Особенности литературы Латинской Америки. «Магический реализм». Творчество Алехо Карпентьера.

В начале 1960-х гг. внимание читателя привлёк «новая латиноамериканская литература», которую определили, как «магический реализм».  Это художественный метод, в котором магические элементы включены в реалистическую картину мира (термин от немецкого критика Франца Роо для описания картины, которая изображала изменённую реальность). Основами латиноамериканского магического реализма являются литература, верования, мышление доколумбовых индейских цивилизаций, таких как: ацтеки, майя, чибча, инки.

Элементы магического реализма: Фантастические элементы могут быть внутренне непротиворечивыми, но никогда не объясняются, Действующие лица принимают и не оспаривают логику магических элементов, Часто цыгане используются как символы и образы, Искажается течение времени, так что оно циклично или кажется отсутствующим, Прошлое контрастирует с настоящим, астральное с физическим, персонажи друг с другом,

В латинской литературе Латинской Америки соединились и опыты Бальзака, Золя, и модернистские (с кризисом цивилизации) – возникает мексиканский эстридентизм, бразильская группа «Антропофажия» и др.

Так называемое негристское течение в прозе прежде всего связано с ранним творчеством Алехо Карпентьера (1904—1980). Его первый роман «Экуэ-Ямба-О!» был начат на Кубе в 1927 г., а вышел в Мадриде в 1933-м. Шесть лет работы над книгой совпали с пребыванием писателя в Париже, где он принимал самое активное участие в деятельности сюрреалистов. Воздействие сюрреализма, от которого Карпентьер отошел, подписав в 1928 г. антибретоновский памфлет «Труп», все же сказывается в романе. Негритянское привлекло его как «детское», «непосредственное», «интуитивное» в восприятии жизни. Мир негров воссоздан у Карпентьера как «вещь в себе», как красочный ритуал или обряд, который белому постичь не дано. Причем это обособление негритянской стихии от всего, что связано с системой мышления белых людей, выглядит в «Экуэ-Ямба-О!» исконным и непреодолимым. В принципе здесь мы опять сталкиваемся с одним из многочисленных вариантов противопоставления «варварство—цивилизация», и «варварство» предстает непостижимой, замкнутой в себе системой.