Постмодернистские теоретические концепции этничности

Конструктивизм и инструментализм относят к числу постмодернистских теоретических концепций. С точки зрения значительной части современных исследователей — сторонников конструктивистского подхода, этничность - это форма социальной организации (конструирования) культурных различий, а этническую идентичность от других форм социальной идентичности отличает прежде всего представление об обшеразделяемой культуре (или вера в нее), «хотя в ряде случаев это может быть и идея или миф об общности происхождения и общей истории». Конструктивисты видят в этничности всего лишь артефакт, который конституируется отдельными индивидами или группами с целью консолидации людей для достижения неких определенных результатов. С их точки зрения, этничность ситуативна и мотивирована,

Нации, как и другие формы социальной реальности, не возникают сами по себе: сторонники этого подхода (Б. Андеpcoн, Р. Брубейкер, Э. Геллнер, Э. Хобсбаум) подробно описывают деятельность интеллектуалов по созданию, конструированию национальной культуры, «изобретению традиций», распространению национального самосознания в народе.

Один из создателей этого подхода Фредерик Барт, следующим образом суммировал основные представления о природе этничности - этнической идентичности:

1)         этническую идентичность следует  рассматривать скорее как форму социальной организации, чем выражение определенного культурного комплекса, а процесс рекрутирования в состав группы, определения и сохранения ее границ свидетельствует, что этнические группы и их характеристики являются результатом исторических, экономических и политических обстоятельств и ситуативных воздействий;

2)  будучи вопросом сознания (идентификации), членство в этнической группе зависит от предписания и самопредписания: только после того, как индивиды начнут разделять общие представления о том, что есть этническая группа (или же окажутся заключены в рамки этих представлений внешними обстоятельствами), они станут действовать на основе этих представлений, а этничность обретет организационные и институциональные различия;

3)  сущностную значимость имеют только те культурные характеристики, которые используются для маркировки различий и групповых границ, а не представления специалистов о том, что более характерно или «традиционно» для той или иной культурной общности; конструируемые в этом контексте культурные стандарты используются для оценки и суждений об этнической принадлежности;

4)  ключевую роль в конструировании этничности играет политика
этнического предпринимательства, т. е. мобилизация членов этнической группы на коллективные действия со стороны лидеров, которые преследуют политические цели, а не выражают культурную идеологию группы или «волю народа».

Не столь уж многочисленные представители инструментализма (прежде всего это так называемые этнополитики - Л. Белл, Н. Глейзер, А.Коэн, Д. Мойнихэн, Дж. Ротшильд. М. Эсман, К.Янг) особо акцентируют этот последний момент. По метафорическому выражению М. Бэнкса, примордиалисты помещают этничность «в сердце человека», а инструменталисты - «в голову». И если конструктивисты до некоторой степени признают объективный характер тех или иных этнических признаков, то инструменталисты наиболее последовательно отрицают объективность этнических систем. Для них этническая и национальная идентичность — по преимуществу продукт манипулирования со стороны элит («этнических предпринимателей»), наживающих символический и политический капитал на этнизации социальных проблем, на акцентировании и эксплуатации межгрупповых отличий и противоречий, которые формулируются исключительно в этнических терминах. «Этничность,— пишет, в частности, X. Колборн, — все чаще используется как общая, имеющаяся в достатке и универсально приемлемая валюта, когда группы или отдельные люди борются за ограниченные конечные ресурсы».

Сторонник этого подхода, известный российский этнолог В.А. Тишков видит этничность всего лишь средством «в коллективном стремлении к материальному преимуществу на социополитической арене». Таким образом, этничность превращается в некую роль, сознательно избранную человеком или группой под воздействием тех или иных факторов и используемую для достижения неких политических или экономических целей.

Надо отметить, что все три подхода имеют свои «узкие места». Так, примордиалисты неспособны объяснить колебание значимости этничности во времени (ее различную интенсивность), в то время как конструктивисты и инструменталисты - устойчивость этничности и сохранение ее в течение столетий.

Если принять точку зрения примордиализма, то формирование советского человека средствами социализации и пропаганды было бы изначально обречено на провал. Ведь советская идентичность вторична но отношению к «этнической привязанности», и потому это обстоятельство должно было создать непреодолимое препятствие для навязанной «групповой солидарности» — новой исторической общности «советский народ». Однако образ «я — советский человек» был не только идеологическим конструктом, но и реальной самоидентификацией миллионов граждан СССР, особенно русских.

Вместе с тем, если исходить из «рационального выбора идентичности», ее ситуативной изменчивости, как полагают прежде всего инструменталисты, становится совершенно непонятно, почему не одну сотню лет корсиканцев так и не удалось превратить во французов, басков в испанцев, фламандцев в бельгийцев, почему, несмотря на неоднократные попытки ассимиляции, в том числе насильственной, сохранили свою идентичность евреи и т.д. В то же время непонятно, почему оказались эфемерными и югославская, и чехословацкая, и, в конце концов, советская идентичности. Ведь если большая часть литовцев или эстонцев никогда не чувствовала себя советскими людьми, а лишь подчинялась социальным обстоятельствам, то русские как «государствообразующий этнос» в массе своей приняли советскую идентичность, но тем не менее сохранили и собственную русскую «тождественность», что проявилось после распада Советского Союза. Выяснилось, что даже успешная этническая интеграция и ассимиляция не всегда необратима.

Далее, то, что этничность — эффективный инструмент политической мобилизации, не подлежит сомнению, однако почему именно она является столь мощным орудием политической борьбы, если она не более чем изобретение интеллектуалов?

Таким образом, постмодернистские концепции обходят стороной многие «неудобные» вопросы: об устойчивости этнических идентификаций, о межпоколенном характере этничности, о том, что даже в стабильные эпохи люди идентифицируют себя с определенными этническими группами, что этническая идентификация человека формируется в процессе его социализации, что в действительности люди почти никогда не стоят перед необходимостью выбора своей этнической принадлежности, а отдельные случаи смены этнической идентичности, как правило, связаны с тем, что люди, исходя из соображений политической конъюнктуры, выгоды и даже личной безопасности, скрывают свою истинную этническую идентичность, а когда меняется конъюнктура, перестают ее скрывать.