Говоря об этнических группах, «мы говорим об одних из наиболее устойчивых общностей в истории человечества, многие из которых прошли через несколько исторических эпох, через смену религиозных представлений, революции и социальные потрясения.Этнические идентификации оказались столь устойчивыми прежде всего потому, что эти идентификации представляют отождествление человека с реально существующей и исключительно устойчивой общностью»; кроме того, следует отметить, «что этносы являются устойчивыми межпоколенными социальными системами, что изменение отдельных элементов этих систем не обязательно влечет за собой утрату системных свойств всего этноса», — отмечает В.А. Авксентьев.
Можно считать общепризнанным, что архетипическая оппозиция «мы» — «они» лежит и в основе этнического самосознания, этнических отношений, а этничность — это групповая характеристика, которая обнаруживается в сравнении «нас» с «не-нами». Причемданный архетип — один из самых древних. Правы, по-видимому, те исследователи, которые считают исходной точкой отношения к другим этносам комплекс «иностранности» (т.е. иностранец - не только «иной» («чужой»), но и «странный»). О том, что этот комплекс закреплен не в одном русском языке, говорят сравнения с другими языками. «Например, во французском языке слово «иностранец» (etranger) - это прилагательное, которое переводится как „чужой" и „странный". То же можно сказать и о немецком корне fremd, и о соответствующих корнях в некоторых других языках».
Следует особо отметить, что дефиниции «этноса», «этничности» даются многими исследователями через понятие «групповой идентичности». Так, Л.Н. Гумилев, определяя этнос, писал: «...это коллектив особей, выделяющих себя из всех прочих коллективов... Нет ни одного реального признака для определения этноса, применимого ко всем известным нам случаям: язык, происхождение, обычаи, материальная культура, идеология иногда являются определяющими моментами, а иногда нет. Вынести за скобки мы можем только одно — признание каждой особи: «Мы такие-то, а все прочие — другие». Почти то же самое пишет 3.В. Сикевич: «...под этничностью мы понимаем особое константное, хотя и различное по интенсивности, состояние групповой идентичности и солидарности, формирующееся на основе биогенетического и биосоциального единства и проявляющееся в форме сравнения «нас» с «не-нами» в ходе межгруппового взаимодействия в этническом пространстве».
В отличие от социальных ролей, статусов и престижа этничность гораздо меньше зависит от динамики социальных отношений и институтов, от состояния общества в целом. В этом смысле этничность — наиболее константная категория идентичности. При этом, как представляется, личностная этническая идентичность не более изменчива, чем групповая, поскольку социальные институты способны к самовоспроизводству и обладают большой инерцией. Во-первых, для индивидуального участника этнической группы всегда легче принять действующие правила и «сохранить членство», чем пытаться изменить их или поменять идентичность. Кроме того, появление общности и формирование ее этоса обычно способствуют возникновению организаций и групп, которые извлекают выгоду из их существования. Во-вторых, после того как развитие группы пошло в определенном направлении, организационные навыки, обычаи и привычки, интеллектуальные установки следуют этой же траектории.
Однако сама этничность как форма групповой идентичности подвержена временным трансформациям (может меняться под воздействием внешних социальных условий степень ее интенсивности и актуализированности). В этом смысле она - «изменяющееся, ситуативное явление, имеющее свою историю и используемое в разных контекстах».
Следовательно, можно предположить, что существуют ее различные исторические вариации. Она ослабевает, когда значимость этнического неравенства снижается в случае актуализации идеологической, классовой, профессиональной или иной солидарности, и возрастает при обострении межэтнической борьбы за власть и иные политические ресурсы (влияние, привилегии, престиж) в ситуации социальных изменений, когда этническая идентичность, строящаяся на фундаменте общего происхождения, традиций и общеразделяемой культурной символики, становится единственной константой, противостоящей фрустрации и аномии (это, в частности, объясняет столь бурное протекание этнонациональных процессов во время и после распада СССР).
Этничность не существует вне сравнения и вне коммуникации, только в ходе взаимодействия одной этнической группы с другой она может проявить свою особость, «индивидуальность». Отсюда, в частности, предположение А.Г. Здравомыслова о том, что и понятие «нация» носит референтный характер, т. е. обязательно предполагает сравнение национального «мы» с инонациональными значимыми «они».«Русские потому русские, что есть немцы». Судить о степени сформированности этнической идентичности можно прежде всего по тому, как человек/группа воспринимает собственный и другие народы, каков характер авто- и гетеростереотипов.
Кроме того, в рамках каждого национального самосознания складывается своя иерархия «значимых других» национально-этнических групп. Иногда это может быть обобщенный образ группы цивилизационно близких национально-государственных образований. Пример - образ «Запада», чрезвычайно важный (в силу исторических и геополитических обстоятельств) для национальной идентичности России и русских. Место той или иной этнической/национальной общности в этой иерархии обусловливается как объективными факторами (частота и характер межэтнических контактов, включенность представителей этнической группы в систему управления, различия в уровне доходов, образования), так и феноменами группового сознания (самооценка этноса в целом, различных групп внутри него, мнение о нем представителей других этнических общностей и др.). Причем характер соотношения «мы» и «они» не остается неизменным, а определяется реальными межнациональными связями и контактами. Стало быть, считают некоторые исследователи, понятие «нации» носит не только референтный (А.Г. Здравомыслов), но и относительный, релятивистский характер. Отсюда, в частности, радикальный вывод В.А. Тишкова: «Нация — продукт веры». Мы в целом разделяем процитированный вывод ученого, поскольку в нем нет ничего экстравагантного и он в основном совпадает с позицией, заявленной в науке так называемыми конструктивистами (Б. Андерсон, Э. Геллнер, К. Колхаун, Э. Хобсбаум), которые считают нацию современным «общественным проектом». Истоки этого определения восходят к ренановской формулировке нации как «ежедневного плебисцита». В то же время мы не согласны с радикальными заявлениями о том, что нация является лишь «политическим лозунгом» и что это понятие «не имеет права на существование и должно быть исключено из языка науки».
Важность, необходимость и устойчивость не только этнической, но и национальной идентификации определяются, по крайней мере, тремя базовыми психологическими потребностями личности:
во-первых, потребностью в безопасности и защите;
во-вторых, потребностью в принадлежности к общности, группе;
в-третьих, потребностью в самобытности, уникальности своего «Я», уверенности в себе, независимости от других, ибо существование человека как личности означает абсолютную его непохожесть.
Указанные базовые потребности человека вступают в явное противоречие друг с другом, что объясняется единством процессов идентификации и индивидуализации. Это противоречие, как представляется, не может быть разрешено в рамках этнической идентичности, поскольку этнос по сути есть групповая общность, в которой индивид не отличает себя от группы, осознает себя лишь в категориях группового мышления, т. е. не является личностью. Между „своим" и „чужим" здесь нет никаких опосредствующих звеньев, никаких общих ценностей, побуждающих к взаимному согласию и сотрудничеству. Отсюда и противостояние одного этноса другому, которое разрешается либо силой, либо путем духовного „прорыва" к надэтническим ценностям (например религиозным или национальным), либо и тем и другим». Поэтому обращение политиков к актуализации этнической идентичности, доминирование ее в социуме означает его архаизацию, возвращение к древним и более примитивным формам осознания общности.
Однако личности необходимо удовлетворить все эти потребности и, следовательно, как-то согласовать их между собой. Процесс согласования и выражается в том, что человек, удовлетворяя свои потребности в безопасности и принадлежности к общности, осознанно идентифицирует себя с национальной общностью и формирует чувство «мы», а с другой стороны, удовлетворяя потребность в самобытности, отделяет свою общность от других, определяет ее специфичность и превосходство в сравнении с иными общностями и формирует чувство «они». Таким образом, «смысл сообщества держится на индивидуальности каждого его члена, а смысл личности проистекает из смысла сообщества».
Как на индивидуально-личностном, так и на групповом уровне этничность выполняет ряд значимых функций.
Ø Для члена, общности этничность, задавая определенные институциональные нормы, выступает регулятором социального поведения. Современный человек, будучи носителем многочисленных статусов, одновременно выполняет целый ряд социальных ролей, входит во множество не всегда связанных между собой групп, при этом каждая роль и каждая группа предъявляют к нему специфические нормативные требования, которые зачастую не согласуются, а, напротив, противоречат друг другу. Этничность же регулирует межличностное и межгрупповое общение на основе традиций, обычаев, общепризнанных ценностей, значимых для общности, что и определяет регулятивную функциюэтничности.
Ø Формируя единую символическую среду, этничность играет роль своеобразного информационного фильтра. В современном обществе человек невольно втянут в мощный поток разнообразной и нередко внутренне противоречивой информации. Этничность не только способствует ее упорядочиванию и систематизации, но и «просеивает» ее с точки зрения общепринятых культурных ценностей и идеалов. В этом ееинформационная функция.
Ø Этничность способствует также удовлетворению потребности человека в психологической устойчивости и определенности. Актуализация этничности есть защитная реакция на унифицированность или нестабильность (радикальное изменение) окружающей социальной среды, которая может привести к разрушению ценностного мира человека. Неизменность же этнического, традиционного в противовес социальной инновации препятствует развитию социально-психологической фрустрации и аномии. В этом состоит защитная функция этничности.
Ø В определенных ситуациях этничность способна стать эффективным инструментом достижения экономических, политических и иных целей. В условиях социального кризиса или острого межгруппового конфликта именно этничность (умело используемая политической элитой в манипулятивных целях) начинает предопределять социальные ожидания и политические требования группы, т. е. становится инструментом политической мобилизации. В этом проявляется мобилизационная функция этничности.
Ø Этничность на стадии массовой мобилизации мотивирует направленность сознания и поведения членов группы. В этом случае социальная действительность, политические, экономические и иные ценности рассматриваются этнической группой в первую очередь сквозь призму соответствия или несоответствия этнонациональным интересам, сама же акцентуированная этничность выступает в качестве критерия оценки социальных и политических изменений. В этом заключается мотивационная функция этничности.
Этническая идентификация рассматривается рядом авторов как многоуровневое образование.
Первый уровень — это классификация и собственно идентификация, являющиеся основанием для формирования оппозиции «мы» - «они».
Второй уровень составляет «формирование этнических образов», т. е. приписывание этническим общностям определенных культурных, статусных и т. п. характеристик.
Третий - уровень этнической идеологии, под которой понимается «более или менее связный взгляд па прошлое, настоящее и будущее своей собственной группы в отношении к иным этническим группам».
Отметим также, что фенотипические (расовые) и визуальные отличия одной части населения страны от другой делают межгрупповую дистанцию даже более значимой, чем набор культурных и политических характеристик. Однако фенотипический стереотип, по мнению В.А. Тишкова, не может быть маркером и детерминантой этнической идентичности. Вспомним в связи с этим суждение П.Б. Струве о том, чторусскими являются «все, кто участвует в русской культуре». Таким образом, мы можем сформулировать некоторые выводы, касающиеся содержания понятий «этничность и «этническая идентичность».
Во-первых, существующие на основе культурных отличий этнические общности представляют собой не только социальные конструкты, актуализирующиеся в результате целенаправленных усилий со стороны культурных и политических элит и создаваемых ими институтов, прежде всего государства, но и продукт исторического развития. «Цемент», скрепляющий эти общности, — миф об общем происхождении, идентичность или представление о принадлежности к группе, разделяемые всеми ее членами, а также возникающая на этой базе солидарность.
Во-вторых, границы общностей определяются избранными культурными характеристиками, поэтому содержание личностной и групповой идентичности относительно изменчиво не только в историко-временном, но и — при определенных обстоятельствах — в ситуативном плане.
В-третьих, интенсивность проявления этнической/национальной идентичности этнических/национальных общностей во многом определяется политическими элитами, их целями и стратегиями. Среди них важнейшую роль играют следующие: организация ответов на внешние вызовы через манифестацию самотождественности, установление контроля над значимыми ресурсами и политическими институтами, обеспечение социального комфорта «своей» группы.
Существование этнической формы групповой идентичности или «территориального патриотизма» (К. Уолц) не имеет особого политического значения до той поры, пока не соединяется с идеей нации.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему