После окончания учебы, 9 февраля 1818 года, Нахимов в числе других выпускников был произведен в мичманы и назначен во 2-ой флотский экипаж. Перед началом службы полагался трехмесячный отпуск, который Павел Степанович провел в селе Волочок у своего дяди Николая Матвеевича Нахимова.
О деятельности Нахимова в период с 1818 по 1822 гг. известно благодаря его послужному списку. Как видно из документа, в 1818-1819 гг. он находился в Санкт-Петербурге при береге, где служил во 2-ом флотском экипаже под командованием капитан-лейтенанта Богдановича. На тендере «Янус» при лейтенанте Ахлестышеве, в 1820 году, находился в стоянии на Кронштадтском рейде, и плавал от него до Красной Горки с 23-го мая по 15 октября. Нахимов исполнял свои обязанности добросовестно, о чем свидетельствуют его аттестации: «аттестован был в поведении и должности хорошим, к службе отлично усерден и знающ»; «поведения благородного и в должности усерден». Но как гласит этот же документ, за три года службы «не имел случая отличиться».
В 1821 году в 23-ем флотском экипаже под командованием капитана 1 ранга Кандлера следовал из Кронштадта в Архангельск сухим путем, куда он был назначен в команду строящегося корабля. Кроме того, в Архангельске в то время находились Михаил Рейнеке и Михаил Бестужев, чему Нахимов был очень рад. Здесь на верфи в Соломбале, достраивался фрегат «Крейсер», на котором в дальнейшем будет служит Нахимов.
В 1822 году Павел Степанович был вызван из Архангельска в Кронштадт, где фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога», которые находились под командованием капитана 2 ранга Михаила Петровича Лазарева, готовились к кругосветному плаванию к берегам Северной Америки. Лазарев формировал свою команду из людей, которых хорошо знал, а также тех, кто имел хорошую служебную характеристику. В состав экипажа вошли: лейтенанты М. Д. Анненков, И. А. Куприянов, Ф. Г. Вишневский; мичманы: Е. В. Путятин, Д. И. Завалишин, И. П. Бутенев, А. А. Домашенко, П. М. Муравьев, а также не обошелся без внимания Лазарева и П. С. Нахимов.
У экспедиции было несколько целей: первая - доставить грузы различного типа в Русскую Америку, вторая – произвести ряд научных работ в Тихом океане, третья- повысить боевую подготовку экипажа корабля.
Кругосветное плавание длилось в течении трех лет (1822-1825). За эти годы «Крейсер» посетил столицу Дании - Копенгаген, английский порт Портсмут, Рио-де-Жанейро, порт Гобард-Таун в Тасмании, Новоархангельск, Сан-Франциско и пр.
Во время перехода фрегата из Новоархангельска в Сан-Франциско, матрос Давыд Егоров упал за борт. Нахимов в числе других людей бросился его спасать, но к сожалению утопающий скончался, до того, как к нему подплыла спасательная шлюпка. Информация об этом событии сохранилась в рапортах М. П. Лазарева и воспоминаниях Д. И. Завалишина. Лазарев о подвиге Нахимова писал: «Сию готовность г. Нахимова при спасении человека жертвовать собою я долгом почитаю представить на благорассмотрение гг. членов государственной Адмиралтейств-коллегии и льщу себя надеждою, что такой подвиг не найдется недостойным внимания правосудного моего начальства». Завалишин же, дает нам более подробное описание этого случая, « … я сказал Нахимову «Павел Степанович, отправляйся с ними», - и Нахимов не стал разбирать, что он старше меня, что я не имею права ему приказывать, что он на верху случайно, а у меня есть на баке (передней части корабля) свой подвахтенный мичман и пр., но тотчас же вскочил в шлюпку; веревки обрубили и шлюпка с людьми полетела в море». Награду за свой подвиг Нахимов так и не получил. «…но представлению не было дано ходу, потому как сказал мне Лазарев уже в Петербурге, что награда дается за спасение десяти человек, а тут-де не спасли никого. Как будто удача или неудача изменяла сущность подвига и как будто не было примеров, что спасали, ничем не рискуя, впоследствии благоприятных обстоятельств…».
Из плавания Нахимов вернулся в чине лейтенанта, который он получил 22 марта 1823 года. Хотя он и не получил награду за проявленное мужество при спасении упавшего за борт матроса, но был удостоен ордена Св. Владимира 4-й степени, а также двойного жалования. Немаловажным стало то, что за время плавания, Павла Степановича и Михаила Петровича Лазарева связали крепкие товарищеские отношения, неоднократно проявлявшиеся в дальнейшем. Советский полковник Н. П. Мазунин считает, что Плавание сыграло огромную роль в формировании Нахимова как военного. Мазунин оценивая результаты плавания пишет: «Во время плавания Нахимов наглядно убедился в качествах русских матросов, познакомился с их бытом, нуждами и запросами. Он сжился с кораблем и его экипажем. Корабль стал теперь для Нахимова родным домом, а экипаж корабля – родной семьей».
Тринадцатого декабря 1825 года, ровно за день до восстания декабристов Нахимов покинул Санкт-Петербург и отправился в Смоленщину, где планировал провести отпуск. Достоверно не известно как Павел Степанович отнесся к восстанию, в числе участников которого были и его знакомые. Но фактом остается то, что после декабрьских событий, Павел Степанович стал кандидатом Гвардейского экипажа, чему он был не рад. В своем письме М. Ф. Рейнеке, Нахимов высказывает свое отношение к этому: «Скажи – я – кандидат Гвардейского экипажа; ты знал всегда мои мысли и знаешь как для меня не приятно. На этой же почте пишу брату П С и прошу употребить все средства перевести меня в Архангельск или куда-нибудь, только не в Гвардейский экипаж». Юрий Владимирович Давыдов в своей книге о Нахимове выдвигает предположение, что Павел Степанович «…мог сторониться Гвардейского экипажа еще по одной причине. Экипаж со своими офицерами, со знаменем и оружием под барабанный бой явился на Сенатскую площадь. Над моряками декабристами готовился суд. Стало быть, Нахимова проектировали на место павших товарищей».
Так или иначе Павлу Степановичу удалось добиться своего, и он был назначен на строившийся 74-пушечный корабль «Азов» под командованием М. П. Лазарева, который уже был капитаном 1-го ранга. Во время постройки «Азова» Нахимов приобрел множество навыков в области кораблестроения, которые помогут ему в дальнейшем, при строительстве собственных кораблей. Помимо него в состав экипажа корабля вошли такие люди как, лейтенант И. П. Бутенев, мичманы А. Домашенко и В. А. Корнилов, гардемарин В. И. Истомин. Летом 1826 года «Азов» прибыл в Кронштадт и вошел в состав Балтийского флота. Корабль был признан образцовым по оснащению и организации службы.
Тем временем в 1821 году началось восстание в Греции, связанное с нежеланием греков подчиняться турецкому владычеству. Россия, Франция и Англия были вынуждены вмешаться в «греческие дела», и в 1827 году был заключен Лондонский трактат, согласно которому, три государства направили Турции требование предоставить автономию Греции на определенных договоренностях, и в случае отказа обязывались отправить в Средиземное море свои боевые силы, чтобы воспрепятствовать переброске в Грецию турецких войск. Однако каждая держава стремилась извлечь из этого выгоду для себя. Так Англия и Франция стремились укрепить свои позиции в Средиземном море и усилить влияние на Турцию, чтобы использовать ее в дальнейшем для борьбы с Россией, а Россия в свою очередь, была заинтересована в усилении экономических и политических связей в бассейнах Средиземного и Черного морей и на Балканах.
Летом 1827 года в Средиземное море были направлены английская, французская и русская эскадры. «Ты можешь вообразить, каким нетерпением горели мы выйти скорее в море» - писал Нахимов Рейнеке. Во время перехода эскадры от Кронштадта до Портсмута, её сопровождали основные силы Балтийского флота под руководством Д. Н. Сенявина, который держал свой флаг на корабле «Азов». Позже в качестве командира эскадру возглавил контр-адмирал Л. П. Гейден, который также разместил свой флаг на «Азове». Восьмого октября 1827 года, русская эскадра, состоявшая из четырех линейных кораблей, четырех фрегатов, одного корвета и двух бригов вышла из Портсмута в Архипелаг. Во время перехода у берегов Сицилии, 9 сентября разразился шторм и с «Азова» в море упал матрос, желая спасти утопающего мичман А. А. Домашенко бросился в море, но шквал унес их от корабля, и шлюпка не успела спасти их обоих. Этот случай был оценен и подробно описан Нахимовым в письме М. Ф. Рейнеке. «О, любезный друг, какой великодушный поступок! Какая готовность жертвовать собой для пользы ближнего! Жаль, очень жаль, ежели этот поступок не будет помещен в историю нашего флота, а бедные мать и родные не будут награждены, которые им только и держались».
Первого октября русская эскадра встретила английский флот на меридиане Занта. Он состоял из трех линейных кораблей, четырех фрегатов, четырех шлюпок, одного катера. Командующим английской эскадрой был вице-адмирал Кодрингтон. Чуть позже к ним присоединился французский флот из трех линейных кораблей, двух фрегатов, одного брига и шхуны, под командованием контр-адмирала де-Риньи. В свою очередь турецкий флот имел в распоряжении три линейных корабля, пять двухдечных фрегатов, тринадцать больших фрегатов от 60 до 36 орудий, тридцать корветов, девятнадцать бригов, тридцать один транспорт с десантом и провизией, семь брандеров.
Турецкий флот стоял в порте Наварин, и еще до прибытия русского флота, английский адмирал вел переговоры с Ибрагим-пашою и выставил ему требование от имени трех дворов покинуть Наварин и вернуться в Александрию. Ибрагим-паша в свою очередь заявил, что не может это сделать сам, но пошлет бриг в Константинополь для того, чтобы получить разрешение, а до этого момента обязывался не высаживать войск и не высылать суда в море. Но ночью он изменил своему слову и предпринял попытку отправится в порт Мореи – Патрас, но Кондрингтону удалось его вернуть обратно в Наварин. Когда корабли «трех дворов» объединились, Ибрагиму-паше была отправлена нота протеста с требованием покинуть Наварин и вернуться в Александрию, но Ибрагим-паша отверг ее ссылаясь на то, что его самого нет в Наварине, а кроме него ее не смеет ни кто принять.
Единственным выходом в данной ситуации оставался вход эскадр в Наварин и через свое присутствие попытаться избежать кровопролития. Первым открыли огонь турки, в результате 8 октября 1827 года состоялось Наваринское сражение, в котором Павел Степанович Нахимов принял свое боевое крещение. Во время боя Нахимов руководил носовой батареей «Азова», где командовал огнем артиллерии и дважды способствовал тушению пожара, так как во время передвижения до якорного места, корабль подвергся огню со стороны неприятеля. «Я не понимаю, любезный друг, как я уцелел. Я был наверху, на баке, у меня было 34 человека, из которых шестеро убило и 17 ранило, меня даже щепкой не тронуло» - говорилось в письме Нахимова. «Азов» во время сражения потопил в общей сложности пять турецких кораблей, среди которых были три фрегата, корвет и 80-ти пушечный линейный корабль.
В этом сражении Михаил Петрович Лазарев показал пример того, как нужно вести бой с превосходящими силами противника. «Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня недостанет слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана» - с восхищением писал Павел Степанович о своем командире. «…тут молодой офицер на деле увидел всю целесообразность и необыкновенную успешность военных приемов своего великого учителя. Оценив их по достоинству и хорошо ознакомившись с ними, Нахимов потом не раз применял их в своей практике и показал себя достойным учеником своего учителя, одной из бессмертных заслуг которого, несомненно, является та, что из своих учеников он дал России людей, составивших честь и славу ее флота».
За участие в битве «Азов» первым в истории русского флота был удостоен кормового Георгиевского флага, а Павел Степанович получил орден Св. Георгия 4-ого класса и чин капитан-лейтенанта, который давал право получить в управление бриг или корвет.
Таким образом, Павлу Степановичу удалось уже через несколько лет после окончания учебы обратить на себя внимание такой выдающейся личности, как Михаил Петрович Лазарев. За те годы, что Нахимов провел в кругосветном плавании, он проявил готовность жертвовать собой ради других, невзирая на чин и положение, и таким же образом, он восхищался теми, кто был готов поступить также. Тот факт, что Нахимов не высказывал своих мыслей касательно восстания декабристов, а лишь выражал обеспокоенность тем, где после этого события ему предстоит служить, лишний раз подчеркивает тот фанатизм, с которым Павел Степанович отдавался флоту.
В Наваринском сражении Павел Степанович принял свое боевое крещение, получил опыт командования экипажем во время боевых действий. Под влиянием Лазарева, который служил примером для Нахимова, окончательно сформировалась личность Павла Степановича, как выдающегося моряка и образцового офицера, так как Михаил Петрович воспитывал своих офицеров высоконравственными людьми. Они должны были уважительно относиться к матросам и сами заслуживать уважения у подчиненных. Матросы считали Нахимова благодетелем, а он их - главными на корабле. Его жизненные принципы и установки, по отношению к членам своего экипажа ярко проявятся в дальнейшем.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему