После Наваринского сражения, в ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. у берегов Греции был захвачен турецкий 20-ти пушечный корвет «Нассаби-Сабах» («Восточная звезда»). Корвет был переименован в «Наварин» и стал частью Балтийского флота, а командование им было поручено Павлу Степановичу. Вице-адмирал граф Л. П. Гейден в своем рапорте А. С. Меншикову писал: «… я отправил оный для исправления в Мальту как по внутреннему расположению, так и по части рангоута и парусов, которые после бывшего в Наварине сражения находятся в весьма худом состоянии. Командиром же на сей корвет я назначил капитан-лейтенанта Нахимова, как такого офицера, который по известному мне усердию и способности к морской службе в скором времени доведет оный до лучшего военного порядка и сделает его, так сказать, украшением вверенной мне эскадры…». Корабль находился в запущенном состоянии, и после переоборудования на Мальте, он стал одним из лучших кораблей по работоспособности экипажа и внешнему виду, «… ныне могущий быть образцовым в каждом лучшем европейском флоте».
«Осмотрев сего числа прибывший из Мальты под командой 23-го флотского экипажа капитан-лейтенанта Нахимова корвет «Наварин» и найдя оный достойным для продолжения службы, е. и. в., по всем частям в отличном и примерном состоянии, долгом моим поставляю за все сие объявить ему, г-ну Нахимову, пред лицом вверенной мне эскадры совершенную мою благодарность. Нижним же чинам, на сем корвете находящимся, за понесенные ими труды жалую не в зачет по чарке вина или джину со запискою отпущенного количества в расход…» - писал командующий Средиземноморской эскадры.
Задачей эскадры была блокада Дарданелл, предпринятая для того, чтобы не дать Турции возможности доставлять через пролив разного рода снабжение. В следствии отсутствия поблизости крепостей или баз, корабли были вынуждены все время стоять на якоре. Обстановка осложнялась тем, что английское правительство опасавшееся усиления России, вело тайные переговоры с Турцией и могло в любой момент вмешаться в войну. Именно корвет «Наварин», который был отправлен второго сентября к Эносу, для того чтобы сообщить главнокомандующему русской армией фельдмаршалу И. И. Дибичу-Забалканскому, о прибытия к Гелеспонту Средиземноморской эскадры, вернувшись обратно пятого сентября 1829 года, принес известие всей русской эскадре, что в день его отбытия, между Турцией и Россией был подписан мирный договор в Адрианаполе.
Во время русско-турецкой войны 1828-1829 года, Нахимов приобрел богатый боевой и опыт, а также опыт командования. Рос его авторитет среди матросов. А. П. Рыкачев характеризуя личность Нахимова того периода писал: «Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корабля «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможною морскою роскошью и щегольством на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших, тогда его сослуживцев в Средиземном море, он был труженик неутомимый. Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки. Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться тем, а веровали в его призвание преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает более их, а потому исполняли тяжелую службу без ропота и с уверенностью, что все, что следует им или в чем можно было сделать облегчение, командиром не будет забыто». После окончания войны, «Наварин» в составе эскадры под командованием М. П. Лазарева, совершил переход из Эгейского моря на Балтику, а Нахимов по возвращению был удостоен ордена Святой Анны 2-й степени.
В 1830 году, «Наварин» как образцовый корабль, удостоился посещение Николая I и князя А. С. Меншикова, Нахимову было объявлено высочайшее благоволение. В этом же году Павел Степанович плавал в Финском заливе, а в 1831, когда в Санкт-Петербурге началась эпидемия холеры, Нахимов занимал в Кронштадтском рейде пост карантинной брандвахты, ограждая Кронштадт от распространения инфекции, а после был отправлен сопровождать конвой следовавший в Либаву. Нахимову было объявлено «… высочайшее свое благоволение за отличное усердие по прекращению в том городе означенной болезни».
В 1832 году Павел Степанович был переведен в 4-й флотский экипаж, а также назначен командиром фрегата «Паллада», строительством которого он руководил лично. «Это был такой красавец, что весь флот им любовался, и весьма многие приезжали учиться чистоте, вооружению и военному порядку, на нем заведенному» - писал о «Палладе» А. Б. Асланбегов. Когда строительство было закончено, фрегат был включен в эскадру вице-адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена. Во время плавания по Балтийскому морю Павлу Степановичу вновь удалось проявить свой богатый опыт и навыки превосходного мореплавателя. В ночь на семнадцатое августа 1833 года, при неблагоприятных погодных условиях, эскадра пересекала устье Финского залива. Она шла растянутым строем кильватерной колонны, а «Паллада» находилась близко к концу линии. Нахимову удалось запеленговать Дагерортский маяк, и произвести расчеты согласно которым, эскадра шла на каменную гряду. Павел Степанович отдал приказ дать сигнал «флот идет к опасности» и не дожидаясь ответа флагмана, сменил курс своего корабля, продолжая подавать сигнал. К тому времени, как Беллинсгаузен дал команду всей эскадре сменить курс, головной корабль «Арсис» наскочил на камни, а линейный корабль «Императрица Александра» и шхуна «Град» получили повреждения. Со стороны Нахимова было крайне смело пойти на такой шаг и взять на себя ответственность за эскадру, которой командовал известный адмирал, так как если бы его расчеты оказались не верны, то его бы ждало увольнение из флота. Однако дело ограничилось формальным выяснением причин аварии «Арсиса». Дальнейшие события не имеют документальных подтверждений. По одним слухам Николай I благодарил Нахимова за спасение эскадры, по другим Нахимова привлекли к суду за нарушение дисциплины, но фактом является то, что это была единственная кампания Павла Степановича на «Палладе». Официально Нахимова не хвалили и не наказывали.
Стоит отметить некоторых впоследствии выдающихся деятелей русского флота, которые часть своей службы провели под руководством Нахимова. Под руководством Павла Степановича на «Наварине» и «Палладе» служили будущие адмиралы: Истомин Константин Иванович, Панфилов Александр Иванович, Завойка Василий Степанович, Дюгамель Михаил Иосифович.
По назначению командующего Черноморским флотом - М. П. Лазарева, Павел Степанович в 1834 году, был переведен с Балтийского в Черноморский флот. «Лазарев уделял большое внимание боевой подготовке личного состава флота. Вступив в командование флотом, он стал подбирать себе волевых, инициативных и деятельных помощников. Понимая, что боеспособность флота во многом зависит от командиров кораблей, он выдвигал на эти должности самых способных и образованных офицеров». С переводом, Нахимов получил звание капитана 2 ранга и был назначен командиром 41-го флотского экипажа. Вплоть до 1836 года, под руководством Павла Степановича шла постройка 84-пушечного корабля «Силистрия». Осенью 1837 года, после смотра Николаем I Черноморского флота, Нахимову был пожалован орден Св. Анны 2-й ст. с императорской короной. В этом же году представляя Павла Степановича к повышению Лазарев писал что « … он служит здесь образцом для всех командиров кораблей…», и за отличия по службе Нахимов стал капитаном 1 ранга.
Однако постоянная занятость морской службой обострила у Павла Степановича проблемы со здоровьем. В частности у него появились аневризмы сосудов и ревматические боли в суставах рук и ног. Весной 1838 Нахимов отправился в Германию, где проходил курс лечения в Берлине, Карлсбаде, и затем опять в Берлине. Сохранились письма, в которых он жалуется родным по поводу своего состояния, и описывает, что лечение не приносит ни каких результатов. Своему другу М. Ф. Рейнеке он писал: «Прочти мои два письма к брату Сергею, из них ты узнаешь, какой несчастный оборот взяла моя болезнь, как неудачно я пользовался в Берлине, как чуть живого меня отправили в Карлсбад и как, наконец, не получа в Карлсбаде ни малейшего облегчения для настоящей болезни, возвратился опять в Берлин еще с новую – биением сердца». Но даже в тяжелом состоянии Павел Степанович не забывал о флоте и службе «Перед переводом моим в Черноморский флот только что кончилась блестящая Константинопольская кампания. Четыре года при мне все было тихо, смирно, ничего, кроме обыкновенных крейсерств. Только что выехал оттуда, как снова компания для целого флота к абхазским берегам и самая дельная из всех, могущих встретиться в мирное время в Черном море. Корабль мой был употреблен, а следовательно, и я бы действовал. До сих пор не могу свыкнуться с мыслию, что остаюсь здесь на зиму, что еще 8 месяцев должны протечь для меня в ужасном бездействии!». Павлу Степановичу была сделана не удачная операция на сосудах ноги, а организм по заявлению врачей был отравлен лекарствами и для того чтобы снова приступить к лечению был нужен год отдыха. Не теряя времени Павел Степанович вернулся в Россию, однако снова приступить к службе он смог лишь в 1840 году.
В ходе Кавказской войны экипаж «Силистрии» принимал участие в высадке десанта у Псезуапе (май 1839) и Туапсе (июль 1839), но без участия самого Павла Степановича, который в это время был болен, но принимал участие при повторном захвате этих пунктов. Усилия англо-турецкой агентуры и Шамиля были направлены на ликвидацию «Черноморской береговой линии», которая состояла из семнадцати небольших укреплений расположившихся от Анапы до Сухума. Изолированные друг от друга они были не в состоянии самостоятельно пресечь действия противников, поэтому Черноморскому флоту в этом регионе отводилась важная роль. Воспользовавшись малочисленностью русских гарнизонов, черкесские феодалы, зимой 1840 года овладели русскими Вельяновским и Лазаревским фортами, а также Михайловским укреплением. Двадцать восьмого апреля 1840 года эскадра состоящая из кораблей «Султан Махмуд», «Иоанн Златоуст», «Анапа», «Три Иерарха», «Императрица Екатерина II», корвета «Ифигения», шхуны «Ласточка» и транспортов «Днепр» и «Ахилесс», во главе с флагманским кораблем «Силистрия», направилась в Феодосию, куда на ней было доставлено 9146 солдат и офицеров. Во время стоянки эскадры на Феодосском рейде проводились учения по высадке десанта, а десятого мая эскадра прибыла в Туапсе. Освобождение фортов планировалось провести в течении мая и штурмана кораблей при подготовке к боевым действиям копировали карты восточного побережья Черного моря, на которые наносили диспозицию гребных судов, вступившую в действие в момент высадки десантов. Мордвинов Р. Н. в своей статье пишет: «Интересно отметить, что на линейном корабле «Силистрия» по этому вопросу проводились инструктивные совещания. Там же собирались штурманские офицеры со всех кораблей для нанесения на карты походного ордера эскадры и диспозиции кораблей в районах, намеченных для высадки десантов. Надо полагать, что Нахимов, будучи командиром флагманского линейного корабля «Силистрия», на котором находился адмирал М. П. Лазарев со своим штабом, возглавляемым капитаном 2 ранга В. А. Корниловым, и где сходились все нити управления подготовкой и проведением десантов, был одним из главных исполнителей этой сложной работы». Десятого мая была произведена высадка десанта на Вельямовский форт. Первый залп должен был дать корабль «Силистрия», после чего следовало открыть огонь и остальным, «таким образом, точность и эффективность артиллерийского обстрела во многом определялись артиллерийской выучкой личного состава «Силистрии»». Захват форта не вызвал особого сопротивления. Десятого мая был отбит Вельяминовский форт, а двадцать второго Лазаревский. Здесь в отличии от Наваринского сражения, Нахимов командовал уже не артиллерийской батареей, а целым 84-пушечным линейным кораблем. Подобный опыт высадки десанта и артиллерийская практика, были весьма ценны для Павла Степановича и оттачивали его умения, которые ярко проявятся во времена крымской войны. Михаил Петрович Лазарев, всегда хваливший своих учеников, писал князю А. С. Меншикову «… ныне долгом считаю свидетельствовать перед пред вашею светлостью, что… командир 41-го флотского экипажа и корабля «Силистрия» капитан 1 ранга Нахимов и командир 38-го экипажа капитан 2 ранга Корнилов, постоянно отличающие себя примерною службою, командовали при занятии Туапсе и Псезуапе, первый левым, а второй правым флангом гребных судов, во время высадки в оба сии пункта десантных войск, исполнив сделанное им поручение с быстротою и в совершенном порядке…».
В 1842 году Нахимов был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени. Примерно в это же время с ним произошел случай, очевидцем которого был Е. В. Богданович. Корабль «Адрианаполь» сделал неудачный маневр, в результате которого столкновение было неминуемо, Павел Степанович, который видел это дал команду «С крюйселя долой!», а сам остался на юте один. Корабли получили повреждения, но Павел Степанович не пострадал. Когда Нахимова спрашивали почему он не ушел с юта, Нахимов отвечал: «Такие случаи представляются редко и командир должен ими пользоваться! Надо, чтобы команда видала присутствие духа в своем начальнике. Быть можешь мне придется идти с нею в сражение и тогда это отзовется и принесешь несомненно пользу!».
Также Нахимов плавал в Новороссийск устанавливать бочки у мертвых якорей. В 1844 году, по его собственной инициативе была оказана помощь Головинскому форту, который подвергся нападению горцев. «Видя горцев действительно в сборе, я решился остаться для защиты форта до 25-го числа» - писал Нахимов в своем рапорте С. П. Хрущеву. Генерал-майор А. П. Будберг описывая ситуацию сложившуюся в форте и о том, какую помощь оказал ему командир «Силистрии» писал: «Столь нужную и скорую помощь капитана 1 ранга Нахимова укреплению Головинскому имею честь представить на вид вашему высокопревосходительству».
В 1845 году Павел Степанович получил чин контр-адмирала и был назначен командующим 1-й бригады 4-й флотской дивизии. В этой должности он прослужил шесть лет, большую часть из которых провел в крейсерстве у берегов Кавказа. Основной задачей крейсерства было пресечение попыток иностранных судов пройти к Кавказу, для того чтобы оказать помощь Шамилю. В 1846 году в отряд Нахимова входили фрегат «Кагул» (флагманский), корвет «Пилад», бриги «Эней» и «Паламед», шхуны «Ласточка» и «Гонец», тендер «Струя». В апреле 1846 года, шхуна «Гонец» в течении двух суток преследовала каботажное судно противника и с боем овладела им. А в июне члены корвета «Пилад» и брига «Паламед» вступили в перестрелку с турецкими суднами.
На основе приказов отданных Павлом Степановичем, видна та забота, которую он проявлял по отношению к своим подчиненным, вот лишь некоторые примеры: «Немедленно донести о всех неисправностях на судах и о вещах, требующих починки и исправления от порта, равно и недостатках, как по настоящему вооружению, так и по запасу. Запас же весь требовать на шестимесячную кампанию», « … Донести мне, есть ли рабочее платье и сколько белья у каждого человека именно: рубах, брюк, простынь, наволочек и прочего и достаточно ли обуви», «Прошу гг. командиров судов донести мне, на сколько и именно какой провизии принято на вверенные им суда» и т.д. Вообще сохранилась масса хвалебных отзывов Павлу Степановичу от сослуживцев и современников, но перечислять их все не имеет смысла, поэтому я ограничусь лишь теми, которые в полной мере выражают общее мнение. В одном отрывке из книги Белавенца П. И. написано – «Нахимов, командуя судами близко знакомился со всем судовом составом; он знал всех, да не поверхностно, — он знал всякого человека как офицера, так и матроса очень близко. Тут не могло быть и речи о фамильярности, но все глубоко верили и знали, что он всегда будет заступником и ходатаем за каждого. Он следил за своими бывшими сослуживцами, куда бы назначены они не были, не только в Севастополь но и на Кавказ и заграницей. Всякий мог обратиться к нему, как к родному отцу. Не удивительно, что после этого он искренно привлек, к себе сердца очень многих во всем Черноморском флоте». «Одобрение его считалось наградою, которую каждый старался заслуживать, — так было велико нравственное влияние этого человека» - писал А. Б. Асланбегов о том, каким авторитетом пользовался Павел Степанович среди моряков. Вообще Михаилу Петровичу Лазареву удалось создать свою «школу», которая по своим традициям и правилам отличалась от господствовавшей во всем остальном флоте системы службы. «Лазарев требовал от своих учеников и последователей такого обращения с матросами, которое готовило бы из них дееспособных воинов, а не игрушечных солдатиков для забавы «высочайших» лиц на смотрах и парадах». Телесные наказания применялись крайне редко, чинопочитание было сведено к минимуму. Его ученики – Нахимов, Истомин и Корнилов продолжили дело своего учителя, «но и в этой лазаревской школе моряков Нахимов занял особое место. Был он необыкновенный добряк по натуре — это во-первых; а во-вторых, как уже сказано, он был в полном смысле слова фанатиком морской службы: он не имел ни в молодости, ни в зрелом возрасте семьи, не имел "сухопутных" друзей, не имел никаких привязанностей, кроме как на кораблях и около кораблей, потому что для него Севастополь, Петербург, Лондон, Архангельск, Рио-де-Жанейро, Сан-Франциско, Сухум-Кале были не города, а лишь якорные стоянки. Все эти его свойства сделали то, что на матросов он стал смотреть как на свою единственную, правда большую, семью». По воспоминаниям Л. А. Ухтомского - «Павел Степанович был англоманом, получал «Таймс», читал постоянно английские газеты. Он высоко ставил английский флот и хвалил английских моряков за то, что они занимаются своим делом, причем ворчал на русских моряков, которые выйдя из морского корпуса недоучками, забрасывают свои учебные книги морскою службою совсем не занимаются, зная все, кроме этой службы». Кроме того «Нахимов был холостой и всегда восставал против того, чтобы молодые офицеры женились. Бывало, ежели какой либо мичман увлечется и вздумает жениться, его старались отправить в дальнее плаванье для того, чтобы эта любовь выветрилась. «Женатый офицер - не служака», говаривал адмирал»».
С начала 40-х годов Павел Степанович стал во главе Севастопольской морской библиотеки. Она была основана в 1822 году и изначально была скромной по своему содержанию, но с приходом в Черноморский флот Нахимова, Корнилова и Лазарева она стала играть большую роль для воспитания молодых офицеров. В 1851 году, после смерти Михаила Петровича Лазарева, в библиотеке был установлен его бюст, часть средств на изготовление которого внес Павел Степанович.
Таким образом, за рассмотренный период времени Павел Степанович проявил себя как неутомимый труженик военно-морского флота России. Англоман, добряк, фанатик своего дела Нахимов оставался верным традициям и правилам морской школы Лазарева, которая отличалась от господствовавшей во всем остальном флоте системы службы. Он несколько раз смог реализовать свой опыт в области кораблестроения и перешел на службу в Черноморский флот к своему наставнику М. П. Лазареву. Несмотря на тяжелую болезнь, Павел Степанович продолжал службу и принимал участие в боевых действиях у побережья Кавказа. За время проведения боевых действий, Нахимов вновь обогатил свой боевой опыт, а флот научился взаимодействовать с десантом. Инициатива, которую проявлял Павел Степанович, а также демонстрация личного примера, и тот подход, который он применял для обучения матросов, вызывали у его подчиненных уважение к этому человеку, благодаря чему рос авторитет Нахимова как среди моряков, так и во всем флоте в целом.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему