Архаическая культура - Курс лекций «Культурология»

Представление об архаической культуре, конечно, есть определённая идеализация сложной взаимосвязи многих культурных парадигм у разных народов. Тем не менее, оно может быть функциональным, поскольку архаическая культура интересует нас в лишь контексте современной. Архаическая культура наиболее близка к исходной точке развития культуры, следовательно, в определённом смысле являет собой модель любой культуры — её формы являются прототипами всех позднейших. Поэтому, видя отличия архаической культуры от современной, необходимо объяснять не «аномалии» древних культурных стереотипов (в отличие от «правильных» наших), но, скорее, причины и характер возникновения современной культуры из архаической.

Главная особенность архаической культуры — преимущественное внимание к изменённым состояниям сознания (далее — ИСС), то есть прорывам бессознательного в сознание. Основные архаические культурные парадигмы производны от переживаний ИСС. Важное значение придаётся естественно возникающим ИСС — снам, видениям (в том числе во время болезней), оргазму. Для введения в ИСС использовались (и используются) различные способы: психотехники (медитативные практики, дыхательные техники, посты, сексуальное воздержание и ритуальный секс и т.п.), внешние формы воздействия на организм (изоляция, сенсорная депривация, определённая музыка, пытки, устрашающие ритуалы и проч.), психоделические препараты и наркотические вещества.

Передаются молодому поколению парадигмы архаической культуры в ходе инициаций (посвящений). Инициации проходят в атмосфере более или менее глубоких ИСС, вызываемых вышеописанными способами. Поэтому культурная парадигма окружена в сознании индивида сложным эмоциональным комплексом — здесь переплетаются «страх, надежда, религиозный ужас, пламенное желание и острая потребность слиться воедино с «общим началом», страстный призыв к охраняющей силе; всё это составляет душу представлений, делая их одновременно дорогими, страшными и в точном смысле священными для тех, кто получает посвящение» (Леви-Брюль, 1857–1939).

Влияние архаических культурных парадигм усиливается периодическим воспроизведением церемонии посвящения, эффектом эмоционального заражения. Все эти меры психологического воздействия приводят к тому, что первобытный человек и в обычном состоянии сознания ощущает дыхание мощных бессознательных сил и сравнительно легко входит в транс.

Конечно, отнюдь не все архаические люди имеют постоянный доступ к глубоким ИСС. Как правило, это прерогатива особой группы людей, обладающих способностью быстро входить в глубокий транс, «посвящённых» — колдунов и шаманов. Однако, во-первых, культурные парадигмы и создаются этими посвящёнными, а во-вторых, остальные через систему инициаций и посвящений также имеют доступ к ИСС, поэтому для архаического человека культурные парадигмы не являются формальностью, они наполнены непосредственными переживаниями.

Центр архаической культурной парадигмы — ориентация на священное (Мирча Элиаде, 1907–1986).

Мир пропитан священной силой, приобщение к которой даёт человеку не только возможность чувствовать себя уверенно, но и сверхъестественное могущество. В лоне священного преодолевается страх перед окружающим, человек наполняется энергией, приобретает паранормальные способности. Представления о священной силе универсальны, встречаются практически во всех этносах. Например, в Полинезии священная сила называлась мана, среди различных североамериканских индейских племён— маниту, оренда, вакан, у аборигенов Мадагаскара — хасина, у берберов — барака, у древних германцев — хаминья, у древних индийцев — брахман и т.д.

Архаическое представление о священном — проекция бессознательного. Неоднозначность проявлений бессознательного, вызванная различием базовых матриц, интерпретируется как неоднозначность священного.

Священное наполняет душу любовью, гармонией, покоем (1-я матрица — амниотическое единство с организмом матери, ощущается как блаженство, носящее недифференцировано-эротический характер).

Но оно же есть страшная, грозная сила, сила, одновременно и разрушающая и созидающая, очаровывающая и отталкивающая, угнетающая, дающая надежду и вселяющая отчаяние (2-я матрица — соединение отчаяния и страха, ощущение безвыходности, страдания, 3-я матрица — агрессия и борьба, носящие преимущественно сексуальный характер).

И то же священное дарует счастливый исход, избавление от опасностей, окончание борьбы (4-я матрица).

Система представлений и ритуалов архаического общества призвана истолковывать и вызывать ИСС.

Современная секулярная (ориентированная на состояние активного бодрствования) культура в целом репрессивна в отношении ИСС, склонна относиться к ним как патологии и отрицать поэтому свой бессознательный фундамент. В то же время, в современной культуре существуют сферы, где выход к ИСС предполагается допустимым: сновидения, сексуальность, употребление алкоголя, музыка, наркотики (в ряде субкультур), религия, искусство, некоторые гуманитарные дисциплины (философия, психология, культурология). Но эти сферы относятся к области отдыха, чему-то необязательному, социально неважному или курьёзному (влюблённость вызывает, скорее, ироническое сочувствие окружающих, чем восхищение), тогда как в архаической культуре ИСС имели, прежде всего, социальную, а нередко и космическую значимость (например, племя пуэбло в США — дети солнца, без их ритуалов солнце через 10 лет перестанет вставать и наступит вечная ночь).

Священная сила (и только она!) в архаической культуре соединяет мир. Сам по себе мир не только не способен к единству, но и к существованию. Поэтому в перспективе священного первобытное мировосприятие синтетично. Внутренняя связь, единство всего со всем в восприятии древнего человека гораздо важнее качественной определенности (индивидуальных различий). В лоне священного человек един с другими людьми, растениями, животными, предметами и явлениями и сами они едины друг с другом. Однако единство это может базироваться как на эротическом, так и на агрессивном (садистическом) фундаменте.

Переживание различных форм единства как взаимопроникновения различных объектов (систем) — одушевлённых и неодушевлённых — проявляется в ИСС, вызванных в лабораторных условиях.

Современная секулярная культура воспринимает мир как бесконечно разветвляющееся множество объектов. Ей свойствен прогрессирующий аналитизм. Лишь культурные формы, связанные с ИСС, выражают изначальный синтез.

В то же время, архаическое сознание остро сознаёт разграничение священного и мирского (Элиаде). Священное, в принципе, обладает тотальной властью над всем мирским, пронизывает мирское и сливается с ним до полного отождествления, однако для человека явления священного локальны, священное открывается во времени и пространстве. В плане соотношения священного и мирского первобытное мировосприятие аналитично. Реальность раздваивается на священное пространство, «центр мира», в котором живёт племя, и обыденное пространство, страшный хаос; время — на священное, «баснословное» время, продолжающее жить в мистериях, и на обыденную современность. Священные предметы принципиально отличаются от обычных, хотя по внешнему виду они могут быть одинаковы, священные церемонии — от обычных действий и т.п. Люди также неодинаковы — приобщённые к священному люди — свои, братья, неприобщённые — чужие, враги.

Удалённость от священного и прорыв к нему проявляется в ИСС, наблюдаемых в лабораторных условиях.

Секулярная культура в силу игнорирования ИСС представляет мир принципиально однородным. Объекты различаются по своим качествам, но существуют в единой плоскости. Господствует концепция биологического эгалитаризма: люди равны, поскольку у них единая природа. Эталон — средняя величина.

Первобытное сознание безразлично к логическим противоречиям и свидетельствам внешнего чувственного опыта тогда, когда они входят в конфликт с усвоенными культурными стереотипами. Но содержание ИСС (прорыва бессознательного) и характеризуется выходом за пределы формальной логики и обыденного опыта. Леви-Брюль назвал первобытное мышление пралогическим. Однако он подчёркивал, что это мышление не антилогическое: в ситуациях, не связанных со священным, представления и действия архаического человека могут быть вполне рациональными. Например, туземцы бороро в Северной Бразилии верят, что они — красные арара (попугаи). Будучи арара, они, тем не менее, не перестают быть людьми. В то же время, они, как и другие люди, способны к распознаванию видов животных. Известный антрополог Бронислав Малиновский (1884–1942) указывал, что религиозные ритуалы (производные от соответствующих мифов) сопровождают лишь деятельность, связанную с сильным страхом. Деятельность же, проходящая в обычных состояниях сознания, ни с ритуалами, ни с верованиями не связана.

Поэтому представления архаических людей не поддаются рациональной критике (в чём долгое время упражнялись христианские миссионеры, ибо в секулярной культуре критерий истины — логика и внешне-чувственный опыт): они отражают реальный опыт ИСС, иррациональный по сути.

Проявляется архаическая культурная парадигма в различных стереотипах. Архаические представления, в символической форме описывающие ИСС, называются мифологией (мифами), церемонии, вводящие в ИСС или представляющие мифы, называются ритуалами. Однако разделение мифологических представлений и ритуального поведения условно — в реальности они существуют как единое целое.

Важнейшей чертой мифологии является анимизм. Анимизм — ощущение всеобщей одушевлённости (Тайлор Эдуард, 1832–1917). Необходимо понять, что первобытный человек не только мыслил (и мыслит) одушевлённость мира, но чувствовал её и действовал в соответствии с этим состоянием. В некоторых ИСС, достигаемых фармакологически или с помощью психотехник в лабораторных условиях, проявляется аналогичный эффект. Таким образом, человек имеет внутреннее родство и внутреннюю причастность ко всему.

С анимизмом связано ощущение тотальности жизни и бессмертия. Реинкарнация (перевоплощение) — универсальная концепция (в отличие от библейской «однократной» жизни). Представления о смерти как абсолютном уничтожении сложились достаточно поздно в результате некорректной интерпретации буддизма (6 в. до н.э.) и в рамках рационально-рефлектирующего сознания. Архаический человек вследствие причастности к ИСС непосредственно ощущает своё бессмертие, поэтому похороны рассматриваются как проводы в иную жизнь. Культ предков универсален для всех древних народов, проявляет он себя и в современности. Стремление обезопасить себя от возвращения покойника проявлялось в особенностях обрядов похорон, например, в связывании или «прибивании» трупа, запечатывании гроба. Вместе со знатным покойником совершались ритуальные убийства его слуг. На Бали существует ритуал раздирания трупа толпой и поедания его некоторых фрагментов, чтобы облегчить душе покойника расставание с телом. Известно племя даяков — «охотников за головами», которое практикует убийства с целью дальнейшего сохранения голов жертв, ибо в таком случае души убитых будут рабами совершившего ритуал.

Фетишизм — почитание архаическим человеком некоторых предметов (иногда — животных), в которых воплощается священная сила. Фетишизм возможен вследствие анимизма и тотальной власти священной силы над окружающим. Фетиш представляет собой одну из точек прорыва священного в мир. Священные предметы австралийцев называются чуринги («чуринга» — единственное число). Это может быть необычной формы камень или палка, например, напоминающие человека или животное.

Современный фетишизм проявляется в использовании талисманов, амулетов и пр., вещей как «памяти». Их значимость усиливается в особенности в ситуациях, связанных с сильными эмоциями — разлука любящих (сексуальность) или опасность (агрессия, страх).

С фетишизмом и анимизмом тесно связан каннибализм — некоторые части тела являются материальной субстанцией или вместилищем души, которая, в свою очередь, есть проводник священной силы. «Мы не хотели ему вреда, но мы очень нуждались в его мане, так как нам угрожали враги» — так оправдывались перед колониальным судом папуасы, съевшие миссионера. Поедание тел умерших родственников — спасение душ покойников. Душа врага усиливает душу съевшего её человека.

Тотемизм — почитание некоторых растений или животных, в которые воплощается священная сила. Тотемное существо мыслится как родственник. Тотем запрещено убивать и употреблять в пищу. Исключения — ритуальные поедания тотема (дающих в экстремальных ситуациях особую причастность к нему). Смена формы (соединение человека с тотемным существом) — важнейшая фаза в шаманском ритуале, использующем дыхательные техники и музыку. Аналог смены формы проявляется в ИСС в лабораторных условиях — переживание отождествлений с различными животными.

Архаический человек ощущает возможность тотального взаимопроникновения (Леви-Брюль видел в ней основную закономерность первобытного сознания в целом — так называемый «закон партиципации», или сопричастия). Например, охотник или рыболов, исполняя ритуал перед выходом на промысел, не просто имитирует действия мифологического героя, научившего человека охотиться или ловить рыбу, в этот момент, а также в момент самого промысла он отождествляется с ним.

Архаический человек усматривает сущностное единство предмета и его образа, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени и т.п. Предметы, которые ассоциируются в современном сознании как схожие, но субстанциально изолированные, полагаются первобытным человеком едиными.

Портрет не только похож на оригинал, но имеет с ним сущностную связь. Поэтому для того, чтобы исцелить друга или нанести ущерб врагу, надо определённым образом воздействовать на их изображения. Отсюда возможность целительной (белой) и вредоносной (чёрной) магии. В современной культуре по аналогичным схемам производится лечение по фотографии.

На основе парадигмы тотального взаимопроникновения функционирует имитативная и контагиозная магия (Джеймс Фрэзер (1854–1941)). Имитативная магия основана на принципе «подобное производит подобное». Ритуальные танцы охоты или военных действий провоцируют соответствующие события. Если бесплодная женщина желала забеременеть, она изготовляла деревянную куклу и держала её на коленях.

Контагиозная магия основана на принципе сущностного (следовательно, не подверженного изменениям) единства объекта и его части. Например, если завладеть волосами, зубами или ногтями другого человека, то посредством их на него можно воздействовать (ибо они сохраняют глубокую связь со своим носителем).

Единство объекта и его имени проявляется в заклинаниях. Подлинные имёна вождей и богов скрывались, дабы на них невозможно было воздействовать. В современной культуре связь объекта и имени проявляется в оскорблениях, в особенности, выраженных нецензурной лексикой, имеющей сексуальный характер (то есть напрямую выражающей архетипы бессознательного). В архаической культуре, как и в современной, нежелательные объекты и события стараются не именовать («не поминать»), поскольку в силу связи имени и предмета они могут быть спровоцированы. Опасные животные часто называются словами-заменителями, например, тигр — кошкой, орёл — овсянкой и т.п.

Аналогичным образом усматривается единство объекта и его тени. Наступить на тень во многих архаических племенах означает нанести человеку оскорбление. Ущерб тени (если, например, проткнуть её ножом) рассматривается как ущерб человеку. Особенно опасно, если часть тени захлопнется крышкой гроба покойника. Потеря тени означает потерю воли. Призрак узнаётся тем, что, в отличие от живых людей, тени не отбрасывает.

Предсказания. В глубоких трансовых состояниях (в том числе в снах и экстазах) осуществляется выход к единому временному континууму (где нет разделения на прошлое, настоящее и будущее). Отсюда возможность предсказаний.

Возможность примет (то есть событий, предвещающих некоторые другие события) обусловлена устойчивым параллелизмом некоторых материально не связанных явлений. Обычно приметы имеет индивидуальное своеобразие, то есть «работают» в рамках конкретной судьбы, но в некоторых случаях психоаналитики предполагают, что приметы архетипичны. В современной культуре внимание к предсказаниям и приметам усиливается в состояниях сознания, связанных с сильными эмоциями (то есть, фактически, находящихся на грани с ИСС, иногда их и называют «пограничные состояния сознания»).

Табу — культурные запреты на доступ к непосредственным силам бессознательного. Свобода проявления бессознательного делает человека асоциальным и расходует его энергию, поэтому перекрывая путь к ИСС общество как целое выигрывает — сексуальная энергия сублимируется, агрессия подавляется. Сублимация — социализация сексуальной энергии, то есть направление её на социально полезные цели, например, в русло трудовой деятельности («отсутствие секса» в СССР). Агрессия канализируется на борьбу с различными врагами (милитаристская лексика в СССР). Однако, согласно психоанализу, суть этой энергии остаётся прежней — сексуальной.

Основная тенденция развития культуры — цикл. Развитие культуры характеризуется прогрессирующим введением системы опосредований между сознанием и бессознательным. Но «закрытие» бессознательного провоцирует его возрастающую активность, бессознательное прорывает культурные запреты, культура деформируется и разрушается, а общество становится слабее и рушится под ударами народов, находящихся на стадии расцвета культуры (Арнольд Тойнби, 1889–1975).

Табу — в первую очередь, запреты, связанные с ограничением сферы проявления священного. Почитание предполагает обособление почитаемого. Наиболее древние запреты — табу на инцест и каннибализм. Впоследствии сексуальное табуирование и табуирование агрессивного поведения возрастает (в современной культуре — запрет нецензурных слов, запрет действий, которые можно истолковать как домогательства, защита прав меньшинств, в том числе и языковая).

В табу проявляется тождество священного и отвратительного: отвращение вызывают запрещённые способы реализации бессознательного, в том числе и те, которые некогда почитались. Дети и психически больные лишены отвращения ко многим формам поведения, неприемлемым для «нормальных» взрослых. В ИСС чувство отвращения к отдельным предметам и действиям также часто теряется.

Любое важное событие в жизни архаического человека обязательно было связано со введением в некоторые ИСС с помощью различных средств.

Ритуалы перехода: связанные с деторождением, совершеннолетием, вступлением в брак, рождением детей, приобретением нового социального статуса, смертью. Эти ритуалы сохраняют свою значимость и для современной культуры, хотя глубокой трансформации сознания в них не происходит, ритуалы здесь символичны. Любой ритуал перехода предполагает переживание смерти и воскресения (смерти в одном качестве и воскресения в новом). В особенности оно важно при поставлении посвящённых — жрецов, шаманов, колдунов и пр. Переживания смерти и воскресения характерны для глубоких ИСС, проходящих и в лабораторных условиях.

В современной культуре ритуалы перехода, аналогичные инициациям, имеют место в ряде сообществ, в особенности, с жёсткой централизованной структурой (воспроизводящих клановые системы) — в закрытых учебных, воспитательных, исправительных заведениях, силовых подразделениях. Почти повсеместно «новичок» поражается в каких-либо правах на некоторое (иногда фиксированное) время. Иные значимые события сопровождаются различными символами, призванными выделить их из потока времени.

Жертвоприношения обусловлены возможностью двусторонней циркуляции энергии между жертвователем и священным. Жертва отдаёт свою энергию священной силе, которая, в свою очередь, наполняет жертвователя. Основные формы жертвоприношения — предложение высшим силам дара или священная трапеза. Основное требование к дару — высокое качество. Наивысшая жертва — человеческая, поскольку человек носит в себе самый большой заряд энергии, жизненной силы (которая содержится в крови). Солнечный культ ацтеков требовал ежегодного принесения в жертву 20 тыс. человек. Помимо людей, в жертву приносились животные, растительные продукты и иные ценные вещи. Во многих мифологиях бог приносил в жертву самого себя, что давало причастным к нему людям особую энергию.

Аналогом жертвоприношения являлась священная проституция. Она могла иметь форму проституции гостеприимства, когда жёны и дочери предлагались друзьям или чужеземцам. Храмовая проституция была распространена во всех крупных древних цивилизациях — Древней Ассирии, Финикии, Сирии и пр., в качестве проституток выступали как женщины, так и мужчины. В Вавилоне, например, девушка обязана была один раз в жизни в храме Милитты отдаться за деньги чужестранцу, причём размер вознаграждения значения не имел, эти деньги считались священными. Впоследствии культ Милитты распространился по всей Малой Азии, вбирая в себя местные традиции. Например, в Армении в храме богини Анаитис (чья статуя украшалась фаллосами огромных размеров) молодым женщинам позволялось отдаваться за деньги всем желающим столько, сколько они хотели, и эти деньги являлись жертвой, принесённой на алтарь богини. Удачное замужество нередко зависело от того, насколько прославилась женщина в качестве жрицы любви.

В священной трапезе принимали участие все члены сообщества, а также (и это главное) божество или духи (в том числе и духи предков). Бог также мог отождествляться со вкушаемой пищей. Человеческие жертвоприношения нередко сочетались с каннибализмом: так, в культе ацтеков жрецы съедали сердце жертвы, а тело — представители аристократических родов.

Современная культура сохранила форму жертвоприношений не только в символических религиозных действиях, но и в культурных стереотипах, связанных с подарками и праздничными застольями. Подарки часто имеют символический характер (цветы, символизирующие различные чувства), а застолья сопровождаются употреблением напитков, вводящих в ИСС.

Праздники производны от представления о вечно длящемся священном (сакральном) времени (ощущение такого времени доступно в ряде ИСС) — времени проникновения и действия священной силы. Священное время пребывает в глубинах обыденного, профанного времени, причём последнее существует только за счёт причастности к священному. Мир развивается циклично, периодически уничтожаясь и вновь возрождаясь, вселенная пульсирует, однако в вечности сохраняется всё. Соучастие в священных событиях даёт причастность к священному.

Праздники часто выражают созидание (Новый Год, день рождения (в том числе дни рождения культурных героев), памятные даты государства, аграрные праздники). Праздники иногда сопровождались ритуальными битвами. (В современной культуре аналогом являются спортивные состязания и практика «поддержки» команд).

Нередко праздники сопровождались оргиями и пытками (человеческие жертвоприношения и каннибализм также были нередко связаны с предварительной пыткой жертвы и (или) сексуальным насилием, в ходе пыток жертва могла и умерщвляться), тем самым высвобождалась сексуальная и агрессивная энергия. Карнавалы — торжество хаоса (сил бессознательного) во всём, в том числе и в плане социальной иерархии.

Впоследствии многие люди утрачивают способности к глубокой трансформации сознания в рамках данных культурных стереотипов, но мифологические представления и ритуалы, связанные с ними, сохраняются, выражая смутное ощущение подспудной деятельности бессознательного. Древние культурные стереотипы становятся всё более непонятными, вырождаясь в сказки и суеверия или приобретая иные, символические значения.