Политико-правовые доктрины второй половины XX в.: либертаризм и коммунитаризм.

Либертаризм — течение в современном либерализме, которое делает акцент на правах и свободах индивида, формирующихся под влиянием общины, а государству при этом отводится минимальная роль. Либертаризм из всех современных идейных течений, пожалуй, ближе всего подходит к  анархизму.  Он  видит в  государстве источник  подавления свободы человека, нарушения его прав, искажения свободы рынка.

Все либертаристское движение можно разделить на две большие группы: либертаристов-прагматиков и принципиальных либертаристов.

Прагматики защищают идею «минимального государства», но не потому, что защищаемые ими права человека священны, а т.к. ограничение его функций защитой таких прав создает целый ряд преимуществ. Кредо этой группы достаточно ясно выражено Фридрихом фон Хайеком, писавшим, что если мы хотим удовлетворить желания людей, то следует отвести государству меньшую роль, а рынку большую, дав ему возможность использовать всю имеющуюся информацию о характере людских устремлений. Подобное ограничение роли государства позволит увеличить производство максимизировать пользу, обеспечить производство с максимальной эффективностью.

Хайек был непримиримым и последовательным противником переустройства  общества  по  умозрительно  сконструированным  схемам  и идеальным моделям. В своей известной книге «Дорога к рабству» (1944 г.)  он  показал, что  даже умеренное  огосударствление  экономической жизни ведет в конечном счете к установлению тоталитаризма. Он был убежден,  что  общества,  полагающиеся  на  конкуренцию,  успешнее других достигают своих целей — вывод, который подтвержден всей историей современной цивилизации.

Принцип естественного отбора — выживание наиболее приспособленных  социальных  институтов — переносится  Хайеком  на  историю человеческого  общества.  Этот  отбор  выдерживают  лишь  те  системы правил (от религии и идеологии до способа организации производства), которые обеспечивают для применяющих их групп наилучшие условия для  выживания,  т.е.  наиболее  высокий  уровень  жизни — возможно большему числу людей.

В этом свете он рассматривает и проблему справедливости. С точки зрения Хайека, в принципе неверно увязывать справедливость с какой-либо целью распределения. Никакой индивид или группа не осуществляют общее распределение богатства или какой-либо другой вещи. Поэтому неправильно утверждать, что распределение может быть несправедливым, поскольку это определение применимо только к действиям людей. Хайек делает вывод, что любые пути распределения существенно  противоречат  свободе.

Принципиальный  либертаризм  отличается  от  прагматического, главным образом, тем, что он рассматривает права, защищаемые «минимальным»  государством,  как  естественные  или  фундаментальные. Права — есть благо в себе,  а не  в  силу  каких-то случайных причин, причем благо высшей значимости, которым нельзя пожертвовать ради какой-то другой цели.

Наиболее видным представителем этого течения либератаризма является Роберт Нозик.  Большая  часть его основной работы «Анархия, государство  и  утопия»  была  представлена  в  качестве  альтернативы «Теории справедливости» Роулса. Нозик  предлагает  взять в качестве основания своих  воззрений определенную концепцию индивидуальных (моральных или естественных) прав.

Он рассматривает эти права как фундаментальные, т.е. они есть благо в себе и не зависят от внешних целей, будучи основанием морального мышления. Но если индивидуальные права принимаются в качестве отправного пункта, то вполне логична идея «минимального» государства как лучшего из возможных способов гарантирования этих прав.  Более  сильное государство непременно станет нарушать эти права, если только оно не опирается на анонимное согласие всех граждан, ибо, помимо всего прочего, у людей есть также право на отказ от своих прав.

Первый принцип, введенный  в теорию Нозика,  заключается в том, что каждый индивид обладает тремя фундаментальными  правами:

1) правом  на  физическую  безопасность;

2) правом на неограниченные ничем свободы;

3) на неотчуждаемую собственность без его на то согласия.

По его взглядам на «хорошо организованное общество» противостоят две теоретические «угрозы»: идея безгосударственного  общества (анархия) и теория государства, выходящего за пределы «минимального», т.е. такого, которое берет на себя функцию перераспределения, или ставит перед собой цели развития, модернизации и т.д.

Новизна подхода Нозика, попытавшегося преодолеть трудности, связанные с необходимостью согласия на введение любых  государственных форм, заключается в его стремлении объяснить, каким образом государство может вырасти из естественного состояния без нарушения чьих-либо прав, однако не прибегая к идее «общественного договора». Нозик пишет, что «минимальное государство» все равно появилось бы при двух условиях: во-первых, если люди будут действовать, руководствуясь собственным интересом; во-вторых, если они будут уважать права других людей, не нарушать их, или, по крайней мере, находить форму компенсации в случае нарушения.

Образование государства, по Нозику, проходит четыре стадии.

1. В силу неудобства «естественного состояния» индивиды формируют «агентства защиты». Сначала это будут ассоциации взаимопомощи, объединяющие членов одной семьи или друзей, но скоро обнаружатся неудобства: все должны владеть оружием, к тому же в группах такого типа легко возникают трения. В конце концов ассоциации обязательно уступят место «агентствам защиты», которые за соответствующую плату возьмут на себя роль арбитра, а также наказания виновных.

2. Одно из агентств или их объединение начнут доминировать на некоей территории.

3. «Агентства защиты» начинают защищать права своих клиентов от независимых индивидов. Основанием для этого является делегирование клиентом своего права на самозащиту тому агентству, которое уже доказало свое превосходство.

4. Доминирующее агентство может как-то компенсировать независимым лицам неудобство того положения, в котором они оказались, распространив и на них свою защиту или предоставив им средства для самозащиты.

Результатом становится «минимальное государство». Оно предлагает защиту для каждого и провозглашает монополию на применение силы в том смысле, что лишает независимых лиц права на  навязывание силой своих прав по  отношению к другим индивидам.

Под естественной свободой Нозик понимает обладание некоторыми «негативными» правами, т.е. правами по отношению к другим, принудительно вмешивающимся в наши дела, а также право на собственность. Эти права противоположны по смыслу «социальным правам», носящим позитивный характер. Нозик же «позитивные права» отрицает в принципе.

Либертаризм предпочитает свободное соглашение сотрудничающих между собой людей, придающее более важное значение продуктивности, нежели абсолютному равенству в качестве основы для справедливого распределения. Его сторонники предпочитают представить себе одну схему сотрудничества для более преуспевающих и талантливых, а другую — для менее одаренных, но очевидно, что наибольшие выгоды из сотрудничества извлечет последняя группа.

Коммунитаристское  движение направлено прежде всего на восстановление  гражданских  ценностей  и  коллективизма.  Оно  объединяет группу философов, теоретиков политики и социологов, а также общественность,  озабоченную  упадком  морали  и  недовольную  проводимой политикой. В частности, участники движения полагают, что правительство, защищая множество особых интересов, игнорирует такие проблемы,  как  образование,  здравоохранение,  общественная  безопасность  и т.д.  Коммунитаристам  свойственно  рассмотрение  Конституции  США как «живого» документа, адекватного любому «вызову» современности.

Коммунитаризм видит смысл  общества в  моральных ценностях  и  общине, противопоставляя их государственности. Они полагают, что изменение морального климата в обществе в конечном счете приведет к снижению уровня  государственного вмешательства, сбалансированности прав и обязанностей без сползания в сторону авторитаризма.

При рассмотрении коммунитаристских взглядов возникает одна несомненно  сложная проблема. Дело в том, что коммунитаризм как тип политико-теоретического мышления нигде не находит открытого и конструктивного изложения. По крайней мере, ни Сэндел, ни Макинтайр не разъясняют его позитивного содержания. Критерием отнесения автора к числу коммунитаристов оказывается тип его критического анализа трудов представителей других течений  в современной политической теории. Иными словами, он носит косвенный характер.

Коммунитаризм начинается с критики  либеральной концепции индивидуализма. Коммунитаристы полагают, что либеральный  индивидуализм  присутствует  только  там,  где  общественные связи нарушились, индивиды испытывают отчуждение, но в этом общественная жизнь и традиция являются необходимыми компонентами. С нормативной точки зрения, такой индивидуализм, по мнению коммунитаристов, крайне нежелателен. Они предпочитают  говорить о человеческом «Я»,  занимающем определенное положение в общине и сформирововашемся под влиянием  привязанностей  и  разделяемыми  смыслами  конкретной  общины. И именно от своей общины, будь то деревня, субкультура, общественно-политическое движение или этническая группа, мы приобретаем специфические права и обязанности.

Главной особенностью коммунитаристов является отказ от признания необходимости регулирования рыночной экономики и любой  формы «государства всеобщего благоденствия».

Либералы всегда стараются найти моральные критерии для строительства социальных и политических институтов. Но, по мнению коммунитаристов, это бессмысленное занятие, поскольку моральные принципы вообще могут быть поняты только как результат анализа практики в конкретном обществе. Коммунитаристы избрали именно Роулса в качестве цели критики, главным образом, лишь в качестве примера, их амбиции направлены шире — на либерализм в целом.

Современные коммунитаристы  во  многом повторяют  критику, высказанную еще в прошлом веке в адрес Канта. Они также утверждают, что  общество,  воплощающее  разнообразные  моральные  традиции  и ценности и объединенное только либеральными принципами и нормами, обществом не является. Альтернативой является, по их мнению, общество, управляемое заботой об общем благе, в котором приоритетно благо общины. Это автоматически предполагает отрицание справедливости как главной добродетели институтов.

Для коммунитаристов мораль проистекает из конкретной практики реально существующей общины, поэтому любые поиски  абстрактных принципов  морали — пустое  занятие.  Таких  принципов,  открытых только разумом, попросту не существует, ибо основания морали следует искать не в философии, а в политике.

По Сэнделу, проблема заключается в том, что весь либерализм строится на ложных основаниях: для того, чтобы доказать абсолютный приоритет принципов справедливости, либералы вынуждены встать на метафизический фундамент  рассмотрения  человеческого «я».  Либеральные теоретики в целом не признают, что идентичность человека определяется  обществом,  на  чем  постоянно  настаивают  коммунитаристы.

Макинтайр идет еще дальше, утверждая, что у либерализма вообще нет рациональных оснований. Его источник может быть обнаружен в единственном типе социальной жизни, создающем основания для моральных суждений, то есть в таком, где сущность человека определяет его истинные цели. Либералы поэтому вынуждены либо провозглашать заведомо ложную определенность своих суждений, либо признать, что мораль есть дело индивидуального мнения, то есть таковой вообще не является.

По мнению коммунитаристов, проблемы проистекают именно из этих слабостей либерализма. Коммунитаристов не привлекла и идея «общественного договора». Они также отрицают возможность того, что идея процедурной справедливости может создать адекватную основу для социальных институтов. Для того чтобы понять, какие именно правила и законы являются для нас наиболее подходящими,  необходимо  внимательно  проанализировать жизнь своей общины, ее моральные традиции и ценности и способы их защиты.

По Макинтайру, единственный путь преодоления недостатков, присущих современной либеральной теории, — это согласие с коммунитаристской концепцией справедливости, в основу которой положена аристотелевская  модель  с  некоторыми изменениями,  в частности, отброшена всякая связь с метафизикой; человеческий «телос» рассматривается в традиционном ключе, при этом допускается возможность трагического  морального  конфликта. Главное для Макинтайра — это способность его теории, как  он  полагает,  избежать  проблемы выбора между предпосылками, которые невозможно сопоставить.

Смысл разногласий между либералами и коммунитаристами весьма прозрачен. Либералы утверждают приоритет права над благом на том основании, что не существует бесспорной концепции блага, признаваемой  всеми  гражданами  в  качестве  общей  основы  общественного  сотрудничества.  Коммунитаристы, напротив, полагают, что попытка определения принципов справедливости без признания разнообразия благ и принципов распределения — не что иное, как самообман.

При ближайшем рассмотрении видно, что позиции спорящих носят во многом компромиссный характер. Дело в том, что и либералы соглашаются, что права предполагают некоторое положение о благе. Роулс неоднократно упоминает, что определение прав опирается на «узкую» теорию блага, включающую минимально необходимые положения о природе общественного сотрудничества. Коммунитаристы в свою очередь весьма высоко ценят либеральные права как идеал и атрибутивную черту демократического общества прежде всего потому, что эти права обладают приоритетом в силу их фундаментальной роли в гарантировании равной способности  индивидов формировать и следовать своей собственной концепции блага и, тем самым, определять общественную идентичность в рамках взаимно определенных и признанных ограничений.