С акмеистическим течением связан творческий путь Осипа Эмильевича Мандельштама (1891–1938). На первых этапах своего творческого развития Мандельштам испытывает определенное влияние символизма. Пафос его стихов раннего периода – отречение от жизни с ее конфликтами, поэтизация камерной уединенности, безрадостной и болезненной, ощущение иллюзорности происходящего, стремление уйти в сферу изначальных представлений о мире («Только детские книги читать...», «Silentium» и др.). Приход Мандельштама к акмеизму обусловлен требованием «прекрасной ясности» и «вечности» образов. В произведениях 1910-х годов, собранных в книге «Камень» (1913), поэт создает образ «камня», из которого он «строит» здания, «архитектуру», форму своих стихов. Для Мандельштама образцы поэтического искусства – это «архитектурно обоснованное восхождение, соответственно ярусам готического собора».
В творчестве Мандельштама (как оно определилось во 2-м издании сборника «Камень», 1916) выразилось, хотя и в иных мировоззренческих и поэтических формах, чем у Гумилева, стремление уйти от трагических бурь времени во вневременное, в цивилизации и культуры прошлых веков. Поэт создает некий вторичный мир из воспринятой им истории культуры, мир, построенный на
субъективных ассоциациях, через которые он пытается выразить свое отношение к современности, произвольно группируя факты истории, идеи, литературные образы («Домби и сын», «Европа», «Я не слыхал рассказов Оссиана...»).
Это была форма ухода от своего «века-властелина». От стихов «Камня» веет одиночеством, «мировой туманной болью».
Говоря об этом свойстве поэзии Мандельштама, В.М. Жирмунский писал: «Пользуясь терминологией Фридриха Шлегеля, можно назвать его стихи не поэзией жизни, а «поэзией поэзии» («die Poesie der Poesie»), т. е. поэзией, имеющей своим предметом не жизнь, непосредственно воспринятую самим поэтом, а чужое художественное восприятие жизни <...> Он <...> пересказывает чужие сны, творческим синтезом воспроизводит чужое, художественно уже сложившееся восприятие жизни. Говоря его словами:
Я получил блаженное наследство –
Чужих певцов блуждающие сны...»
И далее: «Перед этим объективным миром, художественно воссозданным его воображением, поэт стоит неизменно как посторонний наблюдатель, из-за стекла смотрящий на занимательное зрелище. Для него вполне безразличны происхождение и относительная ценность воспроизводимых им художественных и поэтических культур». В акмеизме Мандельштам занимал особую позицию. Недаром А. Блок, говоря позже об акмеистах и их эпигонах, выделил из этой среды Ахматову и
Мандельштама как мастеров подлинно драматической лирики. Защищая в 1910–1916 гг. эстетические «постановления» своего «Цеха», поэт уже тогда во многом расходился с Гумилевым и Городецким. Мандельштаму был чужд ницшеанский аристократизм Гумилева, программный рационализм его романтических произведений, подчиненных заданной пафосной патетике. Иным по
сравнению с Гумилевым был и путь творческого развития Мандельштама. Гумилев, не сумев «преодолеть» символизм в своем творчестве, пришел в конце творческого пути к пессимистическому и чуть ли не к мистическому мировосприятию. Драматическая напряженность лирики Мандельштама выражала стремление поэта преодолеть пессимистические настроения, состояние внутренней борьбы с собой.
В годы первой мировой войны в поэзии Мандельштама звучат антивоенные и антицаристские мотивы («Дворцовая площадь», «Зверинец» и др.). Поэта волнуют такие вопросы, как место его лирики революционной современности, пути обновления и перестройки языка поэзии. Обозначаются принципиальные расхождения Мандельштама с «Цехом», мир литературной элиты, продолжав-
шей отгораживаться от социальной действительности. Октябрьскую революцию Мандельштам ощущает как грандиозный перелом, как исторически новую эпоху. Но характера новой жизни не принял. В его поздних стихах звучит и трагическая тема одиночества, и жизнелюбие, и стремление стать соучастником «шума времени» («Нет, никогда, ничей я не был современник...», «Стансы», «Заблудился в небе»). В области поэтики он шел от мнимой «материальности» «Камня», как писал В.М. Жирмунский, «к поэтике сложных и абстрактных иносказаний, созвучной таким явлениям позднего символизма («постсимволизма») на Западе, как поэзия Поля Валери и французских сюрреалистов...». «Только Ахматова пошла как поэт путями открытого ею нового художественного реализма, тесно связанного с традициями русской классической поэзии...».
Творчество О. Мандельштама отвечало самому духу «серебряного века». Культура явилась для поэта неизменной основой его творчества. Художественный мир О. Мандельштама характеризуется безусловной цельностью. В «Разговоре о Данте» он утверждал необходимость внутреннего единства творческого мира художника. Цельность художественного мира О. Мандельштама не отменяет внутреннего динамизма, напряженного движения поэтической мысли и лирического чувства. Его тридцатилетнее творчество (1908—1937) явственно распадается на несколько основных периодов, осознаваемых самим поэтом. Каждый из них укладывается в рамки одной его «книги». Соответственно можно выделить четыре таких «этапа»: период «Камня», период «Tristia», «Стихи 1921-1925гг» и последний период, включающий в себя «Московские стихи» и «Воронежские стихи». Каждый из них отмечен изменениями, происходящими в художественном сознании О. Мандельштама, эволюцией поэтики его творческого мира, трансформацией его понимания культуры и современности.
Первый сборник О. Мандельштама «Камень» включает в себя произведения, написанные в период с 1908 по 1915 г. Для русской культуры 1910-е годы стали началом постсимволистской эпохи. Крушение символизма как литературного направления привело к тому, что поэтика, выработанная за предыдущее десятилетие, распалась на сумму приемов. Художники, заявившие о себе в этот период, получили в наследство пестрый набор образов, стилей, других элементов, и их главной задачей стало создание собственной индивидуальной манеры. Это определило своеобразие первого сборника О. Мандельштама. Медитативность, намеренная недосказанность, фрагментарность (синтаксически — многоточием в конце) стихотворений, ослабленный сюжет, нарочитая смысловая неясность. Но в сборнике достаточно примеров противоположной тенденции: синтаксической простоты, единообразия. Искусство — преображенная в свете вечности жизнь. В “Камне” властвует акмеистический принцип признания существования и существующего превыше всего. Представлен и символизм, но М. отвергает некоторые символы, напр. «звезды» (“Я ненавижу свет...”). Двучастность «Камня» мотивирована чисто биографически как этапы «поиска себя» и «обретения себя». Отношение М. к акмеизму было крайне противоречивым: на протяжении всей своей жизни начиная с декларации «Утро акмеизма» (1913), поэт неоднократно обращался к теоретическому обоснованию этого течения. Но его собственное следование эстетическим принципам акмеизма было во многом избирательно.
Смысл названия по В. Соловьеву: «Камень есть то, что он есть, и он всегда служил символом неизменного бытия». Опираясь на литературно-философскую традицию, М. делает образ камня ключевым, позволяющим раскрыть его собственное видение мира. Камень - как концентрат бытия. М. раскрывает сущность категорий бытия и небытия, космоса и хаоса. Небытие в его представлении лишено динамики, оно равнозначно пустоте. Мотив пустоты — один из основных в «Камне». Страх пустоты.
Изменение картины мира в сборнике «Tristia» (1915— 1921) обусловлено прежде всего тем, что поэзия О. Мандельштама этого времени становится историчной. В «Камне» доминировала характеристика времени-истории как «священной связи» событий и явлений, обеспеч. единство культуры и бытия. Теперь же события ПМвойны и революции разрушают подобное восприятие мира. В общелитературном контексте это время осознается как наступление подлинного XX в. Двадцатое столетие казалось М. разгулом стихии => главенство в сборнике темы исторического круговорота или «бремя времени». Поднимает тему Смутного времени, Дмитрия-самозванца. Образы гибели государства, смерти, черного солнца. Разрушается трактовка образа Петербурга как воплощения культуры. Утрата органической связи пространства города и мира природы Устойчивой чертой образной ткани произведений М. становится сплетение био-графической основы с мифологическими и литературными ассоциациями.
Центральной проблемой стихов М. 1921-1925 гг. становится взаимоотношения лир. героя и времени. В этот период коренным образом меняется отношение государства к культуре, оно характеризуется понятием «терпимость». Гибель Н. Гумилева в 1921 г., высылка интеллигентской элиты в 1922 г., =>жертвенное положение культуры. Меняется М. видение времени - становится более конкретным и чувственно осязаемым; историософские построения уступают место реальному историческому времени. Ключевым в этом сборнике становится образ века, временной промежуток, соразмерный человеку и отчасти творимый им. Его лирический герой — сын XIX в., волею судеб живущий в XX в. Главным стремлением остается желание оплодотворить новое время идеалами добра и гуманизма. Отношения между героем и временем становятся все более сложными. М. продолжает разрабатывать тему мужества и внутренней свободы. Современная жизнь предстает в сборнике ущербной, признаком этого становится исчезновение музыки («Концерт на вокзале» (1921))
В «Стихах 1921—1925 годов» О. Мандельштам постоянно балансирует между ощущением собственной чуждости новому времени и стремлением очеловечить его, привнеся опыт классической культуры. Однако постепенно он приходит к осознанию утопичности своих идей соединения государства с культурой по примеру того, «как удельные князи были связаны с монастырями», которые они держали «для совета». Поэтому после стихотворений 1925 г., посвященных Ольге Ваксель, поэт замолкает на несколько лет. Этому способствовал также негласный запрет на публикацию произведений поэтов, принадлежащих некогда акмеизму. Он коснулся и О. Мандельштама, и А. Ахматовой. В эти годы поэт работает в основном над прозой и переводами. В 1925 г. появилась его книга «Шум времени», представляющая собой своеобразную лирическую биографию поэта и времени. Весной 1930 г. по заступничеству Н.И. Бухарина поэт получил возможность сменить удушливую московскую обстановку. Он едет в санаторий на Кавказе, а затем в Армению. Встреча с древней армянской культурой - отправная точка для возврата поэтического дыхания, => четвертый период творчества О. Мандельштама.
«Новые стихи» включают в себя два поэтических сборника — «Московские стихи» (кон. 1930 по февраль 1934 г до момента первого ареста М.) и «Воронежские стихи» или «Воронежские тетради» (1935—1937 гг. период воронежской ссылки). Происходит практически полное отождествление лирического «я» с авторским «я» - новая черта в поэтике М. в образе лирического героя усиливается автобиографическое начало. Идея воли, свободы авторского «Я». Образ Армении в цикле отличает осязаемость и вещность; его характерными атрибутами становятся земля, глина, камни, горы, вечные, вневременные детали складываются в священный текст, повествующий об истинности бытия, ассоциативно связывается с библейским текстом. Армении как олицетворению первозданной культуры противостоит официальная культура Петербурга и Москвы. Образ Петербурга полностью подчиняется семантике смерти («Ленинград» (1930)). Москва становится олицетворением нового времени. Образ снижается нагнетением бытовых деталей. В «Воронежских и Московских стихах» впервые появляется образ тени как ипостаси «я» лир. героя («Еще не умер ты, еще ты не один...») Внутренняя противоречивость «Воронежских стихов» обусловлена крайне сложной и драматичной душевной борьбой, определившей личность О. Мандельштама в последние годы жизни. В этом смысле последний сборник поэта становится наиболее полным и ярким свидетельством, раскрывающим трагедию взаимоотношений художника и времени / государства.
Художественное наследие О. Мандельштама включает три книги лирических стихотворений: «Камень» (1913, 1916, 1923), «Tristia» (1922), «Стихотворения. 1921- 1925». В 1923г. «Tristia» выходит в хронологически переработанном виде под названием «Вторая книга». В 1920-е годы издаётся проза М. Это автобиографическое произведение «Шум времени» (1925), повесть «Египетская марка» (1928), сборник избранных статей «О поэзии» (1928). В начале 1930-х появляются редкие публикации стихотворений, создаётся неопубликованная «Четвертая проза» (1930). В 1933г. в журнале «Звезда» выходят беллитризированные путевые заметки «Путешествие в Армению». В мае 1934г. за стихотворение «Мы живём, под собою не чуя страны» (1933) поэт был арестован. Сначала он был приговорён к ссылке на Урал, но по заступничеству Бухарина, который лично знал поэта и ценил его творчество, эта ссылка была заменена на Воронеж, где были созданы три «Воронежские тетради». После возвращения М. был вторично арестован 3 мая 1936г. по обвинению в «троцкизме». 27 декабря 1938г., истощенный морально и физически, страдавший после первого ареста нервными расстройствами и с рождения сердечным неврозом, поэт погиб в лагере около Владивостока.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему