого вопроса, на наш взгляд, следующий: от менее стабильных следов к более стабильным. Иными словами, в первую очередь назначаются  экспертизы  по тем следам, которые более чем другие подвержены различным внешним воздействиям  и  изменениям.

 И  потому в приведенном примере логична следующая последовательность  назначения   экспертиз : исследования микрочастиц; дактилоскопическая  экспертиза ; биологическая ( судебно-медицинская   экспертиза  вещественных доказательств); трасологическая, носящая диагностический характер относительно  особенностей  оружия, повредившего ткань одежды.

Подготовительный этап  назначения   экспертизы  завершается определением экспертного учреждения или лица (лиц), которому следует поручить ее проведение.

Чаще всего следователь имеет возможность поручить  производство   экспертизы  экспертному учреждению. Здесь надо сказать, что в настоящее время в нашей стране сложилась следующая система государственной  экспертизы .

1. Экспертные учреждения при Министерстве юстиции РФ. Научно-методическое руководство ими осуществляет Российский федеральный центр  судебной   экспертизы  (РФЦСЭ); в нем же производятся самые сложные, чаше всего повторные,  экспертизы . На региональном уровне (в столицах республик, наиболее крупных областных  и  краевых центрах) такие функции выполняют региональные центры  судебной   экспертизы .

Во всех областных городах созданы лаборатории  судебных   экспертиз , которые производят большую часть как первичных, так  и  повторных традиционных  и  нетрадиционных  экспертиз  практически всех видов  и  классов (не только криминалистические, но  и  экономические, товароведческие  и  т. д.).

2. Экспертные учреждения при Министерстве внутренних дел РФ состоят из следующих подсистем: экспертно-криминалистический центр, выполняющий по сути те же функции, что  и  РФЦСЭ в экспертных учреждениях Минюста России; экспертно-криминалистические управления (отделы) при областных (краевых) управлениях МВД; экспертно-криминалистические отделы при районных отделах внутренних дел, проводящие традиционные  и  методически достаточно несложные виды экспертных исследований (дактилоскопические, холодного оружия  и  т. п.). Обратим внимание, что сотрудники, входящие в систему экспертно-криминалистических учреждений МВД России, кроме того, участвуют в  производстве  следственных действий в качестве специалистов, а также обеспечивают оперативно-розыскную деятельность органов дознания, давая в таких случаях не экспертные заключения как таковые, а справки или заключения специалистов по возникающим при этом вопросам (например, является ли изъятое у задержанного вещество наркотическим, стреляющий предмет огнестрельным оружием  и  т. п.).

3. Экспертные учреждения при Министерстве здравоохранения РФ по сути состоят из аналогичных по уровню звеньев. Возглавляются они, соответственно, Центральным научно-исследовательским институтом  судебной  медицины  и государственным научным центром социальной  и   судебной  психиатрии им. В.  И . Сербского. На местах (в областных, краевых центрах) имеются бюро  судебно-медицинской   экспертизы   и  постоянно действующие экспертные комиссии, производящие психиатрические  экспертизы .

4. Экспертные учреждения имеют  и  некоторые иные правоохранительные органы  и  ведомства: Федеральная служба безопасности РФ, Министерство обороны РФ, Государственный таможенный комитет РФ, Федеральная служба налоговой полиции РФ.

Однако далеко не всегда государственные экспертные учреждения располагают специалистами в тех областях науки, техники, ремесла, искусств, использование познаний в которых необходимо следователю при расследовании конкретных уголовных дел. В таких случаях в соответствии с ч. 2 ст. 195 УПК он имеет право поручить  производство   экспертизы физическому лицу (лицам), такими познаниями обладающему.

К примеру, в последнее время в таких ситуациях зачастую оказываются следователи при необходимости экспертного исследования компьютерных объектов (электронных документов, программ для ЭВМ), а также при  назначении психологических  экспертиз , ибо многие экспертные учреждения, во всяком случае, регионального уровня, соответствующих штатных специалистов не имеют.

Рабочий этап  назначения   судебной   экспертизы

Рабочий этап  назначения   судебной   экспертизы  складывается из нескольких имеющих  тактические   особенности элементов. Их круг очерчен ст. 195  и  197 УПК.

1. «Признав необходимым  назначение   судебной   экспертизы , следователь выносит об этом постановление, а в случаях, предусмотренных п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК, возбуждает перед судом ходатайство, в котором указываются: 1) основания  назначения   судебной   экспертизы ; 2) фамилия, имя  и  отчество эксперта или наименование экспертного учреждения, в котором должна быть проведена  судебная   экспертиза ; 3) вопросы, поставленные перед экспертом; 4) материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта» (ч. 1 ст. 195 УПК). В силу п. 3 ч. 2 ст. 29 УПК только суд принимает решение о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящихся под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для  производства  соответственно  судебно-медицинской  или судебно-психиатрической   экспертизы .

Структура постановления о  назначении   экспертизы  определена в приложении 62 к УПК.

Указания на основания составляют заключительные криминалистически-содержательные положения описательной части постановления о  назначении   экспертизы . Им должно предшествовать изложение обстоятельств дела, вызвавших у следователя потребность в использовании специальных познаний для экспертного исследования, связанных с излагаемыми обстоятельствами объектов. Наиболее принципиальная рекомендация об объеме описательной части постановления о  назначении   экспертизы , на наш взгляд, следующая: эксперту в ней надо сообщать лишь те данные, которые требуются ему для полных  и  обоснованных ответов на поставленные на разрешение вопросы.

Цель этой рекомендации – исключить возможные психологические «накладки», которые могут повлечь как осознанное, так  и  зачастую не полностью осознанное желание эксперта своим заключением, своими ответами «помочь» следствию в «изобличении уже известного злодея». В этой же связи категорически недопустимы описание следователем обстоятельств  и  констатация в постановлении фактов, носящих по своей сути «наводящий» характер.

Так, назначая идентификационную трасологическую  экспертизу  ножа, изъятого у Н., по следу, который был обнаружен на ребре, извлеченном из трупа убитого, следователь указал: «Н. полностью изобличен в совершении данного убийства материалами дела. Однако, желая уйти от ответственности, он отрицает данный факт. А потому, учитывая, что для установления того, что именно этим ножом был нанесен смертельный удар потерпевшему... назначить трасологическую экспертизу ...»

Во многом предопределенный таким «беспристрастным» изложением обстоятельств дела, положительный ответ эксперта на вопрос в дальнейшем повторной комиссионной  экспертизой  был признан несостоятельным  и методически необоснованным. В то же время совершенно очевидно, что при  назначении   экспертиз  различных классов, родов  и  видов объем описательной части постановления должен быть различным. Так, при  назначении ситуационной автотехнической  экспертизы  описательная часть постановления должна содержать весьма подробные сведения об исходных данных (обстоятельства ДТП как такового, сведения о тормозном пути автомашины, состояние покрытия дороги, метеоусловия, наличие или отсутствие запретительных  и  иных знаков  и  т. п.). Напротив, описательная часть постановления о  назначении   судебно-баллистической   экспертизы  идентификационного характера должна быть ограничена лишь указаниями на то, где (или у кого) были обнаружены  и  изъяты идентифицирующий  и  идентифицируемый объекты (скажем, на месте происшествия обнаружены гильзы, в доме подозреваемого Н. изъят пистолет).

Очень важным компонентом данного этапа  назначения   судебной   экспертизы  является формулировка следователем вопросов, ставящихся на разрешение эксперта (они излагаются в резолютивной части постановления). В этом отношении теория  и  практика криминалистики выработала ряд следующих  основных  рекомендаций.

Во-первых, они не должны выходить за пределы компетенции назначаемого вида  и  класса  экспертизы . Нельзя, скажем, ставить на разрешение технико-криминалистической  экспертизы  документов вопросы, относящиеся к идентификационной или диагностической  экспертизе  почерка; перед  судебно-медицинским  экспертом – вопросы идентификационного трасологического характера  и  т. п.

Во-вторых, эти вопросы должны быть предельно конкретными  и  недвусмысленными. Только такая их формулировка позволит получить на них такие же конкретные  и  недвусмысленные ответы. При этом данная рекомендация касается всех видов  экспертиз , как идентификационного, так  и  диагностического  и  ситуационного характера. Несколько примеров такой формулировки вопросов: «Ивановым или другим лицом выполнен текст представленного на исследование документа?»; «Пригоден ли представленный на  экспертизу  отпечаток пальца для идентификации?»; «Имел ли водитель Иванов в ситуации, изложенной в описательной части постановления, техническую возможность предотвратить наезд на потерпевшего?»; «Возможно ли  производство  выстрела из представленного на исследование экземпляра охотничьего ружья без нажатия на спусковую скобу?»; «Каково время наступления смерти потерпевшего?»; «Какова причина смерти потерпевшего  и  способ ее причинения?»  и  т. п.

В-третьих, при постановке вопросов в постановлении о  назначении   экспертизы  следователю надо учитывать существование методически обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Это обусловливает целесообразность для следователя получать консультации у специалистов (в том числе  и  у тех, которым будет поручено  производство   экспертизы ) о таковых возможностях, а иногда с учетом этого  и  согласовывать с ними конкретные формулировки отдельных вопросов.

В то же время в ряде случаев целесообразна постановка перед экспертами вопросов, на которые заведомо для следователя последние откажутся дать однозначный ответ именно в связи с отсутствием методически обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Такие выводы экспертов (их называют «заключение о невозможности дачи заключения») снимут в том неопределенность, информируют иных участников уголовного процесса (тех же обвиняемых, их защитников, прокурора, суд), почему определенный вопрос экспертным путем не исследовался.

Как то предписывает закон (п. 4 ч. 1 ст. 195 УПК), в постановлении о  назначении   экспертизы  должны быть перечислены материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.  Основные   тактические  требования к этому элементу рабочего этапа  назначения   экспертизы , на наш взгляд, следующие.

Во-первых, эти материалы должны быть допустимыми для их экспертного исследования, что означает их получение следователем лишь в порядке, предусмотренном УПК для их вовлечения в уголовный процесс (в результате произведенных следственных действий, приобщения к уголовному делу материалов оперативно-розыскной деятельности, в частности выполненных в ходе нее аудио-  и  видеозаписей,  и  т. п.).

Во-вторых, представляемые эксперту материалы в необходимых случаях (о которых говорилось выше) должны быть надлежащим образом упакованы  и  опечатаны. Указание на это также должно содержаться в постановлении при перечислении представляемых материалов. Данное требование направлено на исключение сомнений в том, не внесены ли в эти объекты (материалы) умышленные или неосторожные изменения после их изъятия при проведенных соответствующих следственных действиях.

Потому не случайно, что содержательная часть заключения эксперта начинается с перечисления поступивших на исследование объектов, их описания, начиная с того, упакованы ли,  и  если да, то как именно, эти объекты.

В-третьих, представляемые материалы должны быть достаточными для ответов эксперта на поставленные следователем вопросы, В противном случае  производство   экспертизы  невозможно или оно будет некорректным в методическом отношении.

Статья 16 ФЗ «О  судебно-экспертной  деятельности» предусматривает обязанность эксперта (в числе ряда других) «составить мотивированное письменное сообщение о невозможности дать заключение  и  направить данное сообщение в орган или лицу, которые назначили  судебную   экспертизу , если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта, объекты исследований  и  материалы дела непригодны или недостаточны для проведения исследований  и  дачи заключения  и  эксперту отказано в их дополнении, современный уровень развития науки не позволяет ответить на поставленные вопросы».

Тут же отметим, что материалы уголовного дела в полном объеме, на наш взгляд, должны предоставляться эксперту лишь в крайне необходимых для того случаях (опять же для исключения возможности их психологического «наводящего» воздействия на эксперта, которое может сказаться на объективности его заключения, о чем подробнее говорилось выше при рассмотрении вопроса о содержании описательной части постановления о  назначении  экспертизы ). Чаше всего материалы уголовного дела необходимы эксперту при  производстве  неидентификационных исследований диагностического или ситуалогического характера, таких, например, как психиатрическая, психологическая, автотехническая  и  т. п.  экспертизы .

2. «Следователь знакомит с постановлением о  назначении   судебной   экспертизы  подозреваемого, обвиняемого, его защитника  и  разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 УПК. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем  и  лицами, которые ознакомлены с постановлением» (ч. 3 ст. 195 УПК).

С  тактической  точки зрения этот компонент рабочего этапа  назначения   экспертизы  предполагает обоснованное решение следующих взаимосвязанных вопросов: время ознакомления подозреваемого (обвиняемого) с постановлением о  назначении   экспертизы ; ознакомление с таковым постановлением защитника подозреваемого (обвиняемого).

 Тактическая  рекомендация по первому вопросу, на наш взгляд, очевидна  и  однозначна: как  и  само  назначение  экспертизы  – чем раньше, тем лучше.  И  обусловлена она, как минимум, двумя причинами.

Во-первых, это позволит следователю своевременно изменить .или дополнить свое постановление о  назначении  экспертизы  при необходимости удовлетворения ходатайств подозреваемого (обвиняемого), заявленных при ознакомлении с постановлением о  назначении   экспертизы .

Эти ходатайства могут касаться весьма широкого круга вопросов. Напомним, что в соответствии со ст. 198 подозреваемый (обвиняемый) вправе: заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о  производстве   судебной  экспертизы  в другом экспертном учреждении; ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных им лиц либо о  производстве   экспертизы  в конкретном экспертном учреждении; ходатайствовать о внесении в постановление о  назначении   судебной   экспертизы  дополнительных вопросов эксперту; присутствовать с разрешения следователя при  производстве   судебной   экспертизы , давать объяснения эксперту.

 И  если постановление о  назначении   экспертизы  объявляется обвиняемому – что, к сожалению, достаточно широко в настоящее время распространено – не только после направления его для исполнения, но уже  и  после самого производства   экспертизы , то перед следователем, получившим то или иное ходатайство, заявленное обвиняемым в рамках его указанных выше прав, возникает дилемма: либо удовлетворить его, несмотря на то, что это логично приведет к замедлению расследования, а зачастую к нарушению его срока (не говоря уже о весьма существенных дополнительных материальных затратах на проведение повторной или дополнительной экспертной работы), либо, так сказать, «закрыв глаза», необоснованно отказать в удовлетворении даже существенных ходатайств обвиняемого. Увы, практика показывает, что именно последний путь разрешения этого вопроса, хотя он очевидно свидетельствует об ущербности проводимого расследования, в настоящее время наиболее распространен.

Во-вторых, своевременное ознакомление подозреваемого (обвиняемого) с постановлением о  назначении  экспертизы , сопрягаемое с  тактически  грамотным разъяснением экспертных возможностей для ответов на поставленные следователем в постановлении вопросы, само по себе можно использовать как  тактический  прием из класса «демонстрация возможностей расследования для убеждения обвиняемого в логической для него целесообразности дачи правдивых показаний».

Добавим также, что если в деле к моменту  назначения   экспертизы  участвует адвокат – защитник подозреваемого (обвиняемого), то оптимальным представляется совместное их ознакомление с постановлением о  назначении  экспертизы .

3. «Следователь вправе присутствовать при  производстве   судебной   экспертизы , получать разъяснения эксперта по поводу проводимых им действий. Факт присутствия следователя при  производстве   судебной   экспертизы отражается в заключении эксперта» (ст. 197 УПК).

Во многих случаях такое присутствие обеспечивает определенные возможности.

Во-первых, это оперативное получение следователем экспертной информации, ибо от  производства   экспертизы  до составления письменного экспертного заключения  и  получения его следователем – дистанция если не огромного размера, то достаточная большая.

Во-вторых, к сожалению, далеко не всегда, производя  экспертизу , эксперт реализует свое право при установлении обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, но по поводу которых ему не были поставлены вопросы, указывать на них в своем заключении (ч. 2 ст. 204 УПК). Если эти обстоятельства станут своевременно известны следователю, то это позволит ему также своевременно поставить перед экспертом дополнительные вопросы или назначить другую необходимую  экспертизу . Проиллюстрируем это положение примером из следственной практики.

Изучая материалы уголовного дела, переданного ему по подследственности, следователь обратил внимание, что в исследовательской части заключения  судебно-медицинской   экспертизы  «мельком» описан причиненный режущим орудием след на одной из костей трупа. На его вопрос, почему же кость, на которой имелся след, при  производстве  экспертизы  не была изъята,  судебно-медицинский  эксперт, так сказать, с «олимпийским спокойствием» сообщил, что следователь, ранее производивший расследование, соответствующий вопрос в постановлении не ставил  и  такого задания не давал, сам при  производстве   экспертизы  не присутствовал,  и  потому он, эксперт, не считал себя обязанным отражать данное обстоятельство в экспертных выводах, а тем более изымать кость.

С учетом того, что у обвиняемого в убийстве В. при его задержании был изъят и приобщен к уголовному делу нож, следователь принял решение об эксгумации трупа. Назначенная затем трасологическая  экспертиза  дала категорическое заключение, что именно ножом В. был оставлен след на кости, изъятой при эксгумации из трупа потерпевшего. Это впоследствии стало одним из наиболее веских доказательств для осуждения В. за совершение убийства (кстати сказать, ознакомившись с заключением трасологической  экспертизы , В., ранее отрицавший свою вину, признал себя виновным в убийстве).

Убеждены, что если бы следователь присутствовал при  производстве   судебно-медицинской   экспертизы  трупа, то эти обстоятельства были бы выявлены  и  исследованы своевременно  и  В. был бы изобличен в совершении убийства значительно раньше.

В-третьих, в ряде случаев составной частью  экспертизы  является участие эксперта с разрешения дознавателя, следователя, прокурора  и  суда в процессуальных действиях  и  имеющаяся у него возможность задавать вопросы, относящиеся к предмету  судебной   экспертизы  (п. 3 ч. 3 ст. 57 УПК).

Производя по ходатайству эксперта таковые действия  и  фиксируя в их протоколах вопросы эксперта  и  ответы на них допрашиваемого, тем самым следователь, так сказать, «волей-неволей» по сути присутствует при  производстве  экспертизы . Приведем по этому поводу следующий пример из следственной практики.

На разрешение эксперта следователем был поставлен вопрос о механизме происхождения брызг крови на одежде Попова, обвиняемого в убийстве Б., совершенного путем неоднократных ударов молотка в область головы. По ходатайству эксперта следователь произвел повторный осмотр места происшествия с участием эксперта  и обвиняемого, в ходе которого эксперт задал последнему ряд уточняющих вопросов о взаиморасположении  и перемещениях его  и  потерпевшего в момент эксцесса, о направлении, в котором наносились удары  и  т. п., а затем использовал протокол данного осмотра с зафиксированными в нем ответами обвиняемого для обоснования своего заключения по интересовавшему следователя вопросу.

Наконец, в-четвертых: как известно, подозреваемый (обвиняемый), его защитник вправе присутствовать с разрешения следователя при  производстве   судебной   экспертизы , давать объяснения эксперту (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК). Наиболее часто ходатайства о том заявляются при  назначении   судебно-бухгалтерских , финансово-экономических  и технических  экспертиз . В таких случаях присутствие следователя при  производстве   экспертизы  будет, на наш взгляд, способствовать сглаживанию  и  разрешению конфликтов, которые весьма часто, как то показывает следственная практика, возникают при этом между экспертом  и  подозреваемым (обвиняемым), считающим себя (а зачастую  и  действительно являющимся) специалистом в исследуемых экспертом вопросах.

Заключительный этап  назначения   судебной   экспертизы

Заключительный этап  назначения   судебной   экспертизы  также весьма специфичен относительно этого же этапа производства  других следственных действий. Слагается он из ряда элементов,  основными  из которых являются следующие.

1. Анализ поступившего экспертного заключения. В первую очередь он предполагает проверку соответствия содержания заключения предъявляемым к нему законом требованиям. Согласно ч. 1 ст. 204 УПК в заключении эксперта указываются: 1)дата, время  и  место  производства   судебной   экспертизы ; 2) основания  производства  судебной   экспертизы ; 3) должностное лицо, назначившее  судебную   экспертизу ; 4) сведения об экспертном учреждении, а также фамилия, имя  и  отчество эксперта, его образование, специальность, стаж работы, ученая степень и (или) ученое звание, занимаемая должность; 5) сведения о предупреждении эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения; 6) вопросы, поставленные перед экспертом; 7) объекты исследований  и материалы, представленные для  производства   судебной   экспертизы ; 8) данные о лицах, присутствовавших при производстве   судебной   экспертизы ; 9) содержание  и  результаты исследований с указанием примененных методик; 10) выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование.

Чаще всего (и это психологически вполне объяснимо) следователь начинает анализ заключения эксперта с изучения того, насколько выводы эксперта значимы в доказательственном плане. Иными словами, оценивает, можно ли использовать их в определении направления дальнейшего расследования, если да, то каким образом; подтверждают они или опровергают ту либо иную следственную версию.

Затем следователь выясняет, на все ли поставленные перед ним вопросы ответил эксперт в своем заключении. При этом могут иметь место три ситуации: 1) эксперт ответил на все поставленные ему на разрешение вопросы; 2) отказ ответить на некоторые из вопросов эксперт обосновал в заключении теми или иными причинами (например, тем, что решение их выходит за пределы компетенции данной  экспертизы , или отсутствием для их разрешения научно обоснованной методики исследования); 3) эксперт просто «упустил» формулирование в своих выводах ответов на исследованные им в ходе  экспертизы  вопросы. В двух последних ситуациях, как представляется, следователь должен воспользоваться предоставленным ему ст. 205 УПК правом  и  допросить эксперта для разъяснения данного им заключения.

Далее следователь должен проанализировать полученное им экспертное заключение с позиций научной  и методической обоснованности проведенных исследований  и  сделанных в нем выводов. Это, пожалуй, наиболее сложная проблема, стоящая перед следователем на данном этапе. Действительно, как на то обращал внимание Р. С. Белкин, следователь далеко не всегда «может квалифицированно судить о содержании проведенных исследований, поскольку для этого следует оценить примененные экспертом методы  и  методики, иметь представление о разрешающей способности, эффективности  и  точности методов, об апробации  и  научности методик  и  т. п.»*. Естественно, при этом «речь идет о сложных экспертных исследованиях с использованием современных методов, отнюдь не отличающихся наглядностью  и  доступностью для простого наблюдения результатов, когда на десятках страниц, заполненных формулами  и  расчетами, описывается процесс экспертного исследования»**. Выскажем свое мнение о возможных путях решения этой сложнейшей проблемы (Р. С. Белкин называл требование закона об оценке следователем экспертного заключения «процессуальной ловушкой»). Во-первых, нам думается, что, сталкиваясь с подобным заключением, следователь, как  и  в предыдущем случае, должен допросить эксперта для разъяснения им «нормальным» общедоступным языком логики  и  методик своих исследований, в том числе  и  по перечисленным Р. С. Белкиным вопросам (о разрешающей способности определенной аппаратуры, об апробации  и  научности использованных методик  и  т. п.). Кстати сказать, ст. 8 ФЗ «О  судебно-экспертной  деятельности» предписывает, что «заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность  и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных  и  практических данных». Во-вторых, мы считаем возможным в таких ситуациях  назначение  повторной  экспертизы . Особо ее  назначение   и  проведение необходимо в тех случаях, когда анализируемое заключение эксперта является если не единственным, то наиболее значимым доказательством, изобличающим или оправдывающим обвиняемого, либо когда от его обоснованности зависит в целом направление дальнейшего расследования по уголовному делу, либо, наконец, если оно в принципе противоречит другим материалам расследуемого дела.

Еще одним элементом данного этапа является ознакомление подозреваемого (обвиняемого)  и  его защитника с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта (п. 6 ч. 1 ст. 198 УПК). При этом вышеуказанные лица имеют право ходатайствовать о  назначении  дополнительной либо повторной  судебной   экспертизы  (ч. 1 ст. 206 У ПК).

Если в деле участвует защитник подозреваемого (обвиняемого), то эти заключения эксперта следует предъявлять им одновременно, ибо, разумеется, чаще всего адвокат более глубоко  и  полно, чем его подзащитный, может их оценить и  точнее сформулировать по ним мнение в пределах перечисленных выше прав подозреваемого (обвиняемого).

Весьма неоднозначен  и  в то же время важен в  тактическом  отношении вопрос о времени ознакомления подозреваемого (обвиняемого) с заключением эксперта. Практика, к сожалению, показывает, что зачастую следователи относятся к решению этой проблемы исключительно формально  и  выполняют это действие либо буквально накануне завершения расследования, либо практически совмещают его с ознакомлением обвиняемого с материалами уголовного дела в порядке ст. 217–219 УПК. Понятно, что в такой ситуации удовлетворение следователем даже обоснованных ходатайств обвиняемого  и  его защитника, связанных с заключением эксперта, крайне затруднено.  И  потому не случайно, что весьма часто всем известное столь длительное рассмотрение уголовных дел в суде обусловливается как раз необходимостью проведения дополнительных или повторных  экспертиз , в  назначении  которых в описанных выше ситуациях было отказано при предварительном расследовании преступления.

Не обнаружив оснований для  назначения  дополнительной или повторной  экспертизы , следователь завершает проведение данного следственного действия.  Назначение  же дополнительной  и  повторной  экспертизы  (ст. 207 УПК) в целом подчиняется рассмотренным выше  тактическим  рекомендациям.