Л. Н. Андреев (1871-1919)

Художник «редкой оригинальности, редкого таланта», по слову М. Горького, Л. Н. Андреев вписал в историю русской словесности серебряного века одну из самых ярких, удивительных и своеобразных страниц. Творчество его, глубоко гуманное в своей основе, проникнутое бунтарским духом, полное кричащих диссонансов, непримиримых социально-философских разноречий, предельно точно отражает личность самого писателя с присущими ему порывами беспокойной мысли, колебаниями, мучительной жаждой истины и «всеотрицанием» окружающей действительности, казавшейся ему сплошной цепью разочарований и страданий. Леонид Николаевич Андреев родился 9 (21) августа 1871 года в г. Орле в семье орловского мещанина, частного землемера. В 1882 году он был зачислен в Орловскую классическую гимназию, но учился плохо, а пробелы в прохождении гимназического курса активно восполнял самообразованием: сначала читал сочинения русских публицистов от Бернского, Добролюбова и Чернышевского до Писарева и Салтыкова-Щедрина, потом штудировал трактат» Л. Н. Толстого «В чем моя вера?».Толстовская критика официальной церкви оказала несомненное влияние на духовное развитие молодого Андреева, будущего автора повести «Жизнь Василия Фивейского», пьес «Савва» и «Анатэма».У Андреева рано проявилась неуравновешенность психического склада, вызывавшая у него длительные приступы безотчетной тоски, болезненной меланхолии, даже отчаяния. Трагическое мироощущение писателя в значительной мере складывалось также под влиянием пессимистических идей популярных в ту пору немецких философов-идеалистов Э. Гартмана и А. Шопенгауэра.Окончив гимназию, Андреев в 1891 году поступил на юридический факультет Петербургского университета, однако через два года за неимением средств к «уплате за слушание лекций» был отчислен и продолжил образование на 2-м курсе юридического факультета Московского университета. Успешно сдав государственные экзамены и получив долгожданный диплом, Андреев с энтузиазмом занялся юридической практикой в звании помощника присяжного поверенного, но быстро охладел к адвокатской деятельности. Непосредственному участию в проведении судебных дел он предпочитал живую репортерскую работу. В 1898 году началось сотрудничество Андреева в ежедневной общественно-политической и литературной газете «Курьер», где в отделе хроники он публиковал фельетоны, судебные очерки, театральные рецензии и другие материалы под псевдонимом Джемс Линч. Именно в «Курьере» в апреле 1898 года состоялся дебют Андреева как прозаика — был опубликован и подписан подлинными именем и фамилией рассказ «Баргамот и Гараська».Дебют этот не остался незамеченным — первый рассказ Андреева был одобрен М. Горьким («повеяло крепким дуновением таланта»), получил высокую оценку тогдашних влиятельных критиков. Окрыленный успехом, начинающий писатель ощутил в себе необыкновенный прилив творческой энергии. С 1898 по 1904 год он написал свыше пятидесяти рассказов, а в 1901 году издательство «Знание» выпустило одно за другим восемь изданий первого тома его сочинений. Перед молодым писателем, быстро снискавшим у своего поколения репутацию «властителя дум», широко распахнулись двери редакций лучших журналов, его талант признали Толстой, Чехов, Короленко, не говоря уж о Горьком, с которым у него завязались тесные дружеские отношения.На протяжении всего творческого пути Андреев, по его собственному признанию, «как был, так и остался вне партий», не приобщился ни к одному из политических течений, хотя всегда находился в непримиримой оппозиции к существующей власти: в его произведениях не переставали звучать бунтарские мотивы, выражалось активное неприятие социальной действительности, порабощающей волю человека. Радикализм общественных, философских, эстетических позиций Андреева проявлялся прежде всего в сфере его художественного мышления («...по существу моей литературной деятельности — я революционер — но это не то революционерство, которое требуется моментом...» — считал сам писатель). На этой почве в конце 1900-х годов произошел разрыв между ним и Горьким, отразивший их принципиальные разногласия в понимании сущности и целей революции, в оценке путей развития литературы. Горькому, все более сближавшемуся с воинственной идеологией революционного марксизма, претили «непартийность» Андреева, его неприятие открытой тенденциозности художественного творчества, самые основы его глубоко трагического мироощущения. В свою очередь, Андреев считал горьковский социальный оптимизм односторонне-категоричным, уводящим литературу от понижения сложных, мучительных противоречий жизни, от трагического в искусстве. Действительность, однако, не оправдывала надежд писателя на грядущее Революционное обновление человеческого духа, что ещё больше сгущало вокруг него атмосферу тоскливого одиночества.Андреев приветствовал Февральскую революцию 1917 года, но, убедившись в том, что свержение самодержавия, крушение старого мира сопровождаются разгулом насилия и жестокости, он пережил едва ли не самое горькое разочарование в жизни, которое уже не смог преодолеть. Все больше его страшила угроза со стороны большевиков — «безумцев, которые губят Россию». Октябрьский переворот он воспринял как начало великой исторической трагедии для своей любимой родины.Из Петрограда Андреев уехал в Финляндию, отрезанную после революционных событий от России. Там он продолжил работу над своим последним произведением — романом-антиутопией «Дневник Сатаны», оставшимся незаконченным. Книга эта стала подведением итогов жизненных и творческих поисков писателя, в нее вошли размышления автора о собственной жизни, о нереализованных возможностях, о судьбе целого поколения русской интеллигенции, а главное — об опасности грядущего тоталитарного режима.Художественный мир писателяАндреев открыл в литературе совершенно новый мир, овеянный дыханием мятежных стихий, тревожных мыслей, философских раздумий, неутомимых творческих исканий. Человек и властвующий над ним рок — эта проблема всегда волновала. В начале века, в пору всеобщего духовного пробуждения, философское осознание возможностей личности и их ограничения историей, социальным устройством действительности, биологическими законами жизни явля-ось потребностью времени. Именно трагическое миросозерцание писателя стимулировало его интерес к извечным тайнам бытия, к истокам несовершенства человеческой жизни. А. Блок недаром считал ведущим мотивом творчества Андреева роковое, непреодолимое разобщение людей, бессильных в своем одиночестве понять не только других, но и собственную личность.Но хотя жизнь представлялась Андрееву трагичной в ее основах, проповедь безропотного смирения перед всемогуществом рока его не увлекала. Наиболее проницательные современники писателя ощущали в его неистовых «воплях» при виде человеческих страданий попытки разорвать «круг железного предначертания», утвердить индивидуальную волю человека в его трагическом единоборстве с равнодушными, слепыми силами мироздания. Обостренное чувство жизни заставляло Андреева постоянно мучиться ощущением и знанием грядущей смерти; более того, бескомпромиссная правда о смертности всего сущего усиливала в нем и его героях чувство жизни, придавала ему большую напряженность и одухотворенность. В произведениях Андреева смерть оборачивалась одновременно и трагедией, и проверкой ценности прожитого, она выступала как естественное завершение жизни, как та высота, с которой глубже всего постигается мудрая и потаенная сущность бытия.В воплощении больших и серьезных социально-философских тем, выдвинутых эпохой, Андреев не хотел идти проторенными путями. И в прозе, и в драматурги он защищал свое право на эксперимент, на свободный творческий поиск, исходя из того, что «форма была и есть только граница содержания, им определяйся, из него естественно вытекает». Убежденный противник любой догмы, любых попыток свести живое произведение искусства, мировоззрение или метод писателя к схемам, к набору окостеневших формулировок, Андреев практически осуществлял идею сводного совмещения самых различных по своей природе эстетических принципов. В его произведениях наряду с приемами традиционно-реалистического художественного письма присутствуют многообразные виды гротеска, символизации, условно-метафорической образности, разработана целая система средств универсального психологического анализа, и другие оригинальные формы, позволявшие ему выразительно воплощать свое понимание русской социально-исторической действительности начала века, свои представления о границах непознанного и иррационального, «рокового» и свободного в мире и человеке.«Красный смех» — популярный рассказ Леонида Андреева. Произведение было написано в конце 1904 года и было опубликовано в «Сборнике товарищества „Знание“ за 1904 год», посвященном памяти А. П. Чехова. В рассказе ведется повествование об ужасах абстрактной войны и превращению человеческого общества в анархию. Произведение стало откликом писателя на трагические события Русско-японской войны 1905 года, поразившие его бессмысленной жестокостью.Рассказ представлен в виде отрывков из некой найденной рукописи. В первой части повествование ведется от лица безымянного рассказчика, офицера от артиллерии. Постепенно погружаясь в пучину безумия, он описывает происходящие на войне события, полностью противоречащие здравому смыслу. Во время одного из боев, в котором две части одной армии, ослепленные непонятной яростью, расстреляли друг друга, герою отрывает обе ноги и его комиссуют домой.Вернувшись, он пытается возобновить нормальную жизнь, но в один день, сидя у себя в кабинете, он сходит с ума, начиная не останавливаясь, вдохновленно писать о "цветах и песнях"....Повествование начинается от лица брата рассказчика, от которого становится известно, что герой впоследствии скончался. Его трудов, которым он посвящал все свое время, просто не было - он царапал пером на листах, думая что пишет гениальное произведение. Сам брат рассказчика так же не считает себя нормальным. Убежденный в том, что он "должен сойти с ума", он рассказывает о том, что происходит в городе.Одним из первых, кто затронул отношение Христа и Иуды, был Леонид Андреев, написавший в 1907 году повесть "Иуда Искариот".В ней своеобразно пересказывается библейская история. Автор изображает учеников Христа трусливыми и никчёмными, заботящимися лишь о своём благополучии. Иуда же выступает как правдолюбец, через смерть Иисуса и свою собственную пытающийся вернуть людей на путь истинный, заставить их обратиться к вечным ценностям и пониманию вероучения Христа, но делает это через предательство. Иуда бросает дерзкий вызов всему укоренившемуся, привычному общественному укладу, но большей частью он воинствующий индивидуалист, убежденный в собственной неповторимости, ради надуманной идеи готовый погубить себя и других.