Понятие, значение и виды преюдиции. Правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации как особая разновидность преюдиции

Преюдиция — это сложное и малоисследованное правовое явление, определение которого не имеет однозначного понимания в науке современного российского права и не содержится в нормах ни одной из его отраслей. Поэтому в рамках общетеоретического исследования в первую очередь целесообразно рассмотреть этимологическое значение, сущность и правовые признаки данного феномена и затем перейти к анализу имеющихся в юридической литературе определений понятия преюдиции и формулированию собственных выводов.

Термин «преюдиция» произошел от латинского praejudicium — предрешение вопроса, заранее принятое решение, обстоятельство, позволяющее судить о последствиях. Praejudicium включает в себя два элемента: 1) praecedo, в переводе на русский язык - идти вперед, предшествовать; 2) praeiudico — судить вперед предварительно, в которых приставка ргае имеет грамматические значения: «пред» и «впереди», a judicium эквивалентно правовому решению, имеющему юридическую силу закона. В результате синтеза указанных слов получаем: «предрешение вопроса, 
заранее принятое решение, обстоятельство, позволяющее судить о последствиях».

Таким образом, понятие «praejudice» содержит признаки: законность, обязательность, правильность, предрешимость и объективность, исходит от суда. Они относятся к англо-американскому юридическому понятию. В латинской интерпретации судебный элемент отсутствует.

В итоге, дело имеет решенное значение, не позволяющее «затягивать»  процесс на возбуждение новых исковых требований в новых  процессах по одним и тем же, но уже решенным вопросам.

Предотвращение вопроса — issue preclusion — означает: если какой-то спор рассматривался в суде и по нему вынесено судебное решение, то в последующих процессах эти  факты доказыванию не подлежат.

Collateral estoppel — преюдициальное значение предыдущего судебного решения для нового процесса в смысле, что предыдущий процесс является необходимым для возбуждения нового дела и рассмотрения его в суде. «Невзаимная» преюдиция устанавливает правило подачи иска в лице появившейся новой стороны по отношению к уже проигравшей процесс стороне. Но следует отметить, что этот момент вызывает в американской практике и теории некоторые разногласия среди юристов. Дело в том, что американский доказательственный процесс не допускает «показание с чужих слов», а данную преюдицию зачастую рассматривают именно так. Более того, это может нарушить права и предыдущих истцов процесса, самостоятельно представляющих доказательства против проигравшего ответчика. Тем не  менее, как видим, американский юридический процесс связывает преюдицию  только с судебным разбирательством конфликтов.

В России преюдиция реализуется как прием юридической техники в правоприменительной деятельности в виде правила доказывания и по субъектам не замыкается только на решениях суда. Само понятие и такой  подход к действию преюдиции в праве часто стали использоваться в XX веке, хотя о его появлении мы можем говорить уже в XIX веке.

Из вышеизложенного вытекает то, что, несмотря на отсутствие прямого закрепления исследуемой дефиниции в российском законодательстве XIX века, преюдиция была установлена законодателем как специальное правило доказывания. Освобождение от доказывания, по мнению И.Я. Фойницкого, связано законодателем лишь с презумпциями, под которыми понимались «случаи легальных предположений или презумпций, абсолютных или относительных, которыми так богато было старое право».

Представляется, что в этом плане нельзя полностью сводить роль предустановленных фактов, не требующих доказывания только к презумпции или преюдиции, либо смешивать их. Во-первых, презумпция в рассматриваемом случае и преюдиция — это правила доказывания, обуславливающие практическую значимость и возможность предварительного использования фактов. Однако и преюдиции, и презумпции отведены свои роли в правовом регулировании. При этом презумпция и преюдиция могут быть реализованы применительно к указанным случаям. Во-вторых, предустановление - это форма предрешения. Следовательно, рассматривая предрешение в правоприменении, целесообразно уделять должное внимание исследованию всех его видов, поскольку логическая природа презумпций строится на предположении, имеет вероятный характер, а логическая природа преюдиций строится на истинности и соответствии правовым требованиям законодателя фактов, установленных правоприменителем, имеет достоверный характер. Для доказывания достоверность фактов — это наиболее важное и основополагающее условие, в отличие от «легальной вероятности», если речь идет о частных фактах и правоотношениях в конкретном юридическом деле. В связи с этим потенциальная возможность опровержения презюмированных выводов, для формирования основы дела с использованием без доказывания фактов влечет сомнение в правомерности конечного решения, что вряд ли допустимо как для юридического, так и для доказывания в целом. В отличие от достоверности, вероятность основана на сомнении, как на «интеллектуальной эмоции», выражающейся в состоянии неуверенности, основанном на недостаточности информации, необходимой для принятия правильного и твердого решения. Вместе с тем, мы не умаляем действие презумпции. Относительно указанных доказательств, предполагается, что они подлинные. Например, освидетельствование по делам о расстройстве душевной деятельности, в фактическом содержании которых, вероятно, отсутствует ошибка. Следовательно, пока они не вызывают сомнений (если не будет доказано иное), их можно применять в соответствии с законом без повторных проверок. Таким образом, говорить о реализации преюдиций можем, когда нет сомнений в истинности ранее доказанных фактов. Что же касается презумпции, то она имеет место, если законодателем не установлено требование достоверности к используемым фактам.

На основании изложенного можно считать, что указанные доказательства имели и преюдициальное значение в процессе доказывания. Например, справки о судимости позволяли суду решать вопрос о рецидиве при назначении наказания, так как информация в этих справках достоверно  подтверждала, что лицо ранее привлекалось к юридической ответственности за совершенное правонарушение. И в тоже время данные справки не имели презумптивного значения для решения вопроса о рецидиве, так как законодатель не допускает вероятность такой информации в решении подобных вопросов. Указанная справка содержала информацию о квалификации данного правонарушения, назначенном наказании, правоприменительном органе, который рассматривал дело и т.д. Таким образом, справка, с одной стороны, имела удостоверительный характер, а с другой - влекла юридические последствия на основе уже установленных, доказанных юридических фактов, содержащихся в вынесенном ранее правоприменительном акте.

В современном российском праве реализация преюдиции не обозначена законодателем исследуемой дефиницией, однако, она активно используется на практике. «Содержание юридических норм может меняться как воды реки, правила же законодательной техники, выведенные из широкого опыта, могут оставаться незыблемыми в течение веков». Возникает вопрос, зачем многократно законодательно закреплять процедуры применения правовых норм, когда они подпадают под одно и тоже правило, которое называется преюдицией, и может быть закреплено лишь один раз для всех последующих случаев.

Значение преюдиции

Правовое предназначение преюдиции вытекает из ее юридической силы. Рассматривая данный вопрос, представляется целесообразным использовать аналогию к определению юридической силы преюдиции с судебными  решениями, исходя из природы — в рамках первоначальной лексической связи с судебным решением. Мы согласны с мнением А.Г. Давтяна, который указывает на формальную и материальную юридическую силу судебного решения. Итак, формальная сила преюдиции имеет место тогда, когда вступившее в законную силу правоприменительное решение не обжаловано и не может подлежать процедуре обжалования, так как исчерпаны на это все средства и причины. Материальная сила преюдиции — это возможность применения достоверно установленных фактов в другом правоприменительном процессе с участием тех же сторон относительно того же предмета спора.

Таким образом, преюдиция характеризуется как юридическое правило, определяющее содержание, предмет и направленность доказывания по юридическому делу. Ее практическое значение - в нормативном закреплении в отраслях права и регулировании общественных отношений. Преюдиция имеет место лишь в рамках деятельности уполномоченных органов по применению правовых норм. Она позволяет устанавливать связь между правовыми отраслями в вопросах применения правовых норм, по поводу юридических фактов в рамках конкретного юридического спора. 
Поскольку преюдиция - это правило доказывания, реализуемое в процессе рассмотрения юридических дел и принятия по ним решений, закономерно возникает необходимость в рассмотрении необходимости определения и законодательного закрепления данного понятия. При этом необходимо учитывать требования к правовым дефинициям с целью дальнейшего формирования определения данного понятия, отражающего существенные, качественные его признаки.

Правовая позиция Конституционного Суда РФ

как особая разновидность преюдиции

Создание в Российской Федерации специализированного судебного органа конституционного контроля – Конституционного Суда явилось логическим завершением начатых ещё в советское время крупномасштабных государственно-правовых преобразований, направленных на утверждение демократических институтов, идей правового государства и гражданского общества, укрепление позиций судебной власти в нашей стране. Важнейшую роль в обеспечении режима конституционной законности играют решения Конституционного Суда. В настоящее время Конституционным Судом вынесено более ста шестидесяти постановлений, более тысячи трёхсот определений. Вместе с тем обозначились и определённые проблемы, связанные, например, с квалификацией правовых позиций Конституционного Суда как одного  из источников российского права.

В отечественной юридической литературе этому вопросу уделяется значительное внимание. Категория «правовая позиция» стала использоваться в научной лексике с начала 90-х гг. прошлого века. Законодательно она была закреплена в Федеральном Конституционном законе Российской Федерации «О Конституционном Суде Российской Федерации», ст. 73 которого регламентировала, что в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняется к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда РФ, дело передаётся на рассмотрение в пленарное заседание. Однако отсутствие официального признания особой регулирующей роли данного правового явления приводит к его неоднозначной трактовке в научной литературе.

А.А. Петров под понятием «правовая позиция Конституционного Суда РФ» понимает общеобязательное толкование положений  Конституции РФ или конституционное толкование положений иных правовых актов, которое содержится в мотивировочной части решений Конституционного Суда РФ и использовано Конституционным Судом РФ в качестве обоснования своих итоговых решений по существу поставленных перед ним вопросов не менее двух раз. С данной точкой зрения в полной мере согласиться нельзя, ибо правовые позиции могут содержаться  как в мотивировочной, так и в резолютивной части постановления, в отказных определениях о прекращении производства по делу.

В.А. Кряжков и Л.В. Лазарев утверждают, что правовые позиции Конституционного Суда представляют собой отношение суда к значимым правовым явлениям, отражённое в его решениях, которыми он руководствуется при рассмотрении конкретных дел.

Н.В. Витрук считает, что под понятием «правовая позиция» следует понимать «правовые представления (выводы) общего характера Конституционного Суда РФ как результат толкования Конституционным Судом Конституции РФ и выявления им  конституционного смысла положений законов и других нормативных актов в пределах компетенции Конституционного Суда, которые снимают конституционную неопределённость и служат правовым основанием итоговых решений Конституционного Суда РФ».

Представляет научный интерес точка зрения А. Курбатова, рассматривающего «правовую позицию как обязательную для исполнения часть решения Конституционного Суда РФ, выражающую коллективную позицию его судей по поводу применения тех или иных норм Конституции РФ».

Думается, что под понятием «правовая  позиция» следует понимать отношение судей Конституционного Суда РФ к определённым правовым проблемам, закреплённое в судебных решениях. Но правовые позиции могут не совпадать по объёму с решением суда. Поэтому Г.А. Гаджиев различает в судебном решении racio decidendi – решающий довод, аргумент, обязательный для применения другими судами, и попутно сказанное, часть решения, которая не может быть применена в качестве источника права. Эту точку зрения разделяет и  Г.В. Демченко, который полагает, что  необходимым предположением и юридическим основанием для судьи при разрешении других тождественных и однородных дел является только  racio decidendi.

Нет единства мнения и относительно возможности рассмотрения правовой позиции Конституционного Суда РФ в качестве источника российского права.

Е. Мартынчик, Э. Колоколова считают, что деятельность Конституционного Суда РФ не должна быть источником прецедентного права, так как Конституционный Суд РФ уполномочен лишь проверять соответствие судебного прецедента Основному Закону государства.

Следует согласиться с В.В. Лазаревым, рассматривающим отношение судей Конституционного Суда к определённым правовым проблемам в качестве источника права, посредством которого осуществляется временное восполнение пробела в законе. Действительно, судебное право развивается более динамично, чем законодательный процесс. Оно более оперативнее реагирует на изменения, происходящие в правовой действительности. В связи с возникшим пробелом, судья не может применить норму закона, способную урегулировать сложившуюся обстановку. Но, основываясь на общих принципах права и своей правовой позиции, суд разрешает спор. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации снимают конституционно – правовую неопределённость и тем самым устанавливают единственно возможный вариант поведения законодателей и правоприменителей. Другими словами, «судебная практика, не дожидаясь, пока доктрина изменит свои взгляды на ее роль, постоянно двигалась вперед «с помощью кодекса, но дальше кодекса», подобно тому, как в давние времена прогресс шел «с помощью римского права, но дальше римского права».

Иного  мнения придерживается А.А. Петров, относящий правовую позицию к особому виду правовых актов. Подобная точка зрения представляется нам ошибочной. Безусловно, правовая позиция является одним из источников российского права, но относить данную категорию к нормативным правовым актам не представляется возможным. Нормативные правовые акты инициативно принимаются государственными органами, должностными лицами в рамках их компетенции. В процессе же отправления правосудия судебные решения не могут приниматься судом по его собственной инициативе. Для начала судебного процесса необходимы достаточно весомые основания. Необходимо также иметь в виду, что в судебных актах решаются только вопросы права, тогда как  предметом нормативных правовых актов могут выступать и иные аспекты общественных отношений.

Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации имеют два существенных свойства. Во-первых, они носят всеобщий характер, распространяются не только на конкретный, ставший предметом рассмотрения в Конституционном Суде случай, но и на все аналогичные дела, имеющие место в правовой практике. Причём, в зависимости от степени их схожести, при выработке решения по новому делу используется ограничительное или расширительное толкование правовых позиций. Ограничительное толкование, используемое Конституционным Судом, заключается в установлении того, что само содержание ранее принятых решений Суда и сформулированных в них правовых позиций настолько различно с тем делом, которое находится в данный момент на рассмотрении Суда, что не может быть применено к нему. При этом такое нераспространение на новое дело уже сформулированной правовой позиции сопровождается фактически сужением объёма её содержания. В то же время это не приводит к отмене предыдущего решения. Расширительное толкование сводится к выбору схожего дела и сформулированной в нём правовой позиции, а также её переносу на новое дело.  Однако Конституционный Суд не связан жёсткими рамками со своими ранее созданными правовыми позициями. Он может отходить от них. Это обусловлено тем, что при изменении событий, предшествовавших уже принятым правовым позициям, нормы понимаются по-новому. В таком случае не происходит пересмотра в целом судебной практики Конституционного Суда. Правовая позиция сохраняет свою юридическую силу, Суд может вернуться к ней в будущем, когда она будет соответствовать событиям, существующим в государстве. Во-вторых, правовые позиции Конституционного Суда носят официальный, обязательный характер. Они имеют такую же юридическую силу, что и сами решения Суда, обязательны на всей территории России для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений. Поэтому нельзя согласиться с мнением ряда учёных, утверждающих, что правовые позиции Конституционного Суда являются лишь рекомендациями. По юридической силе они приравниваются к Конституции Российской Федерации.

Таким образом, правовые позиции Конституционного Суда РФ, выраженные в его решениях, имеют преюдициальную силу для всех судов, так как если определённая норма отраслевого законодательства признана недействительной и подобные ей по содержанию имеются в других нормативных актах, то суды не имеют право их применять.

В этой связи назревает вопрос другого свойства: если правовые позиции Конституционного Суда РФ являются источником российского права, то возможно ли считать его деятельность правотворческой?

Р.З. Лившиц справедливо заметил, что «государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат, прежде всего, правовые нормы, поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия». Поэтому весьма часто при толковании норм существующего законодательства возникает ситуация, когда ряд общественных отношений не охватывается нормативной регламентацией, вследствие чего судебные органы преодолевают пробелы посредством осуществления именно правотворческой функции.

Представляет научный интерес и другая точка зрения, согласно которой «правовые позиции и судебные решения не могут и не должны создавать новых норм права, новых законов, они должны укреплять действующие законы».

В современных условиях, когда происходит процесс конвергенции (сближения) правовых систем, безусловно, значение правовых позиций, выраженных в судебных решениях, в странах романо-германской правовой семьи возрастает, «различие состоит, как мы это увидим, лишь в том, что в странах романо-германской правовой семьи стремятся найти справедливое юридическое решение, используя правовую технику, в основе которой находится закон, тогда как в странах, относящихся к семье общего права, стремятся к тому же результату, основываясь в первую очередь на судебных решениях. Отсюда и различные подходы к норме права, которая в странах романо-германской правовой семьи понимается в ее законодательном и доктринальном аспектах, а в странах общего права – в аспекте судебной практики. В конечном счете, теория источников права во всех странах романо-германской правовой семьи, по нашему мнению, отражает традиционную для всех этих стран концепцию, согласно которой право не создается априорным путем и не содержится исключительно в законодательных нормах.».  Однако до сих пор не найден компромисс между непререкаемым действием принципа разделения властей и таким влиянием правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации на правовую систему России, характеризующим их в качестве источников права. На практике приходится сталкиваться с проблемой применения правовых позиций Конституционного Суда, выраженных в его решениях, в качестве источников права. Правовая система каждого отдельного государства является относительно динамичной и развивающейся. Введение же института конституционного правосудия представляет собой весьма важный фактор воздействия на данную систему. 

 Таким образом, на основании всего вышеизложенного можно сделать следующий вывод: правовые позиции Конституционного Суда  Российской Федерации, выступающего в качестве  субъекта правотворчества, обязательны для всех, являются одним из источников российского права и занимают самостоятельное место в правовой системе России.