Драматургия Сумарокова, ее роль в истории русского театра.  «Димитрий Самозванец» как итоговое произведение.

А.П.Сумароков начал свою литературную деятельность как последователь М.В.Ломоносова: «… возьми гремящу лиру, // И с пышным Пиндаром взлетай до небеси //Иль с Ломоносовым глас громкий вознеси:// Он наших стран Мальгерб. //Он Пиндару подобен». Однако спустя некоторое время от ломоносовской техники письма полностью отказался, причем в довольно резких выражениях: «Слово – громкая ода к чести автора служить не может; да сие же изъяснение значит галиматию, а не великолепие»

Лейтмотивом в его высказываниях об искусстве станет требование «естественности». На место ломоносовской повышенности тона он поставит непринужденность, на место торжественности – простоту. Сумароков стремился создать иллюзию необработанного, неподготовленного высказывания поэта. Тщательно стирал видимые границы между искусством и реальностью. Слово для Сумарокова – это как бы научный термин, имеющий точный и вполне конкретный смысл; оно прикреплено к строго определенному понятию. Никакое расширение первоначального смысла или изменение его нежелательно. Поэтому употребление тропов сведено у Сумарокова до минимума. Этот же принцип научной, неукрашенной речи проведен им и в синтаксисе. Выстраивание словесных зданий ему чуждо. Он стремится создать фразу возможно короткую, непринужденную; избегает фигур, избегает симметрии в расположении элементов фразы и т.д.

В области ритмики он также стремится создать для русского стиха более широкие возможности. Он дал образцы использования всех возможных метрических схем, писал трехсложными метрами с произвольной анакрузой, создавал самые различные строфические сочетания стихов того или иного размера; пробовал составлять строфы из стихов различных метров (песни) и, наконец, сложные логаэдические строфы (песни); ввел вольный ямб (разностопный) с рифмами и без рифм в высокие жанры; он осмелился писать чисто тоническими стихами вольного ритма (ритмизованная проза, псалмы)

Наряду с величественными жанрами одой и трагедией, он выдвигал и другие жанры – интимно-лирические, салонные и комические (песни, эклоги, комические поэмы).

Однако наибольших успехов добился в жанре высокой трагедии. Об организации им театральных представлений см. в учебнике

Всего им написано 9 трагедий. Ю.В.Стенник делит их на три группы в зависимости от тех изменений, которые претерпевала драматургическая система автора:

1)     «Хорев» (1747), «Гамлет» (1748), «Синав и Трувор» (1751) – ранний этап становления жанра трагедии на русской почве;

2)     «Артистона» (1750), «Семира» (1751), «Димиза» (в более поздней редакции «Ярополк и Димиза») (1758) – трагедии данного периода отличаются известной усложненностью действия и отражают поиски Сумароковым наиболее эффективных средств в выполнении театром его воспитательных функций. Кристаллизация жанра на русской почве;

3)     «Вышеслав» (1768), «Димитрий Самозванец» (1770), «Мстислав» (1774).

Драматургия Сумарокова, с одной стороны, имеет много общих черт со французской трагедией:

1)     пятиактное построение; при этом 1-е действие включает экспозицию и завязку; 2-е действие – обострение конфликта; 3-е действие – кульминацию; 4-е действие – подведение итогов, наметившуюся развязку;  5-е действие – развязку;

2)     строгое соблюдение правила трех единств; единства времени (выбирается такой момент сюжета, когда все развитие действия укладывалось в условные одни сутки, а на деле еще меньше); места (при одной и той же декорации), действия (интрига не осложняется побочными эпизодами);

3)     в центре внимания – героические личности из полулегендарных, отдаленных времен исторического прошлого;

4)     в репликах героев преобладают четкие фразы – формулы, афористически построенные;

5)      все трагедии созданы приближенным к александрийскому стиху –  шестистопным ямбом.

С другой стороны, имеются и существенные различия. В своих пьесах Сумароков

1)     постепенно освобождается от системы наперсничества;

2)     сокращает действующих лиц до минимума;

3)     в его пьесах отмечена и чрезвычайная слабость интриги, порождающая инертность в развитии действия, иногда вплоть до отсутствия развязки.

Причину отличий, например, Ю.В.Стенник видит в ином понимании Сумароковым, по сравнению с представителями французского классицизма, сущности драматургического конфликта. Начиная с «Синава и Трувора» коллизия долга и чести, основная у великих французских классиков (Корнеля, Расина и др.), отходит у русского драматурга на второй план. Ключевой в пьесах становится проблема долга монарха. Обычно в центре трагедии Сумарокова стоит образ облеченного властью монарха, от воли и действий которого зависит судьба подданных. Чаще всего подданные – двое влюбленных. В зависимости от того, в какой мере осознание властителем  своего монаршего долга отвечает интересам подданных и намечаются различные варианты развития драматического действия. Постепенно трагедии превращаются в драматические иллюстрации либо идеального правителя («Вышеслав»), либо монарха-тирана («Дмитрий Самозванец»)

Одной из наиболее значимых трагедий в творчестве А.П.Сумарокова является трагедия «Димитрий Самозванец» (1770). В ней отражены подлинные исторические события, хотя и значительно дополненные домыслами автора. Так, например, по мнению В.А.Бочарова, соответствуют фактам истории в тексте трагедии: 1)религиозно-философские споры об истинной православной вере и лжесвятости Папы (Димитрий и Пармен, Димитрий и Ксения), биография патриарха Игнатия (грек по происхождению, живший одно время в Риме, сочувствующий Папе, впоследствии униат), свидетельства об ослаблении власти Папы в Европе (Англия при Генрихе  VIII – полукатолическая, полупротестантская страна; борьба против католического господства в Голландии; заключение Аугсбургского мира в Германии – «чья страна, того и вера» и др.); ряд исторических реалий, до известной степени ориентирующих действие трагедии в историческом времени и пространстве: имена исторических лиц (Иван Грозный, Борис Годунов, Папа Климент VIII, Василий Шуйский, Ксения Годунова, патриарх Игнатий и др.), дается краткая их характеристика, в целом не расходящаяся с той оценкой, которую им давали историки («грозен, но справедлив» - об Иване IV, «тиран», «злонравный» - О Борисе Годунове, «лукавый царедворец» о  Василии Шуйском и т.д.); названия стран («отрасль Константина» - Византия, Польша, Литва), городов (Москва, Углич – причем образ Москвы необычно для трагедии конкретен – «стены городские и башни», «верхи златые храмов», «села близкие и рощи», «чистые луга»); 3) в основном верно воспроизводится последовательность событий, приведших к падению Лжедмитрия I (кратко излагается его биография, названы причины возмущения народа – попытка введения католичества, бесчинства поляков); приговор к казни Шуйского и его отмена. Менее историчен Дмитрий в оценке его характера.  Не соответствуют истории факт самоубийства самозванца (в действительности убит дворянином Валуевым), а также в тексте трагедии Ксения – дочь Шуйского, в действительности – она дочь Годунова.

На этом основании В.А.Бочаров сделал вывод о том, что в трагедии предложено «относительно полное соответствие историческим данным», а Г.Н.Моисеева даже считала трагедию одним из первых прорывов элементов историзма в драматургии XVIII века, прорывом, который приведет к подлинному историзму Пушкина

События относительно недавней для Сумарокова русской смуты привлекли драматурга возможностью постановки серьезных и злободневных политических проблем: проблема престолонаследия, зависимости власти монарха от воли подданных, веры и т.д. Но самая важная из них – это проблема долга и обязанностей монарха перед подданными и государством. Теоретически допускается присутствие на престоле человека не царского происхождения, если только в своих делах и поступках такой царь исходит из пользы обществу.

Пармен:

Когда владети нет достоинства его,

Во случае таком порода ничего.

Пускай Отрепьев он, но и среди обмана,

Коль он достойный царь, достоин царска сана.

Одновременно обращает на себя внимание уже отмеченная иллюстративность утверждения идеалов автора. Им используется система доказательств от противного – Дмитрий – тиран неисправим. Основная его страсть – злодейство («злодейская душа спокойна быть не может», «нет сил и не могу себя превозмогать», «я тем себя увеселяю, что россам ссылку, казнь и смерть определяю», «я к ужасу привык, злодейством разъярен, наполнен варварством и кровью обагрен», «в крови бы плавал я и светских  и церковных»»; « ах если бы со мной погибла вся вселенна»).

Огромное общественное значение трагедии, по мнению Г.А.Гуковского,  заключалось в том, что она «давала суровый урок российским монархам; он говорил им и дворянской аудитории, что власть царя вовсе не безгранична; он угрожал царю свержением за деспотическое правление; он указывал народу на его право  устранять негодного монарха; он заявлял, что царь – это слуга народа, обязанный править во имя народа и согласно законам добродетели и чести Безусловно, трагедия Сумарокова отмечена и рядом важных художественных завоеваний: мастерством диалогов, психологизмом монологов (особенно Ксении), точностью,  а  в ряде случаев и афористичностью реплик.