Повседневность «не может существовать вне коммуникации как способа передачи информации...», поэтому «коммуникация выступает как способ бытия повседневности, функцией которого является организация повседневности с помощью транслируемых знаний...». Если способы обмена информацией рассматривать как развитие интеллектуального опыта, не отходящего от правил коллективного бытия, то проанализировав этапы формирования коммуникативных навыков людей, которые, как правило, не нарушают установленных социальных норм, можно отследить изменения в повседневной жизнедеятельности общества. Исходя из того, что «мы воспринимаем мир таким, каким позволяет его видеть наш язык, наши коммуникативные привычки...», динамику повседневных преобразований можно проследить через модификацию языковых практик.
Язык, согласно М. Мамардашвили, это «вещь, в которую упакованы миллионы лет человеческой эволюции, и при этом этот инструмент по тонкости не имеет себе равных, и тонкость его не есть лишь тонкость нашего индивидуального ума», поскольку нормы языка вырабатываются, исходя из представлений о порядке вещей, условий по вседневно-бытовой среды, отражают культурное, материальное, и социальное развитие общества, в котором он формировался. Даже при использовании одинаковых слов восприятие сказанного разными индивидами часто расходится, так как слово выражает скрытую эмпирически воспринимаемую реальность, на что обращал внимание М. Хайдеггер, понимая под коммуникативным пространством взаимосвязь структур субъективного бытия.
Коммуникации отражают специфику топологической среды существования, раскрывают особенности ее бытия. Подтверждение сказанному можно найти у Э. Кассирера. Говоря о языках первобытных народов, исследователь отмечает, что слова, обозначающие у них вещь, процесс или действие, характеризуются «предельной наглядной определенностью» и максимально отражают все особенности и «нюансы действия», поэтому слова в языке передают не только «установленные характеристики природы и мира представлений», но и «обозначают направления и пути установления этих характеристик». То есть, основы языковой коммуникации формируются не стихийно, на него воздействует среда существования и коммуникативный опыт говорящих, поэтому в повседневной практике общения субъектов единой языковой и культурной среды не возникает необходимости интерпретировать сообщаемую информацию, которая в ином коммуникативном пространстве может выглядеть неуместной и будет требовать дополнительных пояснений, поскольку эмпирические навыки, нормы изложения звуковой информации и «стереотипические проекции» образов каждодневного бытия говорящих различны. Ограниченность языка общения понятийно-лингвистическими рамками, выставленных по принципу каждодневной значимости для определенного общества, создает сложность улавливания смыслового подтекста для иностранца, но позволяет определить (через нормы словесного употребления) индивидуальное и коллективное восприятие каждодневно окружающей реальности общности определенного пространства.
Несомненно, коммуникационное пространство лишено стабильности, оно отражает как технические достижения общества, так и заданный сферой бытия речевой жанр, отображает изменение внутреннего, качественного содержания повседневной жизнедеятельности. Необходимо отметить, что мы далеки от понимания языковой практики как некой изолированной структуры, считаем, что для любого языка необходимо заимствование словесных оборотов и понятий из других языков, которые впоследствии адаптируются под повседневное бытие говорящих. Также полагаем, что чрезмерно интенсивное добавление в словарный запас иностранных слов и значений ведет к сглаживанию «оттенковых» различий национального языка, способствует его смысловому обеднению, усиливает непонимание в разговоре. То есть, перестройка повседневного и коммуникативного пространств «видоизменяет все представление о прошедшем, настоящем и будущем... языкового опыта» таким образом, что индивид «оказывается в ином коммуникативном мире, где все совершается по иным законам, в иных направлениях, приносит иные результаты и вызывает иные ожидания...», требует других действий. Таким образом, модификация повседневности неизменно сказывается на коммуникативной и социальной сторонах жизни общества, корректирует поведенческие стандарты и ценностные ориентиры, ведет к изменению топологических границ жизнедеятельности человека.
Если исходить из того, что коммуникация это общение, способствующее расширению познаний, то возникает вопрос о способности искусственно ограниченной, стандартно отформатированной информации пополнять запас знаний. С сожалением приходится констатировать, что успешность общения все чаще начинает оцениваться через количественные показатели «посещений» страниц сайта, соответственно, личностно-социальный аспект человека попадает в зависимость от его умения адаптироваться / ориентироваться в информационной среде. То есть, изменение коммуникационного пространства трансформирует процесс познания, поскольку восприятие информации в современных условиях часто обходит обыденную практику, заменяя апробацией в сети Интернет.
Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод о том, что повседневность, как неизменно сопутствующая бытию реалия, не может быть лишена пространственных границ, в рамках которых субъект обустраивает каждодневную деятельность, конструирует предметную среду существования и определяет коммуникативные практики, которые находятся в неразрывной связи с эмпирическими навыками субъектов. Пространственные границы коммуникации определяют экзистенциальный выбор личности через системы выбранных коммуникационных (языковых) доминант и отражают даже незначительные изменения повседневного бытия.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему