Философия природы и человека в малых жанрах И.С. Тургенева

Свой творческий путь И.С. Тургенев начинал в рамках новой литературы. Его связывали близкие личные отношения с редактором журнала «Современник» Н. А. Некрасовым. Но он не смог принять новое мировоззрение, так как по своим философским взглядам Тургенев принадлежал к пантеизму, что впоследствии и послужило источником разрыва с «Современником».

Природа в произведениях Тургенева является божественной силой, но хаотически определяющей судьбу человека. Она и мать, и мачеха. Она распределяет роли человеку, которые он исполняет в отведенный ему отрезок жизни. В такой системе мира человек – «мыслящий тростник», полностью подвластный стихии, но наделенный творческой энергией мысли, способной оценить и понять степень своего участия в ее замысле. Земная жизнь человека представляется Тургеневу как короткая вспышка света посреди вечной тьмы, из которой он пришел и в которую он вернется.

«Записки охотника» – первое и наиболее яркое в художественном смысле выражение философских взглядов писателя. Это произведение новаторское не только для Тургенева, но и для литературного процесса конца 1840-х и 1850-х годов. Используя популярный в литературе «натуральной школы» жанр очерка, Тургенев наполняет его содержанием, выходящим за рамки указанной формы. Очерк «натуральной школы» тяготел к социальной фактографии. Очерк Тургенева, сохранивший ее открытия, отличался тем, что в нем изображалось «двойное бытие» человека: его социальное существование тесно связано с метафизической природой самой жизни.

Таким образом, в цикле «Записки охотника» наряду с очерками, воспроизводящими реалии русского крепостного быта середины века, такими, как «Живые мощи», «Петр Петрович Каратаев», «Свидание», «Бурмистр», есть и те, в которых социальные зарисовки играют только фабульную функцию. Сюжет в них определяет символический подтекст.

В очерке «Певцы» автор, следуя традиции «натуральной школы», описывает своих героев, хозяина деревенского кабака и его посетителей. Но символические мотивы тьмы, огня, бездны и сама ситуация песенного соревнования расширяют границы повествования.

Кабак, где происходит действие, находится над зияющей бездной оврага и выполняет своего рода функцию порога: его окно, светящееся во тьме, предупреждает путников об опасности. Место действия приобретает символическое значение «двойного бытия» человека, что подтверждается и теми песнями, которые исполняют герои. Песня – своеобразная метафора жизни. Жизнь-радость (песня рядчика) и жизнь-грусть (песня Яшки Турка) – две стороны существования человека на земле, одинаково близкие ему. Какая из них достанется человеку – не ему решать. Он только исполнитель высшей силы, воли Природы. Она может стать для него матерью и подарить жизнь-счастье. А может быть и мачехой, заставляя его страдать, искать, мучиться.

Зрителями песенного соревнования становятся представители всех сословий, что также позволяет говорить о символическом характере обобщения. Перед нами собирательный образ человека, чье социальное бытие может быть представлено совершенно разными сферами жизнедеятельности.

Слушатели откликаются на пение рядчика, подпевая, подтанцовывая, а на пение Яшки «общим томлением», от которого слезы текут даже по лицу невозмутимого Дикого Барина. От голоса Яшки «веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль»

В этом синонимическом ряду образов, «родное», «необозримо широкое», «бесконечная даль», угадывается высший смысл бытия человека. Его родина – вечность. Напоминание о ней вызывает интуитивное прозрение того, что является неизбежным: уход в вечность – это скорбное расставание с не менее родным земным. Слезы всех присутствующих от песни Яшки подчеркивают общее состояние жизни человека. «…серый мужичок то и дело твердил в своем уголку, утирая обоими руками глаза, щеки, нос и бороду: «А хорошо, ей-Богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!» «Хорошо» – это и есть жизнь с ее радостями открытий, и скорбью разлуки. «Хорошо» не предполагает анализа, это полное приятие того, что дает человеку природа.

Мотив тьмы и огня пронизывает повествование в очерке «Бежин луг» и выполняет смыслообразующую функцию. Стихии тьмы и света составляют целое жизни. Описанием своевольной силы солярной стихии начинается и заканчивается очерк. Солнце может сжигать, а может ласкать, может «пылать пожаром», а может «разливаться кротким румянцем». Центральное событие, диалоги мальчиков о потустороннем мире, происходит вокруг ночного костра. Из ночной тьмы доносятся звуки, пугающие детей и ассоциирующиеся у них с голосами другого мира. Естественного страха перед этим миром не испытывает только Павлуша. Он развенчивает легенду о Тришке, не раз в одиночку бросается во тьму. Но именно он в скором будущем погибнет.

Жизнь и смерть как свет и тьма сопровождают человека. Так устроено природой. И человек – только игрушка в ее невидимых руках. Она его милует, она его наказывает. И чаще наказывает того, кто пытается противопоставить себя ей, кто бунтует. Герой-рассказчик, блуждая, несколько раз оказывался рядом со смертью. Она его поджидала то в лощине, похожей на «правильный котел», на дне которой «торчало стоймя несколько больших белых камней», то на краю «страшной бездны».

Тургенев убежден в том, что человек должен смириться перед произволом природы, принять неизбежность «двойного бытия». Может быть, гибель Павлуши предопределена его бесстрашием перед миром ночи, и даже отчасти детским бунтом. «И зачем эта погань в свете развелась? Не понимаю, право!»

В «Записках охотника» рождается противопоставление рефлектирующего сознания образованного персонажа народному миропониманию и продолжается во всем последующем творчестве писателя. Простому русскому человеку понятен смысл его предназначения. Как в очерке «Певцы» для него жизнь хороша в любых ее проявлениях, поэтому он не боится смерти. Он живет всегда рядом со смертью. Она для него не страшна, потому что это не исчезновение, а только переход в другой мир. Тургенев восхищается мудростью религиозного народного сознания, обнаруживая в нем совпадения с философией пантеизма.

В очерке «Смерть» русский мужик умирает, «словно обряд совершает: холодно и просто». Ему важно вступить в новую жизнь, предстать перед вечностью-Богом очищенным от всех земных обязательств.

По-иному умирает герой рефлектирующий. В отрывке «Довольно», умерший художник, оставивший после себя дневник, уверяет себя и свою возлюбленную в том, что они «одни в целом мире», их окружает только «мрак, и смерть, и пустота» – стонущий хаос, перед которым они беззащитны. Страх перед небытием толкает человека к самоуничтожению. Довольно жить, если все – произвол стихии.

Чулкатурин из «Дневника лишнего человека» за две недели до смерти должен признаться себе в том, что его жизнь, бессмысленная и нелепая, разыграна по чужому сценарию. Природа выпустила его в жизнь «сверхштатным», не определила ему места в ней, поэтому и получился из нее фарс.

Дневник Чулкатурин пишет с 20 марта по 1 апреля. С каждым днем становится больше света и тепла, а к человеку приближается тьма смерти. Взгляд в прошлое убеждает героя, что смерть ему во благо. Ведь умирая, он перестает быть лишним. Он сливается со своей прародиной – природной стихией, которая так безжалостно поступила с ним. Но это не спасает его от страха и ужаса перед смертью. «Да, мне жутко. До половины наклоненный над безмолвной зияющей бездной, я содрогаюсь, отворачиваюсь, с жадным вниманием осматриваю все кругом».

В прощании Чулкатурина с жизнью нет той простоты и холодности, что есть у мужика, нет смирения. И даже если он и утверждает, что смирился с ролью «внештатного», то сам факт ведения дневника перед смертью это отрицает. Внутренне интеллектуальный герой с этим смириться не может. Он и перед концом анализирует и жизнь, и саму смерть, что выглядит театрально. Признавая свой театр – «Моя маленькая комедия разыграна. Занавес падает», –  он не в состоянии его преодолеть. Цитирование Пушкина в финале про «равнодушную природу» несет тот же налет театральности.

Авторская позиция – в примечании издателя. Некто Петр Зудотешин читал «сию рукопись и не одобрил». У Чулкатурина нет того простого органичного отношения с жизнью, что есть у русского мужика, позиция которого ближе автору, несмотря на то, что он социально принадлежит к рефлектирующему сословию.

В малых жанрах И.С. Тургенев по-иному представлен образ «лишнего человека», не так, как он сложился в предшествующей литературе благодаря критике В.Г. Белинского, впоследствии усвоенной Н.А. Добролюбовым. Понятие «лишнего человека» в художественном мире И.С. Тургенева не является социально обусловленным. Для социально ориентированной критики 1840-1850-х гг. «лишним» является тот, кто слаб духом и не способен к практической деятельности, направленной на общественное благо. Для Тургенева «лишний человек» тот, кому природа не уготовила поприща. Он не в силах, даже если бы очень хотел, что-либо изменить в собственной судьбе или в судьбах окружающих его людей. Он обречен быть бесполезным даже тогда, когда будет стремиться что-нибудь делать. Чувствуя свою беспомощность, он не может смириться с этим и начинает не жить, а разыгрывать из жизни спектакль.

В противоположном отношении к жизни и смерти мужика и дворянина есть своя логика. Так работает закон природы, закон сохранения равновесия всех жизненных сил.

Рефлектирующий герой «Поездки в Полесье», очутившись один среди огромного старого леса, «почуял веяние смерти, ощутил, почти осязал ее непрестанную близость». Перед ним промелькнула вся его жизнь. И он не смог дать себе ответ, зачем жил, что вынес, кроме «бедной горсти пыльного пепла» из нее? Но его печальные размышления прерывает мужик Егор, не думающий, зачем он живет, а просто и уверенно выполняющий свое дело.

Эти два героя уравновешивают жизнь, составляют два ее полюса. Высокая печаль рассказчика несравнима с бытовым горем Егора, потерявшего корову. Образованность, умение художественно мыслить одного и мужество другого, убившего семь медведей, составляют единую ось жизни.

Может ли дворянский герой также просто и ясно, как мужик, смотреть на жизнь? Человеку, испытавшему сладость мысли, невозможно достичь такого внутреннего равновесия. Он всей историей существования своего типа обречен на противостояние природе, на поиск разгадки ее тайны.

Герой «Фауста» поставил эксперимент над Верой Николаевной Ельцовой, которой мать за всю жизнь не дала ни одной книги, желая уберечь дочь от разъедающей душу рефлексии и сохранить в ней природное равновесие жизненных сил. И ее судьба была вполне благополучной до тех пор, пока герой не дал прочитать ей «Фауста» Гете. Он разбудил в ней то, что так оберегала мать, мысль, чувство. И этим убил ее. Только после трагической смерти Ельцовой герой понимает, что жизнь – это не эксперимент, не игра, не театр, где человеку легко примерять одну роль за другой. Жизнь – это «отречение…, не исполнение любимых мыслей и мечтаний, исполнение долга – вот о чем следует заботиться человеку» Но самое трудное для человека – отречься от своей «самости», смириться с тем, что он не в состоянии повлиять на закон жизни, не в состоянии постичь ее тайный замысел. Никогда интеллектуальный дворянский герой с этим не смирится. Только мужику легко быть органичным природе жизни. Еще труднее человеку из высшего сословия смириться с тем, что счастье не в его руках, что природа обрекла его быть несчастным.

Как правило, свое счастье человек не мыслит без любви. В философской системе Тургенева это чувство хаотично по своей природе. Оно неподвластно контролю разума. На любовь как голос самой стихии жизни человек отзывается бессознательно.

В мистической повести «Песнь торжествующей любви» героиня Валерия из двух одинаково ей близких людей в мужья выбрала по совету матери более простого и понятного Фабия. Но их союз бездетен. Забеременела Валерия только тогда, когда в своих снах, слышала звуки странной колдовской мелодии, и, повинуясь их зову, шла навстречу таинственному Муцию, не помня наутро ничего о своих ночных свиданиях. Любовь – тайна, не зависящая от воли и сознания человека. Она произвольно завладевает им, даруя или счастье, покой, или несчастье, муку, меняя его, открывает ему вечность.

Для Тургенева любовь – музыка высших сфер, дар природы-судьбы. В повести «Ася» герой получил такой подарок. Ася открыла ему жизнь с ее непредсказуемостью, игрой природных сил. Она была сама воплощением этой жизни. Любовь героев – крылья, поднимающие их над землей, чувство, расширяющее душу.

Отказ от женитьбы на Асе продиктован разными мотивами. «Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» «Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать, вы сами разорвали нашу связь, вы не имели ко мне доверия, вы усомнились во мне…» «Завтра я буду счастлив! Но у счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день, а мгновенье»  «Разве не может повториться то, что было…, и еще лучше, еще прекраснее?..»

Чернышевский в знаменитой статье «Русский человек на rendez-vous» увидел в метаниях героя комплекс лишнего человека, не способного ни на какой практический шаг. По мнению автора статьи, только от воли человека зависит, будет ли он счастлив или нет. У тургеневского героя этой воли нет, потому что «жизнь приучила его только к бледной мелочности во всем». «Без приобретения привычки к самобытному участию в гражданских делах, без приобретения чувства гражданина ребенок мужского пола…мужчиной не становится»

Обвинения Чернышевского вполне уместны, если повесть рассматривать через призму его представлений о человеке как «разумном эгоисте», умеющем рассчитать свою выгоду. Но у тургеневского героя совсем другой мотив поведения. Он не мог жениться на Асе ни по одной из перечисленных выше причин. Ася приносила ему счастье тем, что постоянно ускользала от него, и тем самым вовлекала в игру-жизнь. Нельзя жениться на жизни. Нельзя быть счастливым вечно, если счастье – это миг, отпущенный природой человеку. Все случившееся закономерно с точки зрения логики жизни. Герой же будет ощущать себя виновным, осужденным на одиночество за легкомыслие, за отказ от любви, за боязнь воспользоваться щедрым подарком в надежде на то, что все может повториться.

Трагигеская тема человека, бессильного перед своей судьбой, подчеркивается в творчестве Тургенева его обращением к шекспировским образам («Гамлет Щигровского уезда», «Степной король Лир»). Известно, что Тургенев по-особому относился к шекспировскому Гамлету. В статье «Гамлет и Дон Кихот» он упрекает Гамлета в эгоизме, в сомнении, в тщеславии, в бесконечном противоречии, в рефлексии.

Поэтому писатель отдает предпочтение Дон Кихоту, который не сосредоточен на себе, уважая себя, он уважает других. Создавая своего «Гамлета», Тургенев намеренно доводил до крайности все указанные его черты. Если у Шекспира Гамлет – фигура трагическая, то у Тургенева – комическая.

Гамлет Щигровского уезда именно такой персонаж. Герой и появляется в произведении в ночном колпаке, атрибуте шута, и переживает трагедию банальности. «Быть или не быть» он подменяет на «оригинал или не оригинал». По его мнению, он должен был бы выделяться в своей среде. Он жил за границей, изучил Гегеля, «заеден рефлексией». Но так и не приобрел лица, «собственного запаха». Вся его жизнь была «подражанием», несмотря на то, что ему очень хотелось состояться оригинальным человеком. Желания не совпали с тем, что ему отведено природой. «…природе следовало бы гораздо больше самолюбия мне отпустить либо вовсе его не дать».

При внешнем смирении с судьбой герой внутренне с ней не согласен. Но это несогласие не носит трагического характера, потому что сами претензии героя на исключительность смешны, и он не в силах бросить жизни достойный вызов.

Значительно сложнее образ купца Харлова – степного короля Лира. Это человек огромной физической силы, «несокрушимый, самоуверенный исполин», «колосс», гордый, уверенный в себе в отличие от Гамлета Щигровского уезда, но боящийся смерти, верящий в пророческие сны. Его поступок Лира продиктован не отцовским чувством, а гордостью, желанием показать «напоследках силу да власть свою», наградить для того, чтобы дочери «по гроб чувствовали», кому обязаны богатством. Но, потеряв власть, он не смог с этим смириться, хотя почти приходит к мысли о покаянии. Изгнанный из дома детьми, он мог бы найти приют у своей соседки Натальи Николаевны. Именно она предлагает разрешить его драму по-христиански. «Если из твоего дома выгнали, в моем доме ты всегда найдешь себе приют … Я ведь не забыла, что ты мне жизнь спас» (гл. XXIII)

Образ дома в этой повести и во всем творчестве писателя символичен. Родина человека, его Дом – Природа. Из нее он пришел, в нее и уйдет. Поэтому все равно, какие стены окружают. Земной дом – это временный приют для человека, жизнь которого есть движение из тьмы в свет и из света во тьму.

Но Харлов не может смириться даже не с потерей дома. Он не хочет мириться с тем, что его «орла» «червяком» сделали. Разрушая свой дом, он не столько мстит (не случайно рассказчик так и не мог понять предсмертных недоговоренных слов Харлова, обращенных к дочери: «Ну, дочка … Тебя я не про…», то ли не прощаю, то ли не проклинаю), сколько напоминает и дочерям, и людям, что он есть, что он существует. В момент наивысшего напряжения он назовет себя «пропащим человеком», понимая, что его бунт разрушителен не только для дома, но и для него самого: ведь он так хотел смириться и раскаяться.

Харлов – трагический герой. Он не принимает «правды» Слеткина и дочерей: человек только тогда человек, когда у него есть собственность. Но он не может принять и христианской правды смирения. В повести герой часто сравнивается с медведем. Харлов воплощает в себе стихийную могучую силу природы. Заключенная в могучее тело эта сила требует выхода. И вырываясь наружу, она разрушает само тело. Человек не может справиться с собственной природой. Как ни старался Харлов усмирить себя, он не смог. Разрушая свой дом, он приобретает другой, возвращается в дом природы, к той могучей стихии, которую носил в себе, и, умирая, выпустил на волю.

Человек в художественной системе Тургенева – «мыслящий тростник». Стихия пригибает его к земле, качает из стороны в сторону, он полностью в ее руках. Но мысль человека не подвластна могучей стихии. Именно мысль – это то, что делает человека сильным. Человек осмысливает, оценивает свое место во вселенной, выбирает его согласно тому, что отвела природа или наоборот, согласно собственному представлению об этом. И тогда он вступает на трагический путь противостояния природе. Это станет основной ситуацией романов писателя.