Если обратиться к практике управления дореволюционной России, можно встретить множество различных структур, носивших наименование особых или созданных в связи с исполнением каких-либо временных функций. Только за период с 1801 по 1905 г. в составе Государственного совета действовало 45 особых комитетов, совещаний, комиссий и присутствий, помимо Комитета министров периодически создавались высшие комитеты по тем или иным делам.
Однако по способу создания и объему полномочий они немногим отличались от других, «не особых» учреждений государственного управления. Что же касается известного Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г., то оно при введении усиленного или чрезвычайного вида охраны предусматривало наделение уже существующих административных органов полномочиями вне общего законного и судебного порядка.
В данном случае важным является введение в государственную систему самого понятия «чрезвычайность» и осуществление на практике особого порядка управления.
С 1905 г. исключительные законы получили широкое распространение. К 1 августа 1906 г. из 87 губерний и областей России 40 состояло на военном положении, 27 на положении чрезвычайной охраны и 15 – на положении усиленной охраны. И даже после преодоления «революционной смуты» почти вся Россия находилась под действием исключительных законов, в силу которых действовали военные суды, широко применявшие смертную казнь, продолжались административная высылка и наложение денежных штрафов на периодические издания и их приостановка, не допускались собрания и союзы.
Такой «исторический опыт» не мог не сказаться на образе действий большевиков, в куда более сложной для власти ситуации.
С другой стороны, и до Октября в российской действительности имелись примеры формирования органов власти, подпадающих под определение чрезвычайных, которые своей деятельностью были призваны компенсировать ситуационную слабость «регулярных» властей. В частности, Первая мировая война указала на необходимость в индустриальную эпоху тесного взаимодействия фронта и тыла и вызвала к жизни в царской России инструменты принудительного государственного регулирования. Весной 1915 г., когда выявились серьезные недостатки в производстве вооружения и снабжении армии, возникли централизованные органы с особыми полномочиями (особые совещания, комитеты).
Сравнение с другими воюющими в это время державами, особенно с Германией, показывает, что подобные нововведения в системе государственного управления не представляли собой уникального явления в мировой практике.
Государство оказалось вынужденным глубоко вторгаться в сферу капиталистических интересов, ограничивать частную собственность и заменять рынок централизованным обменом между отраслями экономики. С еще большим усердием и в самых разных областях жизни чрезвычайные органы стало плодить Временное правительство.
5 марта 1917 г. правительство создает Чрезвычайную следственную комиссию для расследования «противозаконных по должности» действий должностных лиц царского правительства, а 20 дней спустя – чрезвычайные продовольственные органы по насильственному изъятию хлеба, продовольственного и кормового урожая у крестьян.
Свою лепту в этот процесс вносили в 1917 г. и параллельные властные структуры. В частности, во время корниловского мятежа в Петрограде и других городах возникли комитеты борьбы с контрреволюцией, комитеты спасения революции, революционные штабы (по разным подсчетам от 120 до 192).
Неизбежность конструирования особых временных органов власти в случае попадания коммунистического режима в кризисные ситуации закладывалась и самой моделью «пролетарской государственности»: республика Советов снизу доверху, что предполагало автономность каж- дого властного звена, простую нерасчлененную структуру власти, соединявшую законодательную, исполнительную и контрольную функции (принцип «работающей корпорации»).
Это лишало государственный механизм управления не только необходимой эффективности, особенно в затруднительных обстоятельствах, но и, с учетом целей диктатуры пролетариата (уничтожение частной собственности, стирание классовых различий), средств ее осуществления (революционное насилие, плановая экономика, колоссальная роль правящей партии, которая была призвана «взять власть и вести народ к социализму, направлять и организовывать новый строй. Быть учителем, руководителем, вождем всех трудящихся»), заранее обрекало власть Советов на недееспособность без структурной подпорки, источник власти которой находился бы вне системы советов.
Уже весной 1918 г. В. И.Ленин был вынужден заявить: «Нет ничего глупее, как превращение Советов в нечто застывшее и самодовлеющее». Отсюда, по его мнению, необходимо решительнее «стоять теперь за беспощадную твердую власть, за диктатуру отдельных лиц для определенных процессов», что якобы не несет в себе «принципиального противоречия между советским (т. е. социалистическим) демократизмом».
С доктринальной точки зрения для большевиков были важны два момента: возможность, исходя из тезиса «марксизм не догма, а руководство к действию», импровизации в опоре на основы теории К. Маркса в государственном строительстве и представление о российской революции как предвестнике мировой революции, до победы которой необходимо всеми силами и средствами удержать власть.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему