П.Я. Чаадаев – первый русский социальный мыслитель XIX века. «Философические письма». Чаадаев и Пушкин.

Чаадаева - выдающееся явление в истории русской культуры XIX столетия Сильный и глубокий мыслитель, он наметил новые пути развития национального философско-социологического самосознания, разработав оригинальную философско-историческую концепцию, оказавшую несомненное влияние на последующее развитие философской и общественной мысли в России.

Будучи соратником и - до определенных пределов - единомышленником дворянских революционеров, он первым на рубеже 20х-30х гг. предпринял впечатляющую попытку философского переосмысления декабристского опыта, поиска новых путей социального преобразования страны. Выступив в переломный момент национальной истории, он попытался философски истолковать особенности русского исторического процесса сопоставить их с общим ходом мирового развития и тем самым обозначить возможные пути дальнейшей эволюции страны. Чаадаев был убежден в том, что поражение декабрьского восстания и торжество николаевской реакции обозначили новую полосу исторической жизни страны и народа. Чаадаев прекрасно понимал, что эта новая полоса исторической жизни, эта новейшая эпоха национальной истории не являются чисто российским явлением. Напротив, как русская история всегда была органически связана с историей европейской, так и нынешний нелегкий этап социальной эволюции России также во многом определяется не только внутренними, российскими причинами, но и сложным, кризисным состоянием европейской цивилизации. Чаадаев оказался одним из немногих представителей социально-философской мысли, которые интерпретировали кризисную ситуацию эпохи именно как крушение духовных первооснов европейской цивилизации.

Свой гражданский долг философ видел в том, чтобы способствовать формированию истинного национального философско-исторического самосознания и быть его выразителем. Этой цели была посвящена вся жизнь мыслителя, и преследования царизма не остановили его. Я старался охарактеризовать философское направление века, - подчеркивал Чаадаев, резюмируя содержание своих знаменитых Философических писем.

Философические письма. Основные идеи:

-Мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам(1)

- Христианство обладает двумя легко различимыми функциями. Во-первых, действием на индивидуальное, во-вторых, действием на общее сознание. (1)

-Человек никогда не шествовал иначе, как при сиянии божественного света. Свет этот постоянно озарял дорогу человека, но он не замечал того источника, из которого исходил яркий луч, падающий на его путь.Он просвещает, говорит евангелист, всякого человека, приходящего в мир; Он всегда был в мире, но мир его не познал(2)

- Человек всю жизнь только и делает, что ищет, чему бы подчиниться. С самого первого пробуждения разума понимание того, что существуют две силы: одна – внутри нас находящаяся и несовершенная, другая – вне нас стоящая и совершенная, – само собой проникает в сознание человека. (3)

- Как бы ни замыкаться в себе, как бы ни копаться в сокровенных глубинах своего сердца, мы никогда там ничего не найдем, кроме мысли унаследованной от наших предшественников на земле. Тем не менее, ум человеческий всегда ощущал потребность сызнова себя перестроить по идеальному образцу. До появления христианства он только и делал, что работал над созданием этого образца, который постоянно ускользал от него и над которым он постоянно продолжал трудиться(5)

- Человеческий разум, рассматривая прошлое, постоянно стремился к этому великому результату; но поверхностное поучение, извлекаемое из истории столь разнообразными путями, эти уроки ходячей философии, – все это отклонило разум от тех настоящих наставлений, которые должны дать ему традиции человечества.Истории теперь осталось только одно, – осмысливать.(6)

-Большая ошибка думать, будто обилие фактов обеспечивает в истории достоверность. Вовсе не недостаток фактов делает историю спорной, незнание истории вызывается совсем не незнанием фактов, а недостатком их осмысливания и ошибками в рассуждении. История складывается из великих личностей,таких как: Давид, Сократ, Марк Аврелий, Эпикур,Аристотель,Магомет,Гомер(7)

-Истина едина: царство Божье, небо на земле, все евангельские обетования – все это не иное что, как прозрение и осуществление соединения всех мыслей человечества в единой мысли; и эта единая мысль есть мысль самого Бога, иначе говоря, – осуществленный нравственный закон. (8)

«Философические письма».

Цель религии и смысл всякого существования Чаадаев полагает в установлении на Земле царства божьего или совершенного строя. Затем он переходит к рассмотрению нашей своеобразной цивилизации, которая, раскинувшись от Германии до Китая (от Одера до Берингова пролива), не принадлежит ни Востоку, ни Западу и только начинает приоткрывать истины, давно уже известные другим народам. Окидывая взглядом историю России, Чаадаев обнаруживает в ней мрачное и тусклое существование, где нет внутреннего развития. Эти мысли приводят его к размышлению о народах, которые представляют собой нравственные существа. Как и прочие существа, они имеют внутреннее строение: инертные массы (косные громады) и мыслители. При этом народы Запада образуют Европу, суть которой в идеях долга, справедливости, права и порядка. Чаадаев противник идеи множественности цивилизаций, ибо неевропейские формы быта он рассматривает как нелепые отступления. Благоденствие Европы является следствием обретения ею истины.

Смысл же России Чаадаев видит в следующем: Мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам

Во втором письме Чаадаев подвергает критике православие за то, что оно в отличие от западного христианства не способствовало освобождению низших слоев населения от рабской зависимости, а, напротив, закрепило крепостничество во времена Годунова и Шуйского. Он призывает к осмысленному существованию, но критикует монашеский аскетизм.

В третьем письме Чаадаев размышляет над соотношением веры и разума. С одной стороны, вера без разума - это мечтательная прихоть воображения, но разум без веры также существовать не может, ибо нет иного разума, кроме разума подчиненного. И подчинение это состоит в служении благу и прогрессу, который состоит в осуществлении нравственного закона.

В последнем письме Чаадаев говорит о цели и смысле истории как о великом апокалиптическом синтезе, когда на земле установится нравственный закон в рамках единого планетарного общества.

Чаадаев и Пушкин.

Среди мнений первых читателей и толкователей «Философических писем» особо выделяется позиция А.С.Пушкина. И если учитывать соображения, высказанные им после опубликования первого «письма», то напрашивается вывод о том, что поэт выступил по существу первым серьезным исследователем главного произведения Чаадаева. Пушкин решительно не соглашался с мнением философа об «исторической ничтожности» России и настаивал на том, что Россия имела поставленную перед ней Провидением цель - не только защитить Западную Европу от татаро-монгольского нашествия, но и спасти христианскую цивилизацию. Показательно, что в своей критике Пушкин исходил из одинаковых с Чаадаевым методологических принципов - провиденциально-теологических, только сама цель представлялась обоим мыслителям по-разному.

Начало знакомства Пушкина и Чаадаева относится к 1816 году, когда Чаадаев был переведён корнетом в Гусарский лейб-гвардии полк, расквартированный в Царском Селе. Близкая дружба с этим серьезным и образованным, исключительно умным человеком оказала большое влияние на умственное и нравственное развитие Пушкина. Чаадаеву посвящены знаменитые пушкинские строки:

Товарищ, верь: взойдет она

Звезда пленительного счастья

Кроме того, к Чаадаеву обращены еще два пушкинских послания 1821 и 1824 гг. и стихотворение “К портрету Чаадаева”

Чаадаев убедил Карамзина заступиться за Пушкина перед императором, когда поэту в 1820 году грозила ссылка в Соловецкий монастырь. В ссылке Пушкин помнил Чаадаева, переписывался с ним, посвящал ему стихи:

В минуту гибели над бездной потаенной

Ты поддержал меня недремлющей рукой;

Ты другу заменил надежду и покой;

А в дневнике 1821 года Пушкин делает запись, относящуюся к Чаадаеву: Твоя дружба мне заменила счастье, одного тебя может любить холодная душа моя.

В последние годы жизни Пушкин встречался с Чаадаевым, но прежней близости между ними уже не было. Присоединяясь к критическим оценкам Чаадаева, высказанным в Философическом письме, Пушкин не разделял пессимистических взглядов на судьбы России. Он писал Чаадаеву: Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться... ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков...

Пушкин был недоволен. Впрочем, как заметил Тургенев, вся Москва опрокинулась на Чаадаева. Все стали его критиковать. Даже друзья, ибо Чаадаев неявное сделал явным вслух заговорив о том, о чем следовало бы молчать.

Пушкин не согласен с Чаадаевым, но говорит ему об этом мягко, доброжелательно: «Да, разъединение церквей отделило нас от Европы. Но  у нас свое особое предназначение. Если бы наши пространства не поглотили татар, то мы бы не спасли Европу. Татары – это не мавры. Они не принесли нам алгебру. Не научили нас читать Аристотеля. От татар у нас несвобода, деспотизм и жестокость.Да, наше духовенство отстало, но не в религиозном смысле, а в том, что оно носит бороду. Вот и все. Петр I обрил бояр. А народ отстоял бороду и кафтан. И был доволен своей победой, глядя равнодушно на обритых бояр. И духовенство было с народом. Не университетам, а монахам мы обязаны своим просвещением. Православие –  это не то, что вылилось из грязного истока христианской веры, это черта русского народа. То, что мы сами в себе открыли, взяв из христианства то, что у нас уже было. Поэтому дело не в православии, не в том, что оно нас отделяет от Европы. В конце  концов православная Греция – это тоже Европа, а не Азия.

Разве можно говорить, что у нас нет истории, что мы исторически ничтожны, что Россия сонная, немая и пассивная. У нас другая история. У нас Петр I – это целая всемирная история. Петр I царь, а царей не выбирают: они нисходят  к нам. В России общие дела граждан вел царь, то есть человек родившийся с этим правом. Царь – помазанник Божий. Бог определяет ту душу, которая должна родиться и быть монархом. Демократия же позволяет заниматься общими делами частным лицам и поэтому она делает возможным, чтобы общие дела велись в частных интересах какого-либо лица. Следует заметить, что если закон формален, то сознание чиновника неформально. Следовательно, оно корыстно. Чтобы избежать корысти, демократии нужно деперсонализировать правоприменение, формализовать действие так, чтобы любой его мог исполнить. А это значит, что если все люди равны, то и кухарка может управлять государством. То есть демократия колеблется в исполнении общих дел между корыстью и некомпетентностью.»

Поэтому Пушкин называет демократию «забавой взрослых шалунов». К коим, видимо относился и Чаадаев.