Анакреонтические стихи Державина. Проблема национального своеобразия. Белинский о Державине.

Оды Анакреона, действительные и приписываемые ему, переводили и «перелагали» почти все русские поэты XVIII в. Одно из последних изданий лирики Анакреона, где были представлены и греческий текст и переводы, было осуществлено в 1794 г. близким приятелем Державина - Н. А. Львовым. Видимо, не без влияния Львова и сам Державин в 1804 г. издал сборник под названием «Анакреонтические песни». В нем были представлены переводы и «подражания» одам Анакреона, такие, как «Богатство», «Купидон», «Кузнечик», «Хмель», «Венерин суд» и ряд других. Однако большую часть стихотворений, вошедших в книгу, представляли оригинальные произведения Державина, написанные в анакреонтическом духе.

Анакреонтические стихи создавались Державиным в основном во второй половине 90-х годов XVIII в., когда поэт, прошедший долгий служебный путь, исполненный взлетов и падений, начинал понимать ненужность и бесплодность своего административного рвения. Все чаще и чаще приходила мысль об уходе на покой от утомительной и неблагодарной государственной деятельности. На этой биографической основе выстраиваются в анакреонтике Державина два противоположных друг другу мира: официальный, правительственный, враждебный поэту и домашний, спокойный, дающий обширный материал для его поэзии. Устанавливается своеобразное соотношение ценностей, почитаемых в каждом из этих миров. Утомительной службе при дворе противостоит покой, зависимости от прихотей и капризов двора - свобода человека, служебной иерархии - дружеские отношения, зависти и карьеризму - любовь и согласие с близкими людьми. Наиболее четко эти контрасты наблюдаются в таких стихотворениях, как «Дар», «К лире», «К самому себе», «Желание», «Свобода».

В стихотворении «К лире» Державин обращается к вопросу, поднятому еще Ломоносовым в «Разговоре с Анакреоном»: что следует воспевать - любовь или славу героев? Ломоносов, как известно, отдавал безоговорочное предпочтение героической поэзии. И Державин вслед за Ломоносовым вначале воспевал современных ему героев: Румянцева-Задунайского, Суворова-Рымникского, но оба полководца оказались в немилости у царей, и судьбу их уже не изменит его похвала. Следовательно, решает поэт, лучше от героической поэзии перейти к любовной:

• Так не надо звучных строев,
• Переладим струны вновь:
• Петь откажемся героев,
• А начнем мы петь любовь

Обращение Державина к анакреонтике диктовалось также и особенностями его характера. Он любил жизнь и ее радости, был большим хлебосолом, умел восхищаться женской красотой. Образ жизнелюбивого старца характерен для ряда произведений державинского сборника - «Приношение красавицам», «Люси», «Анакреон у печки», «Венец бессмертия». В анакреонтической лирике Державина отражаются события и факты из личной жизни поэта. Героями его стихотворений становятся близкие ему люди - его жена Дарья Алексеевна, которую он называет то Дашенькой, то Миленой; ее родственницы, сестры Бакунины - Параша и Варюша, дочь поэта Львова - Лиза. Все это придает стихам Державина интимность, задушевность.

Любовь, воспеваемая Державиным, носит откровенно эротический характер. Это земное, плотское чувство, переживаемое легко, весело, шутливо, как удовольствие, данное человеку самой природой. Интимному, камерному содержанию «Анакреонтических песен» соответствует их форма. В отличие от одического словесного изобилия здесь господствует краткость, лаконизм. Некоторые стихотворения - «Желание», «Люси», «Портрет Варюши» - состоят из восьми стихов. Своеобразны и мифологические образы сборника. Они представлены не державными божествами похвальных и военных од - Зевсом, Марсом, Нептуном, а образами более легкомысленного, эротического характера - Амуром (Эротом, Купидоном), Венерой, нимфами, грациями. По тому же принципу отобраны и «славянские» божества: Лель, Знич, Зимстрела, которые должны были придать сборнику национальный колорит.

«Песни» Державина, наряду с одами Хераскова и Карамзина, знаменовали собой важный этап в истории русской поэзии, когда от переводов и переложений од Анакреона был сделан переход к собственной, отечественной анакреонтической поэзии. Дальнейшим шагом в этом направлении явилась «легкая поэзия» Батюшкова и молодого Пушкина.

Белинский, называя Державина "первым живым глаголом юной поэзии русской", пытался разобраться в истоках этого "поэтического феномена". И как личность, и как поэт Державин привлекал Белинского. Критик не раз возвращался к нему в своих трудах: в "Литературных мечтаниях" (1834), в двух больших статьях "Сочинения Державина" (1843), в цикле статей "Сочинения Александра Пушкина" (1843–1846).

Точка зрения критика на причину уникальности художественного дара поэта менялась. В статье "Литературные мечтания" он, как это ни покажется странным, соотносит демократизм и народность державинской поэзии с "невежеством" поэта. То есть с отсутствием систематических знаний и непросвещенностью в делах литературных. Мысль критика, вероятно, можно истолковать так: ни у кого специально не учась, Державин невольно избегнул и подражательности. Нет худа без добра! Поэт "для себя не имел никого образцом"; образцов и учителей для него попросту не существовало. И в этом его оригинальность, самобытность и сила. Так рассуждал молодой критик в своей ранней статье. Но позднее сам себя поправил. Нет, он не отказался от мысли о национальной самобытности Державина, о "природности" его дарований, благодаря которым и вся русская поэзия сделала громадный шаг к "переходу от риторики к жизни". Однако объяснил все это несколько иначе, глубже и многостороннее. В понятие таланта непременным условием включил жажду знаний и широкого образования. Критик умел быть самокритичным. Он признается: "Я однажды высказал, или, лучше сказать, повторил чужую мысль, что Державина спасло его невежество, отрекаюсь торжественно от этой мысли, как совершенно ложной; Державин не был учен, но находился под влиянием современной ему учености".

Белинский так далеко простирает эту мысль, что настоятельно советует каждому молодому человеку приобщаться к "современной учености", а изучая литературу русскую, не пройти мимо великого национального поэта Державина. Он пишет: "Я поставил бы долгом и обязанностью всякому юноше не только прочесть, даже изучить Державина, как великий факт в истории русской литературы, языка и эстетического образования общества".