Поэтическая судьба Ф.И. Тютчева связана с А.С. Пушкиным, который первым в 1836 году опубликовал его стихи в своем «Современнике», когда сам поэт был на службе в Германии и никому не был известен. Вторично его талант читателю открыл Н.А. Некрасов в статье «Наши второстепенные поэты». Некрасов отнес Тютчева к второстепенным поэтам не потому, что его лирика была подражательной, а потому что она не соответствовала новой поэзии, декларируемой «Современником», с ее социальной доминантой.
Поэзия Тютчева неповторима. В ней создается космическая картина мира. «Как океан объемлет шар земной, Земная жизнь кругом объята снами…» Тютчевский человек живет «на пороге» этого огромного целого. Он одновременно принадлежит и земному миру, миру сна, миру декораций, и вселенскому, «пылающей бездне». Природа для человека – гармонизированный хаос. Он не в состоянии понять законы «пылающей бездны», но чувствует ее необъяснимо притягательную силу, увлекающую его от земли.
Двойственность бытия особенно ярко проявляется в пограничное время: вечером, осенью. В сумерках, когда «тени сизые смесились» и мир потерял свою дневную четкость форм, герой остро переживает и собственную двойственность. Душа, ощущающая себя «жилицей двух миров («О, вещая душа моя…»), томится в своей земной оболочке, в жизни-сне. Она рвется в мир невидимый, задернутый золотым пологом, расписанным декорациями земной действительности. Голос матери-природы, поднимающий в душе «родимый хаос», и желанен, и опасен.
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый.
Как жадно мир души ночной
Взывает повести любимой
Из смертной рвется он груди
Он с беспредельным хочет слиться.
О, бурь заснувших не буди,
Под ними хаос шевелится.
(О чем ты воешь, ветр ночной…)
«Два мира» бытия человека Тютчева – это не романтическое противопоставление земного и небесного. Это одно целое Природы, только существующее в двух ипостасях. И человек как часть природного целого несет в себе эту двойственность: мир души и мир рассудка определяют конфликтность его внутренней вселенной.
Поэтический мир Тютчева – космос, проецирующийся в историческое бытие человека. Цивилизация движется от сакрального центра мироздания на его периферию. В историческом развитии человек все дальше уходит от своих первооснов, голос природы заглушается в его сердце. Стихотворения «Через ливонские я проезжал поля…» (1830), «Я лютеран люблю богослуженье…»(1834), «И гроб опущен уж в могилу…» (1836), «Наш век» (1851) представляют собой своеобразный цикл, восстанавливающий историческую панораму жизни человека.
В стихотворении «Через ливонские я проезжал поля…» «пылающая бездна», стихия, породившая человека, закрылась от него. Космос сплющился до горизонтали. Человек и под собой видит «песчаный грунт», и над собой «бесцветный грунт небес». Деревья, реки были участниками тех событий, которые смутно живут в душе человека. Он оказывается в таинственно молчащем мире и внешне, и внутренне. Смутные образы былого не проясняются в его померкшей памяти, но мучат и тревожат своими неясными ассоциациями. Он чувствует свою ничтожность перед всемогущей природой, равнодушной к его терзаниям. Природа молчит «с улыбкою двусмысленной и тайной», не допускает человека к сакральному центру, захлопывает перед ним дверь, оставляя страдать на пороге. Символический образ двери и порога создается в стихотворении «Я лютеран люблю богослуженье…». Аналогом символического порога становится исторический рубеж между верой и безверием. Вера – знак единения человека с мирозданием, превосходства первичного сердечного знания над приобретенным в ходе исторического развития здравым смыслом.
Неизбежность исторической деформации космоса в стихотворении «И гроб опущен уж в могилу…» выявляется через характер пространства. Взгляд человека устремлен не в «нетленно чистое» небо, а в «раскрытую могилу». Космос суживается до границ околомогильного пространства, и для человека с его душой-микрокосмом мал. Ему в нем «дышится через силу»: «спирает грудь тлетворный дух».
Поэтическая картине мира Тютчева совпадает с эпической середины XIX века. «Наш век» – символ этой эпохи, портрет героя времени, переживающего трагедию растления духа. Человек уже не слышит призывного голоса матери- природы. Он сирота без веры, без Бога. С отчаянием осознает, что дверь в «пылающую бездну не только захлопнулась для него, но и никогда перед ним не откроется. Сознание собственного бессилия перед случившимся вместо смирения рождает бунт, вместо мольбы о помощи – гордый протест. Но в этом «невыносимом страдании» Тютчев не склонен винить человека. Путь его истории предрешен. Природа рождает тех, кто слышит ее голос, и глухонемых, для которых она только пейзаж, как в стихотворении «Не то, что мните вы, природа…»(1836). Прощание с Верой, со своей прародиной Природой неизбежно. Час будет пробил, дверь захлопнется., несмотря ни на что. Человек обречен блуждать в исторических сумерках, свершая «свой подвиг бесполезный» («Святая ночь на небосклон взошла..», 1850)
На историческом бездорожье единственным, но странным спасением для него может стать только любовь. Именно она открывает дверь в «родимый хаос», и сама становится этим хаосом, поглощающим человека безраздельно.
В стихотворении «Близнецы» 1852 года Тютчев говорит о двух силах, способных вернуть человека в его «пылающую бездну», «Самоубийство и Любовь». Любовь дарует человеку ту же «сладость уничтоженья», что и смерть. Любовь – роковой подарок матери Природы ее детям.
Для Тютчева тема любви не только продолжение философского осмысления мира и человека. Это его личная судьба. На собственном опыте он испытал мощь этого рокового подарка.
В конце 1840-х годов в его жизнь входит Елена Александровна Денисьева, с которой он познакомился, приезжая в Смольный к своим дочерям. Женатый поэт полюбил ровесницу своих дочерей и был любим ею. Стихи, запечатлевшие этот незаконный роман, будут объединены в лирический цикл, который получит название «денисьевский». В стихотворении «Предопределение» (1852), когда любовь только начиналось, Тютчев уже напишет о ее конце.
Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной-
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И поединок роковой…
И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец.
Подобно тому, как «пробил час» и перед человеком захлопнулась дверь во вселенную, также на него обрушивается любовь, роковая стихия, «роковой поединок».
В стихотворении Тютчев оспаривает традиционное представление о любви как о союзе, о слиянии душ, что родилось в сентименталистской и романтической литературе. Для человека середины века любовь – это борьба, потому что природа наделяет Его и Ее разной способностью любить. Для Нее любовь – вся жизнь. Для Него – это только часть жизни. В цикле встречаются два стихотворения, образующие диалог героини и героя. «Не говори, меня он, как и прежде, любит…» и «О, не тревожь меня укорой справедливой…»
Для Нее Его любовь губительна, потому что Он не может любить Ее так, как Его любит Она. И в этом нет Его вины. Он становится Ее палачом и сам не менее ее страдает от этого.
Он мерит воздух мне так бережно и скудно…
Не мерят так и лютому врагу…
Ох, я дышу еще болезненно и трудно,
Могу дышать, но жить уж не могу.
Поверь, из нас двоих завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я –
Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.
В расстановке сил герои ничего не могут изменить. В раннем стихотворении «Цицерон» (1830) Тютчев писал:
Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на при.
Предопределенная роковая любовь, сжигающая нежное сердце героини, и есть то великое счастье встречи не только с Ним, но и с тем невидимым, но родным душе человека миром «гармонического хаоса».
Елена Александровна Денисьева действительно умрет в 1863 году. Стихи ей Тютчев будет писать и после ее смерти, потому что для поэта, как и для героя его лирики, нет мира только здесь или только там. В стихотворении «Весь день она лежала в забытьи…» (1864) описывается смерть героини. Ее последнее прощание с жизнью «О, как все это я любила» эхом отзывается в душе героя «О Господи! И это пережить… И сердце на куски не разорвалось». Для героини «это» – жизнь до смерти, для героя «это» – жизнь-смерть. Жизнь и смерть, здесь и там – это два лица одного мира. Человек живет на пороге этого мира. Поэтому так естественны обращения к ней после ее смерти. Она – там, за пологом. «Ангел мой, ты видишь ли меня?» В стихотворении «Вот бреду я вдоль большой дороги…» (1865) дорога-жизнь для героя заканчивается. Ощущение конца пути становится физически зримым – «Тяжело мне. Замирают ноги…» – и сопровождается символом гаснущего дневного света. Но наступающая ночь не пугает героя, ибо там он не будет один. Герою без Нее также нечем дышать, как Ей при Нем. Он без нее птица с перебитыми крыльями, которая уже никогда не взлетит («О, этот юг, о, эта Ницца…»)
В поэзии Тютчева осмысление общечеловеческого опыта жизни проверяется личным. Герой его лирики – Человек, представительствующий за весь род человеческий, и его лирический герой, его alter ego сливаются воедино.
Несмотря на отчаяние современного человека, «свершающего свой подвиг бесполезный», Тютчев далек от апокалипсических предсказаний. Эта звучит в сугубо русском стихотворении «Умом Россию не понять…» (1866)
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить
Упование на силу веры – это упование на силу природных основ в человеке, неуничтожимых до тех пор, пока существует вселенная.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему