Трактовка образа Чацкого в русском литературоведении и сценическом воплощении.

Гончаров восстанавливает в художественных правах образ Чацкого, к которому он относится с теплым сочувствием, как к живому лицу, которое «несравненно выше и умнее Онегина и лермонтовского Печорина. Он искренний и горячий деятель, а те — паразиты, изумительно начертанные великими талантами, как болезненные порождения отжившего века». Критик раскрывает «ход пьесы» и «выделяет из нее драматический интерес комедии, то движение, которое идет через всю пьесу, как невидимая, но живая нить, связующая все части и лица комедии между собою». В сценическом развитии пьесы Гончаров выделяет две линии: 1) любовную драму Чацкого, «горячий поединок» с Софьей — «самое живое действие, комедию в тесном смысле, в которой принимают близкое участие два лица, Молчалин и Лиза», и 2) общественную драму, «другую борьбу важную и серьезную, целую битву» — между Чацким и фамусовским обществом. «Мильон терзаний» сложился для Чацкого из его сердечной неудачи и вражды косного общества. Изображая Чацкого, человека нового склада ума и души и нового общественного поведения, Грибоедов решал назревшую в тогдашней русской литературе проблему создания образа положительного героя современности, который мог бы служить примером и образцом для подражания. Мысли и чувства Чацкого, его патриотизм и гражданское негодование, его жажда свободы и дума о народе, его горячая пропаганда национальной самобытности, подчеркнутые в его образе черты идеолога, просветителя, активного деятеля и оратора — все это характеризует его как типичного представителя самого просвещенного и передового круга дворянской молодежи 1810 — 1820-х годов, как декабриста. Эту сторону дела очень хорошо понялГерцен, который узнал в Чацком декабриста, предшественника первого поколения русской революционной демократии. «В его озлобленной мысли слышится здоровый порыв к делу, — писал Герцен о Чацком, — он чувствует, чем недоволен, он головой бьет в каменную стену общественных предрассудков. Чацкий изображен в комедии как одинокий борец, за свой страх и риск ополчившийся против фамусовского мира. Но где-то «за сценой» у него есть друзья и товарищи. Недаром Софья, характеризуя Чацкого, говорит, что он «в друзьях особенно счастлив». Недаром сам он обличает фамусовщину от имени целой группы «молодых людей», от имени своего поколения: «Теперь пускай из нас один, из молодых людей, найдется...». Об этих «молодых людях» говорят гонители Чацкого — то о двоюродном брате Скалозуба, который «набрался каких-то новых правил» и, презрев карьеру, «в деревне книги стал читать», то об ученом племяннике княгини Тугоуховской, который тоже «чинов не хочет знать». Чацкий и обрисован как типический представитель этого круга «молодых людей», усомнившихся в законах и ценностях старого мира. Типичны и особенности характера и поведения Чацкого. Горячность, нетерпеливость, непримиримость были в духе и стиле времени, составляли неотъемлемую черту того психологического типа, который вырисовывается из мнений и поведения декабристской молодежи. Пылкие обличительные речи Чацкого — это суд передового человека декабристской эпохи над самодержавно-крепостнической, фамусовской Россией. Для правильного исторического понимания образа Чацкого существенное значение имеет то обстоятельство, что протест его против фамусовского мира растет и укрепляется на протяжении всего драматического действия. Финал с заключающим его восклицанием Чацкого: «Вон из Москвы!» — вытекает из характера и содержания конфликта, положенного в основу пьесы. «Не образумлюсь...» — говорит Чацкий Фамусову. Несмотря на свою тяжелую духовную драму, Чацкий вышел из борьбы победителем. Эта борьба обогатила его идейный опыт, никаких путей к примирению с фамусовским обществом у него нет и быть не может. Возмутив спокойствие и благополучие этого общества, Чацкий нанес ему первое серьезное поражение. Говоря словами И. А. Гончарова, «Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей». Задача создания типического характера в типических обстоятельствах, которую всегда ставит перед собой реалистическое искусство, предусматривает раскрытие закономерностей развития действительности. В «Горе от ума» типична сама общественно-историческая ситуация, поскольку она отражает основной конфликт данной эпохи. Именно поэтому типичны и все человеческие образы, созданные Грибоедовым. Чацкий типичен потому, что в его индивидуальном характере, в его судьбе, в его речах, поступках и действиях ярко и отчетливо выражено отношение к действительности, к той новой, прогрессивной социальной силе, которая вышла на историческую сцену, с тем чтобы вступить в решительную борьбу с реакционными силами старого мира и победить в этой борьбе. Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. Речь его кипит умом, остроумием. У него есть и сердце, и при том он безукоризненно честен. Чацкий рвется к «свободной жизни» и требует «службы делу, а не лицам». Всякий шаг в пьесе тесно связан с игрой чувства его к Софье. Он и в Москву, и к Фамусову приехал, очевидно, для   Софьи. До других ему дела нет. Особый тип языка воплощен в речи Чацкого. Она также очень жива, непринужденна, темпераментна, в ней тоже много элементов разговорного просторечия, но при всем том интонационно она звучит по-особому и стилистически окрашена в особые тона. Подлинная стихия языка Чацкого — это «высокое» ораторское красноречие, сатирически-обличительный пафос. Грибоедов наделил своего героя речью, которая наиболее отвечала существу его характера. Чацкий — идеолог, пропагандист, оратор, и основные формы его речи — монолог и афоризм. Огромной победой психологического реализма было исполнение в 40-х годах роли Чацкого знаменитым московским актером И. В. Самариным, В журнале «Репертуар и Пантеон» тогда писали: «Самарин понял и сыграл Чацкого так, как ни один из наших артистов не понимал и не играл его... Все прежние Чацкие, сколько мы их не видали, с первого появления своего на сцену принимали вид чуть не трагических героев, ораторствовали и разглагольствовали со всею важностью проповедников... Самарин в первом акте был веселым, говорливым, простодушным, насмешливым. Игра его, его разговор были натуральны в высшей степени». Натуральность, реализм, психологическая правдивость — это целый переворот в понимании грибоедовского героя, переворот в сценическом творчестве. Творческие достижения Самарина, повлиявшие на петербургских исполнителей Чацкого, восприняты были и театральной критикой. В 1862 г. в «Северной пчеле» появилась статья В. Александрова (псевдоним драматурга В. А. Крылова) «Некоторые из лиц комедии "Горе от ума" в сценическом отношении». Здесь было высказано несколько метких мыслей о психологии и сценическом воплощении главных персонажей пьесы. Он предлагает новую трактовку образа Чацкого, в котором подчеркивались героические и трагические тона и не показывалась интимная, любовная драма героя («артисты, играющие роль Чацкого, большею частью мало обращают внимания на его любовь, они больше заняты ненавистью», хотя Чацкий «по юности натуры своей больше любит, чем ненавидит»).