Литературно-критические сочинения Н.В. Гоголя. Анализ одной из статей по выбору студента.

В произведениях Гоголя П.А.Вяземский видел прежде всего уникальное эстетическое явление, отвергал мысль о тенденциозности писателя, о сознательном обличении им «недугов общественных» (статья 1836 г. о «Ревизоре»). Вяземский решительно противился тому, что именем Гоголя теоретики натуральной школы пытались придать ей идейную и эстетическую целостность. Непредвзято оценивая содержание «Выбранных мест из переписки с друзьями» (статья Языков — Гоголь, 1847), он дальновидно подмечал не только слабые, но и сильные стороны позиции автора, подчеркивал гражданскую тревогу писателя о нравственном состоянии современного общества.

Важную роль в формировании русской эстетической и литературно-критической мысли XIX в. сыграли выступления Гоголя. Его критика является «преимущественно художественной», поскольку об «искусстве Гоголь рассуждает на языке искусства». Критические размышления писателя отличаются яркой образностью, эмоциональностью стиля, некоторые из них организованы по сюжетному принципу и являются в равной мере художественными произведениями (критический этюд «Борис Годунов». Поэма Пушкина «Театральный разъезд»).

Как писатель и критик Гоголь формировался под влиянием романтической литературы и эстетики, особенно немецкой. Романтическими являлись и его представления о духовном горении художника и сам подход к художественным произведениям. Отвергая академизм и рационализм, ранний Гоголь приходил к мысли о невозможности анализа и систематизации произведений искусства.

Романтическое стремление Гоголя к универсальному охвату жизни и уяснению места в нем искусства отразилось в «Арабесках», заключавших в себе наряду с художественными произведениями несколько «ученых» статей по истории, географии, литературе и искусству. В «этюдах-фантазиях» «Об архитектуре нынешнего времени» и «Скульптура, живопись и музыка» звучал романтический гимн искусству, понимаемому как выражение духа народа и эпохи. Эстетические воззрения Гоголя органично включали в себя и просветительскую традицию. Идея самоценности искусства соединялась с пониманием его как действенного средства нравственного совершенствования человека, пробуждения в нем «живой души».

В статье «Несколько слов о Пушкине» (1832) был обозначен и такой важный для Гоголя принцип, как умение открыть глубинный смысл необыкновенного в самых обычных явлениях: «Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было, между прочим, совершенная истина».

Главную черту современной литературной эпохи Гоголь видит в стремлении «к самобытности и собственной национальной поэзии» («О малороссийских песнях»), причем высшей формой выражения национального сознания становится для него творчество Пушкина.

В статье «Несколько слов о Пушкине» дана самая высокая оценка художественным открытиям автора «Бориса Годунова» и «Евгения Онегина»: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте». В условиях, когда одни критики писали о «совершенном падении» таланта поэта, а другие упрекали его в «аристократизме», «светскости», Гоголь давал глубокую, прогностическую оценку пушкинского творчества, именно с ним связывая будущие судьбы русской литературы.

В статье о Пушкине критик формулировал свое известное положение о том, что «истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа». Следуя традициям романтической эстетики, сближающей понятия народного и национального, Гоголь вместе с тем шел дальше романтиков, видя народность искусства прежде всего в выражении народной точки зрения: «Поэт даже может быть и тогда национальным, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами...».

Проблемы нового искусства более явственно выступают в критических статьях Гоголя середины 1830-х годов. Крупным фактом литературной жизни стала гоголевская статья «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году», которая содержала смелую характеристику русской периодики и отличалась «резким и благородным тоном» (В. Г. Белинский). Выступление Гоголя отличала ярко выраженная просветительская установка. Журналы, по Гоголю, являются выразителями «мнений целой эпохи и века». Особую миссию при этом писатель возлагал на литературную критику: «Критика, основанная на глубоком вкуса и уме, критика высокого таланта имеет равное достоинство со всяким оригинальным творением; в ней виден разбираемый писатель, в ней виден еще более сам разбирающий».

Оценивая с этих позиций состояние отечественной журналистики за последние два года. Гоголь выносит ей суровый приговор, отмечая лишь весьма немногие положительные явления. Главным объектом его критики становится «торговое» направление в журнальной литературе, которое утвердилось благодаря изданию «Библиотеки для чтения» Сенковского и «Северной пчелы» Булгарина и явилось ярким выражением усиливающихся буржуазных тенденций в русской жизни. Следует заметить, что негативную оценку Гоголя получает не сам факт проникновения в литературное дело торговых отношений, способствовавших профессионализации литературного труда, а появление ловких литературных дельцов, издания которых предлагали публике «худой товар».

Статья Гоголя, по свидетельству И. И.Панаева, «наделала большого шуму в литературе и произвела очень благоприятное впечатление на публику». К1836 г. относятся и первые редакции программных выступлений Гоголя по вопросам драматургии и театра, которые в переработанной виде будут опубликованы в конце 1830—начале 1840-х годов («Петербургские записки 1836 года», «Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления «Ревизорам к одному литератору», «Театральный разъезд»). В гротескных образах «почтенных» и «приличных» господ и литераторов, воссозданных в «Театральном разъезде», угадываются черты реальных «ценителей искусства» 1830-х годов. Вместе с тем Гоголь стремился придать своему труду более общее значение, чтобы его можно было применить «ко всякой пьесе, задирающей общественные злоупотребления». Автором пьесы и ее персонажами здесь высказаны принципиально важные для Гоголя мысли о театре и его общественной роли. Во всех критических выступлениях Гоголь исходил из неизменного убеждения в громадной общественной значимости искусства, и прежде всего — театра. Oт драматических произведений он требует жизненной правды, злободневного звучания, национальной самобытности, типических характеров. Он призывает к созданию национально-самобытной драматургии, правдиво воссоздающей действительность, современные характеры.

Страстным требованием гуманистической сущности и общественного служения литературы пронизаны и выступления Гоголя-критика в 40-е годы. Эстетические и литературно-критические размышления Гоголя этого периода гораздо более явственно, чем в 30-е годы, обнаруживают их религиозную, христианскую основу. Все работы позднего Гоголя устремлены к тому, чтобы указать современным писателям и читателям на огромные возможности, открываемые перед русским искусством христианством.

Суть эстетической концепции Гоголя наиболее полно раскрывает статья «О картине А. Иванова». Потрясшая писателя картина «Явление Христа народу» стала как бы реализацией его эстетических требований, синтезировав глубокий психологизм и символико-мифологическую монументальность.

Историко-литературная концепция позднего Гоголя нашла отражение в его письмах «О лиризме наших поэтов», «Предметы для лирического поэта в нынешнее время» и «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность». С одной стороны, Гоголь, как и Белинский, видит движение отечественной литературы к национальной самобытности, ценит в фольклоре «самородный ключ» для развития поэзии. С другой стороны, он считает, что русская литература еще не выполнила задач, возложенных на нее историей. Делая исключение лишь для Пушкина, Гоголь замечал, что русские писатели не смогли пока ни правдиво показать жизнь, ни выразить с достаточной глубиной стремление к идеалу. Послепушкинский период в развитии русской литературы он связывал не с натуральной школой, а с расширением границ словесности в связи с христианизацией литературы. Творчество современных мастеров слова, по его убеждению, должно оплодотворяться мыслью о «внутреннем построении человека».