Прежде чем приступить к описанию конфликта великого русского патриарха Никона со вторым представителем династии Романовых – царём Алексеем Михайловичем, следует проследить их сложные взаимоотношения до церковной реформы, начав рассмотрение прежде всего с личности и карьеры самого Никона.
Личность патриарха Никона – одна из самых интересных, противоречивых и загадочных во всей русской истории. По мнению С.В. Лобачёва, он был для одних (старообрядцев) предтеча «анчихристов», для других (прежде всего монархов императорской России) – властолюбивый и деспотичный выскочка, пытавшийся возвысить священство выше царства и поставить патриаршескую власть над властью русского самодержца.
Биография Никона хорошо известна, «Известие о рождении и воспитании и житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России» даёт нам сведения о месте и времени рождения будущего патриарха: «В лето от мироздания 7113 (1605) в месяце Мае … в веси, нарицаемой Велдемановой родился он … от простых, но от благочестивых родителей». В миру будущий Никон был крещён под именем Никиты. Никита был высокого роста, крепкого богатырского сложения, с колоритным лицом и выразительными глазами.
Сама жизнь ожесточила Никона с детства. В «Известии» Шушерина приводятся данные о том, что он рано потерял мать и воспитывался мачехой: «по рождении же его мати не многая времена прожившее, и Никиту в мале возрасте оставильше, преставися в вечную жизнь». В этом же сочинении указано, что мачеха ненавидела его, била и часто морила голодом – «яже мачеха его зело к оному Никите бысть зла».
Вероятно, поэтому Никита еще мальчиком убежал из дома в Макарьевский Желтоводский монастырь Костромской губернии. Здесь он, будучи ранее обученным грамоте божественного писания добровольно занимался помощью в организации монастырских служб, а также чтением церковных книг. Но монашеский постриг он тогда так и не принял.
Отец просил Никиту вернуться домой, однако в родной дом он прибыл уже взрослым, накануне своего 20-летия, перед самой смертью своего отца. Именно в это время начинается церковная карьера Никиты: он по уговору родных женится и становится сначала дьячком, а затем и талантливым священником в селе Лыскове, расположенным недалеко от Макарьева монастыря. Близ этого монастыря располагалась одноимённая ярмарка, купцы которой часто заезжали к Никите. Со временем они уговорили его переехать в столицу: «по малому же времени из того села переселися жити в царствующий град Москву».
Никита следует в столицу вместе с семьёй и «тамо некая лета поживе». Однако по прошествии десяти лет от морового поветрия (чумы) погибают три его сына. Никита был потрясён этим событием – он увидел в этом особое указание свыше на своё предназначение к монашеству. Никита уговорил свою жену уйти в московский Алексеевский Девичий монастырь, а сам на 31 году жизни принял монашество под именем Никона в Анзерском скиту на Соловках, у знаменитого старца Елеазара, впоследствии причисленного к лику святых. Никон стал его учеником и духовным сыном. Он принял на себя тяжелый подвиг и впоследствии от других требовал того же. Жизнь на диком северном острове была очень трудной, в Анзерском скиту был принят очень строгий устав. Кроме общего келейного правила, Никон ежедневно прочитывал всю Псалтырь и клал по тысяче земных поклонов. Это говорит об огромной дисциплинированности и силе духа Никона.
Никон достиг больших успехов в изучении церковных книг и несении монашеского пострига, и старец Елеазар однажды взял Никона с собой в деловую поездку в Москву «ради собрания милостыни на строения каменныя в том острове церкви» в качестве своего советника.
В Москве анзерские монахи собрали около пятисот рублей и возвратились в свой скит. Но, очевидно, деньги для них стали яблоком раздора: старец держал деньги в ризнице, а Никон боялся, что их отнимут разбойники, и просил Елеазара «на оные деньги церковь созидати или в Соловецкий монастырь на хранение отдати». Различия во взглядах на способ хранения денег привели к крупной ссоре Елеазара и Никона, после которой последний покинул Анзерский скит.
Далее Никон прибыл в Кожеозерскую пустынь, находившуюся на островах Кожеозера. Здесь он также предпочёл жить в одиночестве, отдельно от братии: он поселился на отдельном острове и занимался там рыбной ловлей. Спустя некоторое время в пустыни скончался игумен, и монастырская братия пригласила Никона занять его место. Н.И. Костомаров указывает, что на третий год после своего поставления, в 1646 году, он отравился в Москву и здесь явился с поклоном молодому царю Алексею Михайловичу.
С этого момента берёт начало знакомство царя и Никона – Алексею Михайловичу до такой степени понравился кожеозерский игумен, что он велел ему остаться в Москве, и, по царскому желанию, патриарх Иосиф посвятил его в сан архимандрита Новоспасского монастыря. Этот монастырь занимал особое положение при царском дворе: в Новоспасском монастыре находилась родовая усыпальница Романовых. Кроме того, царь часто посещал монастырь, чтобы помолиться, а также перечислял в монастырскую казну щедрые пожертвования. Всё это давало повод часто видеться новому архимандриту и царю. По мнению Н.И. Костомарова, чем более беседовал царь с Никоном, тем более чувствовал к нему расположение.
В 1648 г. скончался новгородский митрополит Афанасий, и царь предпочёл всем возможным претендентам на этот пост своего любимца Никона. Иерусалимский патриарх Паисий вскоре рукоположил новоспасского архимандрита в сан новгородского митрополита. Сан митрополита новгородского был вторым по значению в русской иерархии.
Н.И. Костомаров упоминает о том, что будучи новгородским митрополитом, Никон начал совершать богослужение с возможно большей точностью, правильностью и торжественностью. В середине XVII в. богослужение отправлялось уже довольно неточно, церковники, по мнению Костомарова, разом для скорости читали и пели разное, так что слушающим ничего нельзя было понять.
Никон, питающий любовь к порядку и торжественности, старался упорядочить и богослужение, но его распоряжения не нравились ни клирикам, ни мирянам, потому что при правильности построения богослужение чрезвычайно удлинялось, и в церкви приходилось проводить гораздо больше времени, чем прежде. Среди недоброжелателей Никона находился и патриарх Иосиф.
За основу Никон взял киевское пение, и кроме того, ввёл в богослужение пение на греческом языке наряду со славянским: «повеле соборной церкви греческое и киевское пение пети».
В 1650 г. в Новгороде вспыхнул бунт. Никон, стремясь пресечь распространение волнений, наложил на участников бунта церковное проклятье – епитимью. Если бы это проклятие было наложено только на реальных зачинщиков бунта, то могло бы отрезвляюще подействовать на остальных, но проклятие, наложенное без разбора на всех жителей Новгорода, как считает Н.И. Костомаров, только ожесточило и сплотило новгородцев.
В итоге новгородцы под предводительством бывшего митрополичьего приказного Ивана Жеглова учинили расправу над Никоном: «и абие яко зверие на него устремишеся, начаше его немилостивно бити, овин древолием, овин же камением». Сам Никон в письме к Алексею Михайловичу позже рассказывал об этом событии: «и ныне лежу в конце живота, харкаю кровью и живот весь распух; чаю скорой смерти, маслом соборовался».
Жители Новгорода пощадили патриарха, сохранив ему жизнь, однако «челобитную послати к великому Государю», в которой говорилось, что Никон жестоко мучил всяких чинов людей и чернецов на правеже, вымучивая у них деньги; что он делает в мире великие неистовства и смуты.
Однако царь во всём поверил Никону, хвалил его за крепкое стояние и страдание и еще более стал благоговеть перед ним. Никон же активно способствовал прекращению бунта. По мнению протоиерея Льва Лебедева, Никон как мог заступался за новгородцев, прося одних простить, другим смягчить наказания: своими осторожными и мудрыми действиями он не только способствовал благополучному исходу всего дела, но и избавил от суровых кар множество людей, которые только теперь оценили своего архипастыря. Все это привело Алексея Михайловича в подлинное восхищение своим «собинным» (т.е. особым) другом.
Таким образом, Никон умело укреплял привязанность царя к себе и использовал её как в целях своего возвышения, так и ради проведения в жизнь своих теократических идей. Этому подтверждением служит тот факт, что в одном из своих писем Алексею Михайловичу Никон упоминал о видении, в котором он «…увидел на воздухе царский золотой венец, сперва над головой Спасителя на образе, а потом на своей собственной».
В 1651 году Никон во время очередного визита в Москву предложил царю торжественно перенести мощи митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву. Алексею Михайловичу предложение понравилось, и Никон лично отправился на Соловки за мощами святого. Однако за время путешествия Никона на Соловки в Москве скончался Патриарх Иосиф. Никон вернулся в столицу уже практически как преемник почившего первосвятителя, оставалось лишь его формальное избрание. Никто не сомневался, что любимец царя станет новым предстоятелем русской церкви.
Правда, оппозиционная Никону группа протопопов из кружка «ревнителей древнего благочестия» предложила на патриаршество царского духовника Стефана Вонифатьева. По всей видимости, уже в этой затее проявились как личная неприязнь протопопов к Никону, так и амбициозность и властолюбие «боголюбцев», не желавших терять то руководящее положение в церкви, которое они фактически узурпировали в патриаршество оттесненного от дел Иосифа. Но Стефан отказался от чести избираться в патриархи. Тем не менее, государь повелел составить список из 12 кандидатов, в числе которых был и Никон. И хотя прямых указаний от царя не поступало, участники Освященного Собора 22 июля 1652 г. выбрали на патриаршество именно его, хорошо осознавая предпочтения Алексея Михайловича и желая ему угодить. И. Шушерин так описывает это событие: «понудиша его (Никона) престол патриаршеский прияти и поставлен бысть в лето 7160 (1652) месяца июля в 25-й день». Никон согласился стать патриархом не сразу – только после того, как царь, бояре, епископы, духовенство и народ принесли клятву слушаться Никона в делах духовных. После этого святитель дал своё согласие, и 25 июля он был посвящен в сан патриарха Московского и всея Руси собором архиереев во главе с митрополитом Казанским Корнилием в присутствии царя и множества народа в том же Успенском соборе Кремля.
Никон был личностью богато одаренной, человеком кипучей энергии. Он был не просто «собинным другом» царя Алексея Михайловича, он был его единомышленником, приверженцем дружественной мыслям царя идеи всеправославного царства – идеи «Третьего Рима», и вытекающей из неё церковной реформы по греческому образцу. В дни, когда решался вопрос о новом патриархе, еще никто не подозревал, какой трагедией для страны, народа и самого Никона обернутся эти реформы.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему