Анализ марксизма в XX веке логично начать с фигуры В.И.Ленина. Однако Ленин как серьезный философ стал известен лишь после его смерти, когда были опубликованы "Философские тетради". Книга Ленина "Материализм и эмпириокритицизм" (1909) самим автором представлялась публике полемическим сочинением "рядового марксиста", напоминающим заблудшим товарищам по партии о некоторых азах марксистской теории и материализма в целом. После по сути обожествления Ленина "советским марксизмом", в период горбачевской перестройки и особенно после нее авторитет Ленина в России резко упал. Его "теория отражения" большинством профессиональных философов воспринимается ныне как вульгарная теория познания, в лучшем случае воспроизводящая черты философии просветителей, тоже давно устаревшей. Это при том, что некоторые элитарные мыслители конца XX века, например, Деррида, не разделяют такого мнения. И все же философию Ленина во всей ее значимости, по убеждению одного из авторов, можно оценить только через призму онтогносеологии Мих. Лифшица, о которой пойдет речь дальше. Неомарксизм во всех его вариантах - от франкфуртской школы до известной в свое время группы "Праксис" - развивался в отрицании ленинской теории отражения.
Обычно марксистскую философию называют социальной, причисляя к одной из разновидностей социологии. В обыденном представлении философия марксизма сводится к положению "бытие определяет сознание". Однако это определение - отличительная черта любого философского материализма. В чем же специфика марксизма, что привлекло в XX веке к нему внимание и вызвало неугасающий интерес не только "низов", протестующих против угнетения и унижения, но и многих утонченных интеллектуалов?
На эти вопросы ищет ответ один из ведущих философов современности, лидер постмодернизма Жак Деррида в своей книге "Призраки (спектры) Маркса".Жак Деррида написал свою книгу в 1993-м году, когда господствующая в современном западном мире либеральная философия в лице американского философа Ф.Фукуямы объявила о конце истории, об окончательной победе либеральной демократии (капитализма) и о конце, поражении того "великого освободительного проекта", который, как пишет Деррида, определял развитие европейской философской мысли от Платона до Маркса. "Освободительный проект" - это философия Разума, согласно которой наш разум не просто присущее человеку средство в борьбе за существование, а голос, выражение великого смысла, заключенного в бытии, в природе и человеческой истории. Следовательно, великие, возвышающие душу идеи и представления, порожденные разумом человека - не химеры, не призраки, а суть самого бытия. Рано или поздно они, эти идеи, становятся реальными, а ложь, гнусность, предательство, глупость исчезают как призраки при свете дня."
Но разве современная либеральная философия с ее "правами человека", заявившая о конце истории и "освободительного проекта", выступает с проповедью лжи и насилия? Разумеется, нет. Но она доказывает, что такие, например, понятия, как справедливость - это всего лишь принятая между людьми условность, правило поведения, подобное, скажем, правилам дорожного движения. Условились жить по этим правилам, но можно выбрать и другие. Понятия человека - это условные знаки, как знаки дорожного движения.
В противоположность современному либерализму Гегель, продолжая традицию, идущую еще от Платона, утверждал, что понятие человеческого разума - не условный знак, а суть самого бесконечного бытия. И если человек действительно что-нибудь понимает, то он понимает, что всевозможные хитрости и уловки, обман и предательство, несправедливость - явления временные, преходящие. Разум обязательно победит. На языке простого человека это убеждение выражается поговоркой, которую очень любил Лев Толстой: "Бог правду видит, да не скоро скажет".
Либеральная философия с ее теорией знака, отцом которой был Локк, напротив, утверждает, что нет никакой объективно, независимо от нашего сознания, существующей Правды. И ждать победы этой правды, которая рано или поздно, тоже независимо от желаний и намерений того или иного человека, наступит - так же бессмысленно, как ожидать, что принятые нами правила дорожного движения изменят порядок бытия, что вся природа станет жить по этим, придуманным человеком для своего удобства, правилам.
Достоевский в лице одного из персонажей своего романа "Братья Карамазовы" поставил вопрос: будет ли когда-нибудь отмщение за мучения ребенка, затравленного на глазах матери собаками изувера-помещика? Будет ли отмщение за миллионы человеческих жизней, которые сгинули бесследно, за труд детей, из которых фабрика выпивала кровь, подобно вампиру? Если не будет отмщения, продолжал свои рассуждения герой Достоевского, Иван Карамазов, то мне не нужно блаженство в будущем счастливом обществе, построенном на костях невинных жертв, и я возвращаю свой билет в это царство блаженства.
О каком отмщении говорил Иван Карамазов? О том, чтобы мать растерзанного ребенка получила право и возможность растерзать мучителя? Нет, не о простом отмщении речь, а о том, есть ли разумный порядок в этом мире. Или разум с его понятиями о справедливости - только условность, и, следовательно, все позволено, если ведет к успеху?
Согласно Фукуяме мы уже живем в этом царстве блаженства, мы, то есть "золотой миллиард". Но чем куплено это блаженство? Счет будет очень длинным. Мы должны будем вспомнить не только о детском труде на фабрике по 14 часов, но и о гибели, например, английского крестьянства, йоменри, которое стало лишним в период английского "огораживания земель". Закон присуждал к повешению за бродяжничество, а что мог делать крестьянин, изгнанный со своих земель, и не имеющий возможности найти работу в городе? Между тем, именно йоменри, крестьянство, принесло победу Кромвелю, который заложил основы капитализма в Англии. Так где же справедливость в этом мире? Этот вопрос можно задавать бесконечно, вспоминая более близкие нам события XX века. Российское крестьянство и российские рабочие поднялись на борьбу не только ради своего блаженства, но ради царства справедливости на всей земле. И эта борьба имела косвенные, но очень серьезные положительные последствия для всего человечества, в частности, и для стран развитого капитализма. "Следует признать, - писал один из самых яростных противников марксизма, философ Карл Поппер, - что многие вещи Маркс видел в правильном свете. Если ограничиться только его пророчеством относительно того, что системе не ограниченного законодательно капитализма, какой он ее знал, не суждено существовать очень долго и что ее апологеты, считавшие ее вечной, заблуждаются, то мы должны сказать, что он оказался прав. Он был прав также, полагая, что в значительной мере именно "классовая борьба", т.е. объединение рабочих, вызовет преобразование старой экономической системы в новую экономическую систему".
Однако что получил российский народ за свою героическую борьбу и невероятные жертвы? Не только нищету и вымирание, распад страны, но и моральное поражение, поражение от бандита, чьи "нравственные", вернее, аморальные ценности и "понятия" стали господствующими, в том числе и в среде либеральной интеллигенции, которая жаждет прихода российского Пиночета. И это все ради того, чтобы американский, бельгийский, швейцарский обыватель мог испытывать блаженство, глядя с презрением из своего постиндустриального рая на остальное копошащееся и погрязшее в нищете человечество? Для того, чтобы этот обыватель клеветал на героев, отдавших свои жизни, за его, обывателя, возможность поглощать "Биг-мак" и смотреть шедевры масс-культуры?
Но не только этот обыватель, вся либеральная и элитарная интеллигенция не замечает, что на нее смотрит Призрак из щелей своего шлема. Так пишет Жак Деррида в своей книге о Марксе и его призраках. Не замечает, вернее, не хочет замечать, ибо чувствует призрачность и своего блаженства и своей, якобы, окончательно одержанной победы. И потому господствующая сегодня идеология, по словам Дерриды, впадает в "неолиберальную риторику, одновременно ликующую и беспокойно-тревожную, маниакальную и растерянную, часто непристойную в своей эйфории". Это риторика победившего капитала, победа которого равнозначна концу истории, литературы, философии и человека.
Так что же в таком случае призрачно - философия Разума или философия либерализма? Философия марксизма действительно превратилась ныне в призрак, но этот призрак бродит по миру, и не только наблюдает, но и взывает - к чему, к отмщению? Нет, он взывает к тому, чтобы была вновь соединена "разорванная нить", чтобы век, выскочивший из своих суставов, как сказано в трагедии Шекспира, был снова возвращен к своей норме.
Философия Маркса, согласно Жаку Дерриде - это философия возвращения духа, возвращения Разума в современный мир, возомнивший о том, что он свободен от объективных закономерностей, лежащих в основе бытия. Но для того, чтобы марксизм - эта философия революции, то есть отрицания - был понят как философия великого восстановления прерванной классической традиции мышления (и не только мышления), потребовался целый век. Революция есть сила хранительная, доказывал на протяжении своей жизни выдающийся советский философ-марксист Мих. Лифшиц. "Restauratio Magna" уже в "Коммунистическом манифесте", - писал в своих заметках Мих. Лифшиц, - это вы (т.е. буржуазия, считающая себя хранительницей традиций - авт.) разлагаете жизнь. Вы преступники. Экономическое обоснование и политической развитие этого (в "Коммунистическом манифесте- авт.). Революция как "сила хранительная". Я был одиноким в своем веке, понимающем это. И до сих пор одинок. Лукач? Да, отчасти...".
Но и Деррида, несмотря на необыкновенную популярность во всем современном цивилизованном мире, одинок в своем понимании марксизма как философии, связывающей нить классической традиции, а не разрывающую ее. По-прежнему и образованные и необразованные люди видят в этой философии идеологию разрушения, а не созидания - разрушения "до основания". И разве они не правы, разве слова о разрушении до основания взяты не из "Интернационала" - гимна всемирной организации рабочего класса? Разве марксизм в области философии не порывает радикально с идеализмом, то есть той традицией мышления, которая заложена Платоном и развивалась вплоть до последнего великого идеалиста в мировой истории - Гегеля? Разве марксизм, подобно основателю либеральной идеологии Локку, не ставит во главу угла факт, данные опыта, а не априорную, полученную до всякого опыта, Идею?
Ответ на эти вопросы, как и на те, что поставлены выше, содержится в истории развития марксистской теории в XX веке от Ленина до Мих. Лифшица. Но движение это не было прямым, по восходящей линии. Напротив, эта линия очень извилистая и непростая, часто запутанная, но не лишенная смысла.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему