Исторически первой развитой формой судопроизводства по частным искам в римской юстиции стал легисакционный процесс. Свое происхождение его наименование вело от исков строгого права, т.е. основанных исключительно на предписаниях закона (прежде всего древнейших Законов XII Таблиц) – legis actiones. Соблюдение требований легисакционного процесса предполагало, что претензии заявителя-истца строго законны и формальны, что иск не заключает элементов аналогии и что речь будет идти только о предусмотренных законом последствиях, хотя бы они не представляли для истца преимущественного интереса.
Легисакционный процесс предполагал соблюдение некоторых общих судопроизводственных черт. Во-первых, для судебного действия безусловно требовалось личное присутствие истца и ответчика, любое препятствие к таковому не только прекращало ход разбирательства, но вообще исключало продолжение разбора дела. Во-вторых, обеспечение присутствия необходимых для разбирательства лиц, в первую очередь ответчика, было делом истца, судебная инстанция играла чисто пассивную роль. В-третьих, участие ответчика в разбирательстве должно было обеспечиваться поручительством третьих лиц, которые словесно или под материальный залог гарантировали явку ответчика на все стадии слушания дела и исполнение решения суда.
Один из древнейших "законных исков" — legis actio sacramento in rem, вещный иск посредством присяги, известный по подробному описанию Гая. Перед лицом претора ("in iure" — в том месте, где устанавливается и творится право) противники, держа в руке ритуальный жезл (festuca), схватывали спорную вещь (или части громоздкой вещи, которую было затруднительно представить в суд целиком) и заявляли по очереди:
ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ЯВЛЯЕТСЯ МОИМ ПО ПРАВУ КВИРИТОВ. НА ОСНОВАНИИ ЕГО ПОЛОЖЕНИЯ, КАК Я СКАЗАЛ, ВОТ, ТЫ, Я ВИНДИЦИРОВАЛ.
В момент заявления (vindicatio) жезл налагался на спорную вещь (в модельном примере — на раба).
Каждый из противников утверждает, что раб принадлежит ему по праву квиритов (национальному римскому праву), называя основание (causa) этой принадлежности. Ритуальная жестикуляция соответствует заявлению — виндикации, выражая исключительную подвластность объекта, и носит поэтому характер вызова противнику. Претенденты, подобно актерам на сцене, на языке символов формулируют содержание претензии. Так достигается необходимая для обобщения абстракция. На этой стадии процесса вмешивается присутствующий магистрат, приказывая сторонам отпустить раба. Значение этого вмешательства в том, что сам спор доведен до абсурда, — ведь одновременная исключительная власть тяжущихся над объектом невозможна. В таком виде противостояние исключает конструктивное решение. Затем тот, кто виндикацировал первым, призывал противника назвать causa его претензии. Следовал ответ: "Я совершил право так, как виндикацировал"; тогда ему предлагалось принести присягу: "Если ты виндикацировал неправедно, я вызываю тебя на присягу в 500 ассов". Сумма присяги проигравшего поступала в государственную казну. В более далекой древности (когда штраф шел в сокровищницу храма Сатурна, aerarium Saturni) она означала установление личной зависимости клятвонарушителя от храма, так что он мог быть и принесен в жертву богу.
Идентичность заявленных претензий на вещь означает, что одна из них не имеет основания. Закономерно поэтому сомнение в праведности виндикации. Тем самым процесс превращается в следствие об iniuria — противоправном поведении лица, а не о праве на вещь. Священная клятва — sacramentum — совершается не по поводу права на вещь ("meum esse"), а в отношении заявленной in hire ритуальной, претензии на право ("msfeci").
Затем следовало то же самое, что и при личном, иске. После этого претор постановлял о виндикациях в пользу одного из них, т. е. присуждал кому-то владение на время , и приказывал ему дать противнику поручителей в споре о виндикациях, т. е. в отношении вещи и ее плодов; других поручителей получал от обеих сторон сам претор для обеспечения уплаты суммы присяги, поскольку он передавал ее в казну.
Итак, далее процесс развивается, как при личном иске — legis actio Sacramento in personam, о котором, к сожалению, информации нет, кроме той, что содержит его название; процесс также развивался в форме присяги и установления личной ответственности за клятвопреступление. И здесь разбирательство, начатое по конкретному личному требованию, превращалось затем в суд о правонарушении — ininria.
Указанная смена предмета судебного разбирательства отражает формализацию спора по общезначимому основанию, в данном случае — как противоправное вторжение в сферу личного интереса другого лица, поскольку, совершая виндикацию и соответствующую ритуальную пантомиму над чужой вещью, претендент совершает деликт. В древности эффект достигался через истребование клятвенного подтверждения виндикации, и неправедная претензия получала форму клятвопреступления.
В дальнейшем две фазы процесса стали различаться и по посреднику в споре: если претензия формулировалась перед лицом магистрата — in iure (в суде), то рассмотрение формализованного спора и вынесение решения по делу (iudicatum) осуществлялось судьей (iudex)— apud iudicem (перед судьей). Переход спора во вторую фазу отмечался его фиксацией — litis contestatio (засвидетельствование спора, определение предмета тяжбы). С этого момента стороны обладали — в отношении предмета спора — только процессуальными правами, тогда как материальные права утрачивались, переходя в другое качество.
Этот момент заслуживает особого внимания: специфика процесса как способа формального выражения конфликта интересов состоит именно в том, что в этой процедуре достигается исключительная степень абстракции регулируемых отношений, которая и позволяет обеспечить формальное равенство участников правового общения. Какие бы мотивы ни двигали сторонами в их конфликте, — передавая дело в суд, они прибегают к посредничеству общества в целом и должны быть поставлены в такое же положение, как и другие члены общества в сходной ситуации. Конкретному конфликту придается форма типичного спора по такому вопросу, и выносится стандартное решение в соответствии с нормой, признанной в данном обществе. Таким способом устанавливается соответствие притязаний сторон той схеме отношений, которая считается обществом нормальной для данного случая. Требование отдельного лица получает признание на всеобщем уровне, и в этом — значение процесса как способа защиты права.
Разделение судебных функций известно уже во времена XII таблиц, которые предусматривали особый иск — legis actio per iudicis postulationem (посредством истребования судьи). В этом случае штрафная сумма в пользу казны не назначалась, и стороны, установив предмет спора (nominata causa), испрашивали у магистрата судью. Упрощение на первой стадии процесса обусловлено тем, что этот вид законного иска применялся только в случаях, предусмотренных законом: для защиты прав из вербальных обязательств (ex stipulatione) и для раздела общего наследства или общего имущества.
Последнее обстоятельство стало известно после находки фрагмента "Институций" Гая (4,17а) в 1933 г. В свете этой информации заслуживает внимания гипотеза, что сферу применения legis actio Sacramento in personam составляли обязательства, основанные на обстоятельствах, для которых существенно установление тесной личной связи между контрагентами.
Требуя исполнения долга из sponsio (древнейшая форма stipulatio), истец заявлял: Я УТВЕРЖДАЮ, ЧТО ТЫ ДОЛЖЕН ДАТЬ МНЕ
10 ТЫСЯЧ НА ОСНОВАНИИ КЛЯТВЕННОГО ОБЕЩАНИЯ: СПРАШИВАЮ. ПОДТВЕРЖДАЕШЬ ЛИ ТЫ ЭТО ИЛИ ОТРИЦАЕШЬ?
Если ответчик говорил "ДАЮ", процесс заканчивался, поскольку признание долга в суде (confessio) приравнивалось к осуждению (nidicatum). Если он ее отрицал, истец обращался к претору с просьбой дать судью:
РАЗ ТЫ ОТРИЦАЕШЬ, ПРОШУ ТЕБЯ, ПРЕТОР, ЧТОБЫ ТЫ ДАЛ СУДЬЮ ИЛИ АРБИТРА.
Процесс переходил на новую стадию, в результате которой судья или присуждал ответчика к исполнению, или оправдывал. В этой форме важен акцент на основание претензии истца: предмет процесса задается (в соответствии с законом) изначально и судья проверяет наличие именно этого правового основания.
К древнейшим исполнительным средствам относится legis actio per manus injectionem (посредством наложения руки), которая применялась в предписанных законом XII таблиц случаях: при неисполнении судебного решения или неуплате признанного долга — aeris conftjssio , а также при невыполнении наследником особого отказа по завещанию — legatum per damnationem.
Посредством наложения руки вчинят иск о таких делах, о которые каким-либо законом было предписано, чтобы, судились таким образом, например по закону XII таблиц об осужденном судебным решением. Этот иск был таков. Истец говорю так: "РАЗ ТЫ ПРИСУЖДЕН (или ОБЯЗАН) УПЛАТИТЬ МНЕ 10 ТЫСЯЧ СЕСТЕРЦИЕВ, ПОСКОЛЬКУ ТЫ НЕ РАСПЛАТИЛСЯ. ПО ЭТОМУ ДЕЛУ Я НА ТЕБЯ, ПРИСУЖДЕННОГО К УПЛАТЕ 10 ТЫСЯЧ СЕСТЕРЦИЕВ, НАЛАГАЮ РУКУ" - и сразу же хватал какую-либо часть его тела. Присужденному не дозволялось сбрасывать с себя руку и за себя судиться законным образом, но он давал заступника, который обычно брал на себя ведение дела в суде; того, кто не давал заступника, истец уводил домой и заковывал в цепи.
Судьба неоплатного должника, не нашедшего заступника, связана с утратой личного статуса, наступавшей через следующие 60 дней после увода в дом кредитора (secum ductio). Потеря личной самостоятельности видна уже в том, что лицу, подвергнутому наложению рук (maims iniectio), не дозволялось защищаться от своего имени — с этим и связана необходимость в заступнике (vindex). Наложение руки следует по поводу неисполнения судебного решения, а также при других гипотезах, когда обязанность подтверждена в общезначимой форме как особое личное подчинение кредитору. Наложение руки лишь воплощает эту зависимость, от которой должник не освободился уплатой (solutio — развязывание).
Если первое судебное разбирательство по делу устанавливает долг, — то явка в суд после manus iniectio лишь констатирует ситуацию эффективного подчинения осужденного победителю первого процесса. Заступничество носит характер выкупа, и ответчик оказывается в подчинении у пришедшего ему на помощь. Эффект первого процесса, таким образом, определяет утрату автономии личности, т. е. устанавливает (в соответствующем архаическим представлениям виде) безусловную обязанность в объеме присуждения. Обращение взыскания на личность должника связано с особым характером обязательств, при которых допускалось наложение руки.
Круг ситуаций, при которых исполнение обязательства достигалось посредством наложения рук, был затем расширен по аналогии с гипотезой присуждения — pro iudicato. Lex Publilia (370 г. до н. э.) предусматривал manus iniectio pro iudicato со стороны личного гаранта обязательства (sponsor), ответившего своим имуществом (depensus), против должника, который в течение 6 месяцев не возместил спонсору расходы. Lex Furia de sponsu (конец III в. до н. э.) допускал такую же расправу со стороны спонсора против кредитора, взыскавшего с него больше положенного.
Другие законы распространяли применение наложения рук на новые гипотезы, не прибегая к аналогии с осуждением, и тем самым модифицировали это исполнительное средство так, что ответчик мог защищаться самостоятельно, без заступника (vindex). Этот вид иска называется manus iniectio pura (т. е. «чистая, простая»). Он является продуктом интерпретаторской работы понтификов, которые нашли возможным изменить текст заявления при наложении рук, изъяв "осуждение".
Lex Furia testamentaria (IV в. до н. э.), который также предусматривал наложение руки против того, кто получил отказ по завещанию на сумму свыше 1000 весов, не говорил об аналогии с iudicatum. На этом формальном основании впоследствии был осуществлен пересмотр исполнительной процедуры, вводимой законом. Lex Marcia, который датируется 350 г. до н. э., уже предусматривал manus iniectio pura (против ростовщиков для возвращения взысканных процентов).
Другая исполнительная форма — legis actio per pignoris capionem (посредством захвата залога) — предусматривалась законами XII таблиц для взыскания цены при покупке жертвенного животного, а также арендной платы за вьючное животное, если она была необходима собственнику для устройства жертвенного пира.
На захват залога был управомочен и откупщик ренты с общественной земли (ager vectigalis). Эта же форма предусматривалась военными обычаями для обеспечения выплаты жалования солдатам, а также денег всадникам на лошадей и фураж .
Захват залога имел ряд особенностей, которые породили среди самих римлян сомнения в том, является ли эта форма легитимной: процедура разворачивалась без посредничества магистрата и не требовала присутствия противника. Эта специфика, возможно, связана с тем, что лицо, управомоченное на захват залога, действовало именем бога или римского народа, что само по себе задавало публичный контекст ситуации.
Новый тип иска — legis actio per condictionem, посредством которого истребовалось исполнение обязательства по переносу собственности (dare), — был введен в конце III в. до н. э. законом Силия (lex Silia) для истребования определенной суммы (certa pecunia) и распространен в начале II в. до н. э. законом Кальпурния на гипотезу истребования определенной вещи (certa res).
Основная особенность этого иска — абстрактная, независимая от основания, формулировка претензии: "Я утверждаю, что ты должен мне дать 10 тысяч: я спрашиваю, подтверждаешь или отрицаешь". На отрицательный ответ следовал вызов: "Раз ты отрицаешь, я вызываю тебя через тридцать дней явиться для того, чтобы взять судью". Отсрочка в 30 дней между стадиями процесса была введена в конце IV — начале III в. до н. э. законом Пинария (lex Pinaria).
Характерной особенностью всех видов легисакционного процесса было подразделение судебной процедуры на две стадии: «возведение к праву» (in iure) и «обращение к правосудию» (in judicio). Первая стадия была собственно провозглашением частной претензии перед законным магистратом в специально предназначенном месте. Вторая стадия была менее формальным собственно разбором дела по существу.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему