Социокультурная детерминация научного познания

Внутренние и внешние факторы развития науки.

Наука играет в развитом обществе весьма значимую роль, и повышенный интерес к ней социологии вполне закономерен. Не только наука является одной из решающих сил общественного развития, но и общество во многом определяет ход и специфику научного познания. Интерес к проблематике социокультурной обусловленности научного познания постепенно выделил её в качестве особого предмета исследования. Именно на этой почве активизировались исследования, представленные социологией научного знания.

Социология науки имеет достаточно прочную традицию, представленную идеями К.Маркса, Э.Дюркгейма, М.Вебера, К. Мангейма. В 50-60-х гг 20 века в работах американского социолога Р.Мертона была предложена социологическая модель науки, которая сыграла существенную роль в ориентации современных исследований в этой области. Р.Мертон исследовал влияние на рост современной науки экономических, технических и военных факторов. Но главной областью его иследований был анализ ценностно-нормативных структур, которые определяют поведение человека науки и которые Мертон обозначил как «научный этос» (нрав,обычай, характер). Всвоих ранних работах он продолжил и развил поход М.Вебера к анализу социальных истоков новоевропейской науки, важнейшим из которых он считал связь зарождающейся науки с пуританской религиозной моралью. Позднее Мертон сформулировал концепцию научного этоса как набора ценностей и норм, регулирующих научную деятельность. К их числу Мертон относил универсализм, коллективизм, бескорыстность и организованный скептицизм. Эта ценностно-нормативная структура, согласно Мертону, устойчиво воспроизводится в историческом развитии науки и обеспечивает ее существование. На её основе формируется система конкретных предпочтений, запретов, санкций и поощрений. Они, в свою очередь, конкретизируются применительно к тем или иным социальным ролям в рамках института науки. Система институциональных ценностей и норм стимулирует научный поиск, ориентирует на открытие нового. Открытие поощряется признанием коллег (званиями, почетными наградами и т.д.). Такого рода поощрения ценятся в науке больше чем денежное вознаграждение.

Поскольку открытие является главной ценностью, значительное место в научных сообществах занимают приоритетные споры. Они, согласно Мертону, также регулируются научным этосом. Невыполнение совокупности этих норм порождает отклоняющееся, девиантное поведение ученых (плагиат, шельмование конкурентов и т.п.). В дальнейших исследованиях социологов науки было показано, что выделенные Мертоном ценности и нормы в реальной научной деятельности могут в конкретных ситуациях модифицироваться и даже заменяться альтернативными. Американский социолог И.Митрофф показал на конкретном материале проведенных им исследований, что в коммуникациях сообщества в ряде конкретных ситуаций эффективными оказываются регуляторы, альтернативные тем,которые обозначил Мертон. Принцип унивсализма, который предполагает оценку научных результатов в соответствии с объективными, внеличностными критериями, в реальной практике не соблюдается. Оценки учеными результатов своих коллег всегда личностны, эмоционально окрашены. К своим собственным идеям исследователь чаще всего не  относится критически, как это предполагает  мертоновский принцип организованного скептицизма, а отстаивает их, даже когда сообщество скептически относится к полученным результатам. Открытость исследований, полагаемая принципом коллективизма часто нарушается режимом секретности. М. Малкей, американский социолог науки, в своей книге «Наука и социология знания» отмечал несколько возможностей интерпретации исследований Мертона и Митроффа. Первый подход связан с утверждением неполноты выделенных Мертоном компонентов системы институциональных ценностей науки, второй – со скептицизмом в самом существовании таких универсальных ценностей. Многие западные социологи науки считают, что поскольку ценностная структура научного этоса исторически меняется и в конкретной практике научных сообществ могут применяться альтернативные ценности, сомнительно существование непреходящих, устойчивых институциональных ценностей.

Из того факта, что в ряде конкретных ситуаций отдельные ученые не соблюдают строго и неукоснительно общие принципы научного этоса, не следует, что эти принципы не имеют регулятивной функции и вообще не нужны. Здесь примерно та же ситуация, как и в следовании принципам нравственности, высказанным в библейских заповедях. Заповедь «не убий» является идеалом, а в реальной жизни она нарушается. Есть убийства, за которые следуют самые суровые наказания, и есть убийства, например на войне, при защите страны, за которые награждают. Однако отсюда не следует, что идеал «не убий» не играет в общественной жизни накакой роли. Если этот запрет упразднить, то практически это означало бы поощрение убийства, и общество быстро бы превратилось в войну всех против всех.

Социология науки центрирует внимание на функционировании и развитии науки как социального института. В сферу её проблематики попадают, прежде всего, коммуникации исследователей, организация сообществ, поведение ученых и их различные роли в сообществе, отношения между различными сообществами, влияние на науку экономических, политических факторов и т.п. Бесспорно, эти аспекты важны для понимания науки. Но здесь возникает вопрос: достаточны ли они, чтобы выявить закономерности её развития? Во второй половине 20-го века в западной философии и социологии науки обозначились два альтернативных подхода к исследованию исторического развития науки. В первом развитие науки объяснялось из самого себя – здесь акцент делался на содержании научного познания, истории научных идей, развитии концептуального аппарата науки. Этот подход получил название интернализма. Одним из родоначальником интернализма был Александр Владимирович Койре (Койранский) – французский философ и историк науки, родившийся в Таганроге в 1882 (1882-1964). Второй подход ориентировался на анализ влияния на науку социальных факторов. Он получил название экстернализма. Каждый из этих подходов имел определенные модификации, представленные «сильной» и «ослабленной» версиями. В частности сильная версия интернализма была представлена в позитивистской традиции, которая вообще игнорировала социокультурную детерминацию научного познания. Ослабленная версия интернализма представлена рядом постпозитивистских концепций философии науки, которые признавали влияние социокультурных факторов на научное познание. Но они рассматривались как интегрированные в логику объективного роста знания (К.Поппер, И. Лакатос, С. Тулмин).Ослабленная версия экстерналистского подхода была представлена, например, в работах Р. Мертона. Он признавал, что социология науки должна взаимодействовать с философией и методологией науки. Без этого взаимодействия, сама по себе она не имеет средств анализа того, как развиваются научные идеи. Социология науки ставит целью выявить социальные условия и мотивы исследовательской деятельности. Она имеет свой особый предмет, отличный от предмета философии науки. Сильная же версия экстерналистского подхода полагает, что поскольку развитие знания социально детерминировано, то социология науки поглощает проблематику философии и методологии науки. Основанием для такой точки зрения является тезис, что для роста научного знания решающими служат процедуры его социального конструирования в деятельности ученых в лабораториях, цепочки их решений и обсуждений, коммуникации исследователей, осуществляющих выбор той или иной концепции. Эта позиция довольно четко излагается К. Кнорр-Цетиной, специалистом в области микросоциологических исследований науки. Она считает познавательное отношение «природа – научное знание» внешним для науки и не раскрывающим механизмы формирования знания. Главными характеристиками этих механизмов она полагает социальные отношения исследователей в рамках научной лаборатории. В настоящее время обозначенные подходы (интернализм, экстернализм) сохраняются. Вместе с тем все актуальнее становится задача разработки таких концепций развития науки, которые интегрировали бы позитивные элементы, содержащиеся как в интерналистских, так и в экстерналистских подходах.

Влияние внешних факторов на развитие науки.

Первые исследования по социологии науки начались в 1930-е годы. Среди них работы Роберта Мертона (1910—2003) «Наука, технология и общество в Англии XVII в.» (1938г) и «Наука и социальный порядок» (1937г.), в которых Мертон формулирует институциональную концепцию науки. Критика и переосмысление концепции Мертона содержится в работах Майкла Малкея (р. 1936).

В отечественном науковедении аспектами социологии науки активно занимались Владислав Жанович Келле и Самуил Аронович Кугель. Организационной базой социологических исследований науки в СССР стал Институт истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова (ИИЕТ), в котором в 1979 году был сформирован сектор социологических проблем науки. В 1996 году Центр социолого-науковедческих исследований был открыт в филиале ИИЕТ РАН в Санкт-Петербурге (руководитель Н. А. Ащеулова).

Цель (основная задача) науки, с точки зрения Мертона, заключается в постоянном росте массива удостоверенного научного знания. Для достижения этой цели необходимо следовать четырём основным императивам научного этоса: универсализм (внеличностный характер научного знания), коллективизм (сообщения об открытиях другим учёным свободно и без предпочтений), бескорыстие (выстраивание научной деятельности так, как будто кроме постижения истины нет никаких интересов) и организованный скептицизм (исключение некритического приятия результатов исследования).

По мнению Мертона функциональный смысл указанных императивов ставит каждого учёного перед следующим набором альтернатив:

• как можно быстрее передавать свои научные результаты коллегам, но не торопиться с публикациями
• быть восприимчивым к новым идеям, но не поддаваться интеллектуальной моде
• стремиться добывать знание, которое получит высокую оценку коллег, но работать, не обращая внимания на оценку результатов своих исследований
• защищать новые идеи, но не поддерживать опрометчивые заключения
• прилагать максимальные усилия, чтобы знать относящиеся к его области работы, но при этом помнить, что эрудиция иногда тормозит творчество
• быть тщательным в формулировках и деталях, но не быть педантом
• всегда помнить, что знание универсально, но не забывать, что всякое научное открытие делает честь нации, представителем которой оно совершено
• воспитывать новое поколение учёных, но не отдавать преподаванию слишком много времени
• учиться у крупного мастера и подражать ему, но не походить на него.

Наука как социальный институт. Это достаточно большая отрасль народного хозяйства. На сегодняшний день в государственную систему научных учреждений входят сотни институтов и центров Российской Академии Наук (РАН), а также научные институты и центры Российской Академии Образования (РАО), Российской Академии Медицинских Наук (РАМН), Российской Академии, Сельскохозяйственных Наук (РАСХН), Российской Академии, Архитектуры и Строительных Наук (РААСН), Российской Академии Художеств (РАХ), свыше полутора тысяч отраслевых научно-исследовательских институтов. В научно - исследовательских институтах и центрах работают от нескольких десятков научных сотрудников до нескольких тысяч в крупных НИИ, а в некоторых оборонных НИИ ранее работало до нескольких десятков тысяч человек. Основными структурными подразделениями в научных институтах и центрах являются (по степени убывания численности сотрудников): отделы, лаборатории, секторы, группы. К научным учреждениям относятся также многочисленные технологические и проектные институты, конструкторские бюро, научные библиотеки, музеи и заповедники, зоопарки и ботанические сады. В последнее время широкое распространение стали получать так называемые научно-технологические парки – объединения небольших хозрасчетных научно-прикладных фирм, которые проводят исследования при крупных университетах, ВУЗах, институтах или промышленных предприятиях и свои результаты внедряют в производство посредством продажи новых технологий. Значительная часть научного потенциала в любой стране всегда сосредоточена в высших учебных заведениях. Это объясняется, с одной стороны, тем, что для обеспечения высокого уровня преподавания в высшей школе необходимы высококвалифицированные научно-педагогические кадры. С другой стороны, это позволяет научную молодежь со студенческой поры привлекать к научным исследованиям. В высших учебных заведениях – университетах, академиях и институтах – работают в зависимости от численности студентов ВУЗа от нескольких сот до нескольких тысяч человек профессорско-преподавательского состава. Основным педагогическим и одновременно научным структурным подразделением ВУЗа является кафедра.

Кроме того, научная работа ведется также в отраслевых институтах (академиях, университетах) повышения квалификации, например в институтах, академиях повышения квалификации работников образования, которые имеются во всех регионах Российской Федерации.

Никакая научная работа невозможна без соответствующей инфраструктуры. Это так называемые органы и организации научного обслуживания: научные издательства, научные журналы, научное приборостроение, и т.д., что является как бы подотраслью науки как социального института. Наука как социальный институт может функционировать лишь при наличии специально подготовленных квалифицированных научных кадров. Подготовка научных (научно-педагогических) кадров осуществляется через аспирантуру или соискательство на уровне ученой степени кандидата наук.

Из числа кандидатов наук через докторантуру или соискательство готовятся научные (научно-педагогические) кадры высшей квалификации – на уровне ученой степени доктора наук. Наряду с учеными степенями преподавателям высших учебных заведений, институтов повышения квалификации присваиваются ученые звания как ступени их педагогической квалификации: доцента (в основном из числа кандидатов наук при наличии стажа преподавательской работы в ВУЗе и опубликованных научных трудов) и профессора (в основном из числа докторов наук при наличии крупных научных работ - учебников, монографий и т.д.).

Математический, физический, гуманитарный и процедурно-методические эталоны научности.

Идеал научности представляет собой систему познавательных ценностей и норм, выбор, статус и интерпретация которых зависят от широкого познавательного и социокультурного контекста.

Важно, однако, подчеркнуть, что социокультурная составляющая не находит своего прямого и непосредственного выражения в содержании идеала научности. Его содержание составляют характеристики научного знания: описание и объяснение, построение и организация знаний, доказательность и обоснование. Выбор и интерпретация этих характеристик в существенной мере зависят от социокультурных факторов. Параллельно научному исследованию, а на первых этапах даже опережая его, происходит процесс осознания этих критериев в качестве регулятивных норм, т.е. процесс их конструирования в качестве стандартов и идеалов научно-познавательной деятельности.

Структура идеала научности в первом приближении может быть представлена в виде пирамиды когнитивных ценностей и основанных на них требований, предъявляемых к результатам научно-познавательной деятельности. Идея иерархической структуры научного познания получила достаточно отчетливое выражение уже у И.Канта в его различении «понятия науки» и «науки в собственном смысле». «Всякое учение, – писал Кант, – если оно есть система, т. е. некоторая совокупность познания, упорядоченного согласно принципам, называется наукой». Кант утверждал также, что «в любом частном учении о природе можно найти науки в собственном смысле слова лишь столько, сколько имеется в ней математики». По поводу вершины пирамидальной структуры идеала научности существует относительное единство взглядов. Ориентированность на истинность соответствует наиболее фундаментальным познавательным интересам человеческого рода и общей тенденции развития научного познания. Основание этой пирамиды составляют минимальные требования научности, которые сформулированы ранее. Но при всей существенности универсальных характеристик научности их демаркационная сила и эвристический потенциал все же невысоки. Большую значимость с современной точки зрения имеют требования научности, занимающие в общей пирамиде норм более высокую ступень. Эти требования также образуют некоторые целостные формирования, объединения и представляют собой то, что И.Кант имел в виду под выражением «наука в собственном смысле». Предметом нашего дальнейшего специального исследования будут идеалы, претендующие на роль выражения «науки в собственном смысле». В современности идеал научности претерпевает существенные изменения. Происходит, можно сказать, радикальный, качественный переход от веками утвердившихся классических представлений о науке к некоторому новому, еще формирующемуся ее образу и идеалу.

Этот переход выражается:

• в кризисе классических представлений об идеале научного знания во всех его формах и модификациях;
• в выявлении, анализе и резкой критике его фундаментальных основоположений;
• в выдвижении альтернатив основоположениям классического идеала научности;
• в попытках выдвижения новых эталонов, образцов научности.

В этих условиях открытыми и весьма острыми являются многие вопросы, связанные с идеалом научности. Какова общая тенденция развития идеалов научности? Возможны ли иные, альтернативные современные формы и идеалы научности? Какие формы научности, в наибольшей мере, соответствуют идее гуманно-ориентированного, управляемого научно-технического прогресса?

Классический идеал научности

Классический идеал научности имеет «твердое ядро», состоящее из ряда регулярно воспроизводимых, стабильно действующих основоположений. Эти основоположения тесно вплетены в интеллектуальную традицию, сформировавшуюся еще в античности, а потому длительное время имели характер некоторых очевидностей, альтернатива которым большей частью не только не формулировалась, но даже и не осознавалась. Выявление и рациональное критическое обсуждение основоположений классического идеала становятся возможными лишь в современности, когда после длительнейшей эпохи развития наступает его фундаментальный кризис и отчетливо намечается переход к существенно иным представлениям об идеале научного знания. Однако, несмотря на очевидный кризис, фактически все основоположения классического идеала научности находят своих активных защитников вплоть до сегодняшнего дня. По поводу ряда основоположений и их возможных альтернатив ведутся активные дискуссии, исход которых еще далеко не очевиден. Некоторые из них действительно имеют непреходящую ценность и в уточненной, модифицированной форме должны пойти в структуру нового, формирующегося идеала научности.

Одним из центральных основоположений классического идеала научности является истолкование в нем статуса истины. Истинность является не только нормативной ценностью, но и необходимой описательной характеристикой любых познавательных результатов, претендующих на научность. В соответствии с этими классическими представлениями наука не должна содержать «никакой примеси заблуждений». Данное основоположение наряду с неадекватным, ошибочным имеет также важный непреходящий смысл. По сути дела, здесь переплетены два утверждения:
во-первых, правильное, согласно которому истинность является центральным, наиболее сильным регулятивом научно-познавательной деятельности; во-вторых, ошибочное, согласно которому истинность должна быть необходимым атрибутом всех познавательных результатов, претендующих на научность.

Фундаментализм - Подлинное научное знание должно быть обосновано фундаментальным образом. Данное основоположение в современности чаще всего обозначают - «фундаментализм». Фундаменталистская парадигма получила выражение во многих видах и формах. Однако при всем этом многообразии главной, центральной, базисной для нее была ориентация на принцип достаточного основания. Уже во времена античности обнаруживается отчетливо выраженное стремление обладать не просто мнением, возможно даже и истинным, но прочным и надежным знанием, которое не давало бы никаких поводов для сомнений в его истинности. Поэтому суть собственно научного познания усматривалась в решении задачи обоснования. Долгая история фундаменталистской парадигмы есть история постоянных поисков «начал познания», исходного пункта для процесса обоснования, «надежного фундамента», на который могла бы опираться (сводиться к нему или выводиться из него) вся система научных знаний.

К этому фундаменту предъявлялись весьма жесткие требования. Он должен был быть абсолютно достоверным и надежным. Если такой фундамент найден, все остальные теоретико-познавательные проблемы, согласно фундаменталистским представлениям, решаются достаточно просто. Остается лишь с помощью этого фундамента очистить зерна истин от плевел лжи, заблуждений и, сняв тем самым вопрос о гипотетичности, проблематичности всего остального знания, возвести величественное здание «строгой науки». В современности фундаменталистская парадигма подвергается сильнейшей критике. Вместе с тем имеются и ее защитники. Независимо от исхода дискуссии на основе общих соображений можно утверждать: обоснование является важнейшей процедурой научного познания, а признак обоснованности – необходимой характеристикой и универсальным критерием научности. Однако на основе только общих соображений уже нельзя сказать, какое конкретное место признак обоснованности будет занимать в иерархической системе норм нового идеала научности. Ответ на данный вопрос требует исследования как возможностей потенциала фундаменталистской парадигмы, тенденций ее исторического развития, так и аргументов, выдвигаемых в рамках противоположной, антифундаменталистской тенденции.

Методологический редукционизм - основу методологического редукционизма составляет представление о возможности выработки некоторого универсального (в историческом и предметном планах) стандарта научности. Это представление служит питательной почвой двух главных гипотез, определяющих стратегию методологического редукционизма. Согласно первой из них, нормативный стандарт научности может быть сформулирован на базе «наиболее развитой» и «совершенной» области познания или даже теории. Согласно второй, которая может варьироваться по степени жесткости, все прочие области познания подтянутся к выработанному таким образом единому стандарту научности. В соответствии со стратегией методологического редукционизма, сегодня многие ученые и философы эталон научности усматривают в естествознании, а в самом естествознании чаще всего обращаются к физике. Имеется тенденция рассматривать эту область научного познания в качестве всеобщего образца. Ориентация на физику ни в истории, ни в современности не является единственной. В истории философии и методологии науки известны мощные попытки реализовать стратегию методологического редукционизма и построить соответствующие идеалы на основе выдвижения в качестве образцового, эталонного типа познания не только физики, но и математики и социально-гуманитарных наук. Однако сегодня возникает вопрос и о возможностях и потенциале стратегии методологического редукционнзма в целом.

Социокультурная автономия научного знания и методологического стандарта научности - в соответствии с классическими представлениями фундаменталистски обоснованное научное знание и сами стандарты его обоснования должны быть полностью независимыми от социокультурных (социально-экономических, культурно-исторических, мировоззренческих, социально-политических) условий их формирования. Выводы науки должны осуществляться в соответствии с универсальными стандартами обоснования и определяться только самой изучаемой реальностью независимо от социокультурных условий ее изучения. Данное основоположение классического идеала научного знания на первый взгляд представляется простой модификацией тезиса о фундаменталистской обоснованности. Действительно, оба эти основоположения тесно взаимосвязаны. Но все же последнее из них имеет для классических представлений об идеале научности наиболее существенный характер. Отказ от фундаменталистской парадигмы далеко не всегда влечет за собой отказ от представлений о социокультурной автономии научного знания и его методологических стандартов. Именно по данному вопросу сегодня ведутся наиболее острые дискуссии, и именно здесь намечается наиболее радикальный отход от классических представлений о научности. Нередко в этих дискуссиях отстаиваются гипертрофированные полярные позиции: либо полная социокультурная автономия науки, либо такая трактовка детерминации науки социокультурными факторами, которая ведет к фактически полной релятивизации научного познания. Ясно, что реально речь должна идти о степени и глубине, формах воздействия социокультурных факторов на науку. Однако ответ на этот реальный вопрос, конечно же, невозможен без анализа аргументов, выдвигаемых в рамках обеих полярных позиций. Таким образом, к числу главных основоположений классического идеала научности можно отнести: выдвижение истинности в качестве описательной и, разумеется, нормативной характеристики, фундаменталистскую обоснованность, методологический редукционизм, идею социокультурной автономии научного знания и его методологических стандартов. Данные основоположения далеко не всегда в явной форме, но всегда в качестве некоторых самоочевидных являлись исходными принципами, точнее даже, базовым фоном множества конкретных философско-методологических программ, в которых формулировался, развивался и модифицировался классический идеал научного знания. В самих этих конкретных философско-методологических программах «твердое ядро» основоположений окружалось таким мощным защитным поясом дополнительных утверждений и аргументов, в котором угасали фактически любые возможные альтернативы. Рассмотрение основоположений классического идеала научности в чистом виде становится возможным лишь на определенном этапе в результате взаимодействия ряда факторов: развития самого конкретно-научного познания, изменения социально-культурной ситуации, изменения характера соотношения науки и общества. К числу важнейших факторов, приведших к фундаментальному кризису классического идеала научности, относится накопление кризисов конкретных философско-методологических программ, базировавшихся на классических основоположениях. На определенном этапе происходит как бы переключение «гештальта», и эти кризисы, расценивавшиеся ранее как частные неудачи реализации классических основоположений, начинают осознаваться как симптом гораздо более существенного, фундаментального кризиса.

Формы классического идеала - конкретные философско-методологические программы, в которых получил свое выражение классический идеал научного знания, характеризуются колоссальным разнообразием. Тем не менее, важнейшие формы выражения классического идеала научности связаны с некоторыми реальными образцами научного знания. Разумеется, прямое отождествление идеалов научности и реальных образцов знания недопустимо. Однако все попытки вывести идеал научности даже из каких-либо самых общих априорных положений всегда завершались, в конечном счете, обращением к вполне конкретным, но, как правило, некритично, слепо воспринятым, а потому абсолютизируемым чертам научной практики. Связь философско-методологических представлений об идеале научного знания с реальными образцами, эталонами в значительной степени определяется и одним из главных основоположений классического идеала – методологическим редукционизмом, в соответствии с которым идеал научности должен формулироваться на базе «наиболее развитой» и «совершенной» области знания. Кроме того, как хорошо известно, в случае материального воплощения в реальном образце нормативно-ценностное значение такого идеала существенно возрастает. Реально в истории в качестве важнейших форм воплощения классических принципов научности выступали математика, естествознание (преимущественно физика), гуманитарные науки. Соответственно основными фирмами выражения классического идеала являлись: математический идеал научности, физический идеал научности, гуманитарный идеал научности. Поскольку расцвет каждого из них приходится на определенные исторические периоды, постольку эти идеалы могут рассматриваться и как определенные исторические этапы развития классического идеала научности.

Дисциплинарные эталоны научности

Математический идеал - еще в античности формируется представление о научности как наиболее полно воплощенное в математическом знании. Согласно взглядам античных мыслителей, достоверное знание получают двумя путями. Во-первых, посредством мимезиса (припоминания) или умозрения. Таким способом пытались найти «первые начала», общие принципы, которые могли бы быть основой, фундаментом достоверного знания. Во-вторых, это и был путь построения науки методом логической аргументации и дедукции из найденных первых начал более частных положений, следствий.

Физический идеал - формирование нового физического идеала происходит в обстановке, возникшей в связи с бурным развитием экспериментальных исследований. Многие из основополагающих черт нового идеала были сформулированы Ф.Бэконом, который писал: «Самое лучшее из всех доказательств есть опыт, если только он коренится в эксперименте». С позиций этого идеала существенному переосмыслению подвергается, прежде всего, значимость математики в познании. Бэкон осознанно рассматривает математику как вспомогательное средство, как «приложение к естественной философии». Локк, разграничив науки на три разряда, помещает математику в раздел «естественной философии», где центральное место занимает физика. Наконец, от Беркли через Юма вплоть до неопозитивизма и современной «философии науки» ведет свое начало трактовка математики как конвенциональной, аналитической дисциплины, как лишь аппарата, инструментального средства научного познания. Подобная интерпретация математики означает по существу лишение ее статуса науки. Эталоном естественнонаучного идеала первоначально выступала механика, которую сменил, по сути, весь комплекс физического знания. Ориентация на этот идеал в химии ярко была выражена, например, Бертло, в биологии – Шлейденом, а Гельмгольц прямо утверждал, что «конечная цель» всего естествознания – «раствориться в механике».

Его влияние отчетливо обнаруживается и в традиционно гуманитарных областях. Воспринятый социально-гуманитарными науками физико-математический идеал, начиная с XVII в. и вплоть до современности стимулировал многочисленные попытки построения «социальной механики», «социальной физики», «социальной инженерии». В современности в наиболее сильной и резкой форме ориентация на физический идеал была выражена в неопозитивизме, представители которого настаивали на универсальном и однозначном, решающем значении процедур верификации и фальсификации, осуществляемых в конечном итоге через физические приборы. Несомненно, комплекс физических наук демонстрирует высокоразвитое знание. Но насколько полны и совершенны выявляющиеся в нем требования научности? Какова надежда на возможность подтягивания к ним других областей знания? Прежде чем пытаться ответить на эти вопросы, охарактеризуем кратко сами требования. Центральная роль в этом типе научности принадлежит эмпирическому базису. По сравнению с математическим типом знания, где допустимы любые логически возможные аксиомы, физическая аксиоматика имеет фактуальный характер, детерминирована имеющейся эмпирической информацией.

Физическое знание рассматривается как гипотетико-дедуктивное, а потому как имеющее в той или иной степени вероятностный характер. Заключения физики не так непреложны, логически допустимо нарушение ее законов в отличие от математических формул.

Ценность научной гипотезы определяется здесь, прежде всего, плодотворностью ее прогностической силы, открываемыми ею возможностями предвидения новых фактов и явлений.

Познавательный интерес физического исследования фиксирован не столько на предельной строгости и законченности теории, сколько на раскрытии реального содержания теоретических положений, на развитии теории с целью охвата ею большего класса явлений.

Физический стандарт научности, безусловно, доказал свою высокую эвристичность при создании многих теорий, составляющих гордость современной науки.

Вместе с тем стремление придать ему всеобщий характер встречается сегодня с довольно серьезными возражениями и препятствиями.

Например, связанные с абсолютизацией физикалистского идеала интерпретаций математики – либо как сугубо эмпирической дисциплины, либо как только «языка науки» – явно односторонни и не выражают ее действительной природы. Математика является полноправной наукой, но это не означает необходимости следования в ней требованиям физического идеала. Так, Дж. Бернал отмечает, что господство ньютоновского идеала научности имело значительные негативные последствия для развития математики. «В Англии, – пишет Бернал, – это обстоятельство сдерживало развитие математики вплоть до середины XIX в.»

Серьезные трудности возникают при распространении данного стандарта научности на биологическое знание. Нередко это ведет к констатациям «теоретической незрелости биологии, принижению значимости специфики биологического знания, особенностей собственно биологического содержания.

Еще более серьезные трудности возникают при распространении значимости этого стандарта научности на социально-гуманитарное знание. Как метко заметил в свое время Н.К.Михайловский, абсолютизация физического стандарта приводит к такой постановке общественных вопросов, при «которой естествознание дает Иудин поцелуй социологии». Объективизм «любой ценой» часто ведет к проявлению непризнанного, скрытого субъективизма, к функционированию псевдообъективности.

Гуманитарный идеал

В центре внимания сторонников гуманитарного идеала – активная роль субъекта в познавательном процессе: в формировании научного знания, в определении путей и методов исследовательской деятельности, в оценке ее результатов. Разумеется, активность субъекта в определенных аспектах признается и сторонниками математического и естественнонаучного идеалов. Никакое познание просто немыслимо без участия познающих-субъектов. Тем не менее, различия в трактовке вопроса о роли субъективного фактора в познавательном процессе между приверженцами различных идеалов очень существенны.

Во-первых, сторонники гуманитарного идеала настаивают на более широкой трактовке самого субъекта познания. Под субъектом познания они хотели бы понимать не только носителя «разума», но и человека во всем богатстве его способностей и возможностей, со всеми его чувствами, желаниями и интересами. Во-вторых, роль субъекта, согласно взглядам сторонников гуманитарного идеала, не сводится только к участию в познавательном процессе как таковом, но распространяется также на оценку познавательных результатов. Другими словами, такие субъективные факторы, как интересы, потребности, цели, входят в сами стандарты оценки научности гуманитарного знания. Такое понимание особенностей гуманитарного познания явно не согласуется с классическими представлениями об идеале научности и вступает в противоречие с одним из главнейших его основоположении о социокультурной автономии научного знания и методологического стандарта научности. Специфика гуманитарных наук действительно состоит в том, что они, в конечном счете, ориентированы на получение результатов, соотносящихся с целями, ценностными установками развивающегося социально-исторического субъекта.

Конечно, гуманитарные науки продуцируют постоянно расширяющееся специальное знание, демонстрируя тем самым очевидный познавательный прогресс. Однако вся эта внутринаучная работа, как отмечают приверженцы гуманитарного идеала научного знания, получает свой подлинный смысл и значение лишь тогда, когда она включается в связь с общими интересами, которые придают фактам соответствующий ценностный статус. Для приобретения культурного влияния, что составляет основную задачу гуманитарных наук, они должны превратить специальное знание в ценностно-отнесенное и сделать его достаточно общим достоянием.

Отсюда вытекает то важное обстоятельство, что социокультурная реальность время от времени рассматривается новыми глазами, с точки зрения иной системы интересов, сложившихся в новых социально-исторических условиях. История гуманитарных наук, по их мнению, зависит не только, а может быть, и не столько от специального познавательного прогресса, сколько от исторических изменений общей системы социо-культурных интересов. И все же общественный интерес в науке не может, не должен подменять научных интересов. Помимо социокультурной, всякое научное познание, в том числе и гуманитарное, непременно должно характеризоваться внутренней, предметной обусловленностью. Утрата этой обусловленности есть, по сути, утрата научности, ее важнейшего, наиболее существенного атрибута. Поэтому общественный интерес в своем непосредственном виде и в гуманитарном познании не может быть решающим критерием научности. Его применение предполагает обязательное сочетание с другими общенаучными нормами, критериями или, говоря шире, традициями.

Гуманитарное познание должно реализовываться не вне, а непременно в рамках достаточно широко трактуемого общенаучного подхода. Сам по себе гуманитарный идеал научности не может претендовать поэтому на совершенно самостоятельное значение даже в своей «собственной» предметной области. Однако, когда основы научности в основных моментах уже определились, гуманитарный идеал способен внести и вносит существенную коррекцию в общие представления о научности, более того, может рассматриваться как переходная ступень к некоторым новым представлениям о научности, выходящим за рамки классических основоположений.

Итак, можно сделать совершенно определенный вывод: ни одна из программ не привела к достаточно успешной реализации классических основоположений. Ни один из вариантов фундаменталистской парадигмы не привел к обнаружению такой окончательной познавательной инстанции, которая была бы в состоянии совершенно однозначно отделить истинное научное знание от ложных, неадекватных представлений. Предложенные стандарты не были достаточно жесткими, чтобы гарантировать отсутствие всяких «инородных» включений в «тело» науки. Так, математический стандарт «пропускал» мимикрирующие под него различные схоластические и натурфилософские построения. Физический стандарт, даже в его наиболее жесткой позитивистской интерпретации, с одной стороны, отсекал значительную часть самой науки, с другой – допускал в «тело» науки различные абсурдные построения вроде астрологии и магии, так как эти построения могли случайным образом получить эмпирическое подтверждение. Социально-гуманитарный стандарт, как хорошо известно, далеко не в состоянии гарантировать исключения разных субъективистских, «идеологических» (в смысле ложного сознания) спекуляций. Несостоятельным оказался и методологический редукционизм. Ни одна из программ подчинения всего знания какому-либо одному из идеалов не была успешно реализована до конца. Это, конечно, вовсе не означает, что такие усилия были безосновательны и совершенно бесплодны. Как раз напротив, часто они приводили к положительным результатам, способствуя, в конечном счете, развитию науки. Но нельзя забывать, что подобные попытки имели и немало негативных последствий. Поэтому в выработке современных представлений о системе норм и стандартов научности ориентация лишь на одну из областей знания представляется явно несостоятельной. Необходимо исходить из факта наличия существенно различных форм реального научного знания, особых типов научности. Единство науки, так же как и единство мира, вовсе не должно означать их единообразия. Наличие особых форм, типов научности определяется, прежде всего, многообразием форм объективной действительности, отражаемой в науке, а также тем, что наука представляет собой многофункциональный феномен, удовлетворяющий весьма различные потребности современной культуры, как материальной, так и духовной, что, в свою очередь, находит определенное отражение в структуре научности. Наконец, завершая выводы относительно проблем реализации классических основоположений, необходимо отметить, что в связи с существенными особенностями гуманитарных наук, а также резко возросшей связи всей науки с потребностями общества под сомнение поставлено положение о социокультурной автономии научного знания и методологического стандарта научности. Все это дает основание говорить о кризисе классических представлений об идеале научного знания во всех его формах и модификациях. Осуществляемая в современности критика этих основоположений в чистом виде сопровождается выдвижением альтернатив, являющихся в большинстве случаев прямыми антитезами классическим основоположениям. Это антифундаментализация, плюрализация, экстернализация в трактовке идеала научности. Именно в русле данных тенденций и идет формирование новых, существенно иных представлений об идеале научности.

Виды критериев научности: универсальные, исторически преходящие, дисциплинарные

Считается, что именно критерии научности позволяют субординировать продукты познания с позиций принадлежности или отдаленности их от науки. Автор монографии «Критерии научности» В. Ильин подчеркивает, что критерии научности задаются диспозициями (набором предписаний, инструкций, рекомендаций, императивов, запретов), санкциями (вступающими в силу вследствие игнорирования или деформации диспозиций), условиями (фиксирующим»! особенности возможных ситуаций в науке). Поскольку критерии научности неоднопоряд-ковы, их следует классифицировать и, согласно мнению В. Ильина, подразделить на три группы.

1. Критерии группы «А» отделяют науку от ненауки при помощи формальной непротиворечивости, опытной проверяемости, рациональности, воспроизводимости, интерсубъективности.

2. Критерии группы «Б» представляют собой исторически преходящие нормативы, требования к рнтологическим схемам, гипотезам существования. Они фиксируют культурно-стилистические размерности мышления ученых.

3. Критерии группы «В» составляют дисциплинарные критерии научности, предъявляемые к профессионально расчлененным отраслям знания. Они представляют собой инструмент аттестации конкретных видов знания и деятельности, отображающие частные параметры науки.

Неоднозначность логики построения научного знания отмечена многими философами. Так, М. Мамардашвили в монографии «Формы и содержание мышления» подчеркивает, что в логическом аппарате науки необходимо различать два типа познавательной деятельности. К первому отнесены средства, позволяющие получить массу новых знаний из уже имеющихся, пользуясь доказательством и логическим выведением всех возможных следствий. Однако при этом способе получения знания не производится выделение принципиально нового мыслительного содержания 9 предметах и не предполагается образование новых абстракций. Второй способ предполагает получение нового научного знания «путем действия с предметами», которые основываются на привлечении содержания к построению хода рассуждений9. Здесь речь идет об использовании содержания в каком-то новом плане, никак не следующем из логической формы имевшихся знаний и любой их перекомбинации, а именно о «введении в заданное содержание предметной активности».

Логические критерии научного знания.

Непротиворечивость

Рассмотрим два смысла непротиворечивости:

непротиворечивость относительно отрицания. «Единственным ограничением, накладываемым на возможные типы противоречий в теориях, является недопустимость логического противоречия. Противоречия же фактов теории допустимы». (Противоречие фактов теории может быть снято, например, другой интерпретацией). Критерий в данном смысле — одно из требований дискурсивного (рассудочного) типа мышления — не способствует экспликации (лат. explicatio — истолкование, объяснение) высших истин, да и нашего обыденного окружения. Таким образом, требование непротиворечивости в данном смысле также ограничивает область применения соответствующего знания;

семантическая непротиворечивость.По словам А.Ф.Лосева, чистая наука есть «совершенно отвлеченная наука как система логических и числовых закономерностей». В самом деле: даже в дисциплинах естественнонаучного профиля методом науки является построение абстрактных (отвлеченных от конкретной реальности) моделей. Например, модель, описывающая абстрактные процессы механикой Ньютона в Евклидовом пространстве. Применение же в каждом конкретном случае данной модели влечет ошибку, связанную, например, с неоднородностями и искривлениями реального пространства.

Таким образом, критерий непротиворечивости в данном смысле эффективен с позиций относительных истин, но с позиций абсолютных истин наука ему не отвечает (он оказался сильным). Область применения данного критерия научности ограничена.

Полнота «С формально-логической точки зрения система считается полной, если:

1) все истинные утверждения, которые формулируются в ее языке, могут быть доказаны (семантическая полнота);

2) присоединение к ней в качестве аксиомы какого-то недоказуемого в ней утверждения ведет к противоречию (синтаксическая полнота)».

Эмпирические критерии научности

Верификация

Цель науки состоит, согласно неопозитивизму, в формировании базы эмпирических данных в виде фактов науки, которые должны быть репрезентированы языком, недопускающим двусмысленности и не выразительности. В качестве такого языка логическим эмпиризмом был предложен логико-математический понятийный аппарат, отличающийся точностью и ясностью описания изучаемых явлений. Предполагалось, что логические термины должны выражать познавательные значения наблюдений и экспериментов в предложениях, признаваемых эмпирической наукой как предложения "языка науки".

С введением "контекста открытия" логическим позитивизмом была сделана попытка переключаться на анализ эмпирических утверждений с точки зрения их выразимости с помощью логических понятий, исключив, тем самым, из логики и методологии вопросы, связанные с открытием нового знания.

При этом эмпирическая эпистемология наделялась статусом основания научного знания, т.е. логические позитивисты были уверены, что эмпирический базис научного знания формируется исключительно на основе языка наблюдения. Отсюда и общая методологическая установка, предполагающая редукцию теоретических суждений к высказываниям наблюдения.

Принцип верификации предусматривал признание обладающими научной значимостью только те знания, содержание которых можно обосновать протокольными предложениями. Поэтому факты науки в доктринах позитивизма абсолютизируются, обладают приматом перед другими элементами научного знания, ибо, по их мнению они определяют содержательный смысл и истинность теоретических предложений.

Иными словами, согласно концепции логического позитивизма "существует чистый опыт, свободный от деформирующих влияний со стороны познавательной деятельности субъекта и адекватный этому опыту язык; предложения, выражаемые этим языком, проверяются опытом непосредственно и не зависит от теории, так как словарь, используемый для их формирования, не зависит от теоретического словаря".

Фальсификационизм

К. Поппер предложил другой критерий истинности научного утверждения — фальсификации.

Наука, по Попперу, — динамическая система, предполагающая непрерывное изменение и рост знания. Это положение детерминировало иную роль философии науки в научном познании: отныне задача философии сводилась не к обоснованию знания, как это было в неопозитивизме, а к объяснению его изменения на основе критического метода. Так, в "логике научного открытия" Поппер пишет: "центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания", а "… наилучший же способ изучения роста знания — изучение роста научного знания". В качестве основного методологического инструмента для этой цели Поппер вводит принцип фальсификации, смысл которого сводится к проверке теоретических утверждений эмпирическим опытом. Чем же фальсифицируемость лучше верифицируемости и какова логика рассуждения Поппера?

Объявив задачей методологии изучение механизмов роста научного знания, Поппер основывается на понятой и воспринятой реальности, из которой состоит сфера научного познания. По его глубокому убеждению, наука не может иметь дело с истинной, ибо научно-исследовательская деятельность сводится к выдвижению гипотез о мире, предположений и догадок о нем, построению вероятностных теорий, и законов; таков общий путь познания мира и приспособления наших представлений о нем. Поэтому было бы, мягко говоря, несерьезно какие-то из этих представлений принимать за истинных, а от каких-то отказаться, т.е. нет универсального механизма, который бы мог выявить из многообразия существующих знаний какие из них истинные, а какие являются ложными.

Поэтому задача философии заключается в том, чтобы найти такой способ, который бы позволил нам приблизиться к истине. В логико-методологической концепции Поппера находится такой механизм в виде принципа фальсификации. К. Поппер считает, что научными могут быть только те положения, которые опровергаются эмпирическими данными. Опровержимость теорий фактами науки, следовательно, признается в "логике научного открытия" критерием научности этих теорий.

Логическая модель Поппера предполагает новую концепцию развития. Необходимо отказаться от поиска идеала, окончательно верного решения, и искать оптимальное, удовлетворительное решение.

Экстралогические критерии научности

Особое внимание привлекает к себе принцип простоты, который может быть обоснован как онтологически, со ссылкой на гармонию и завершенность, объективно присущую миру, так и с синтаксической и прагматической точек зрения. Понятие синтаксической простоты, как отмечают исследователи, задается представлением оптимальности, удобства применяемой символики, способов кодирования, трансляции. Понятие прагматической простоты эксплицируется контекстуально посредством введения представлений о простоте экспериментальных, технических, алгоритмических аспектов научной деятельности. И именно из этого принципа простоты, с которым связывают стройность, изящность, ясность теории, вытекает эстетический критерий научности - profreglament.ru. В высказываниях многих ученых прочитывается тяга и тоска по красоте теории. «Темные понятия» уже с самого первого взгляда свидетельствуют о неудовлетворительности теории.

Когда речь заходит об эстетическом критерии, то с необходимостью следует ссылка на Пола Дирака, которому принадлежит суждение: «Красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом». Альберт Эйнштейн также предлагал применять к научной теории критерий внутреннего совершенства.

Внедрение идеалов эстетичности в чуждую эстетике и художественному видению мира автономную сферу строгой науки само по себе является огромной проблемой. Кеплеру (1571—1630) принадлежит труд с примечательным названием «Гармония мира». В эпоху средневековья идеи, связанные с постижением скрытых и тайных свойств природы, формирова-лисьчна основе магико-символического описания явлений. Идея гармонии мира и образ Солнца как центральный объединяли и древнюю тайную мудрость герметизма, и новое видение мира, связанное с деятельностью Кеплера и Галилея (1564—1642). Например, принцип, используемый Бруно (1548—1600) и Коперником, состоящий в том, что Земля есть некоторый организм, части которого вынуждены двигаться вместе со всем целым, по свидетельству П.Фейерабенда, мог быть взят из Discourse of Hermes to Tot. Коперник однажды упоминает Гермеса Трисмегиста, обсуждая положение Солнца, а именно: «Однако в центре покоится Солнце... которое Трисмегист называет видимым Богом». Тем самым уже в древней герметической философии мы сталкиваемся с совершенно правильным восприятием гелиоцентрической Вселенной, которое основывается на весьма отличной от научно-рациональной в современном смысле этого слова аргументации - profreglament.ru. Однако для обоснования гелиоцентричности Вселенной греческой и европейской цивилизации потребовался длительный, исчисляемый веками и множеством заблуждений путь.

Особое место в массиве критериев научности отведено когерентности. Она обеспечивает согласованность, взаимосвязанность полученных исследовательских результатов с теми знаниями, которые уже были оценены как фундаментальные. Тем самым когерентность обеспечивает сохранность науки от проникновения в нее претенциозных, не имеющих достаточных оснований суждений и положений.

Нередко указывают также и на прагматический критерий научного знания, логически вытекающий из существующего как императив требования простоты. Критерий строгрсти в науке имеет также немаловажное значение. Понятие научной строгости входит в критерий объективности. Э.Агацци определяет научную строгость «как условие, предполагающее, что все положения научной дисциплины должны быть обоснованными и логически соотнесенными».

Иногда законы природы сравнивают с запретами, в которых не утверждается что-либо, а отрицается. К примеру, закон сохранения энергии выражается в суждении типа: «Не существует вечного двигателя». Поскольку мы не можем исследовать весь мир для того, чтобы убедиться в несуществовании всего того, что запрещается законом, того, что «нечто не существует, никогда не существовало и не будет существовать», с процедурой фальсифицируемости связывают исключительно эмпирический критерий научности. В отличие от фальсифицируемости фальсификация представляет собой методологическую процедуру, устанавливающую ложность гипотезы или теории в соответствии с правилами классической логики - profreglament.ru. При фальсификации должны быть сформулированы научные правила, усматривающие, при каких условиях система должна считаться фальсифицируемой. Фальсификация основывается на фальсифицируемой гипотезе, которая имеет эмпирический характер.