Прагматистская эпистемология

Прагматистская эпистемология лежит в фундаменте методологических установок Дж. Ландберга. Защищаемый им oпepaционалистский подход к формированию социологических понятий ‑ прямое следствие идеалистической гносеологии, отрицающей объективное содержание научного знания. Выдвинутое им требование квантификации социологических данных оформилось под влиянием прагматистского принципа полезности: раз метод математического описания доказал свою полезность в естественных науках, то следует его использовать и в социологии. Важнейшим компонентом социологической концепции Дж. Ландберга служит также бихевиоризм, взятый в его радикальном (уотсоновском) варианте, отрицательно относящийся к изучений Субъективных состояний человеческой психики и сводящий поведение человека к механическим реакциям на стимулы внешней среды. Американский социолог ошибочно считал, что развитие социологии как объективной науки непременно предполагает изгнание из нее любых суждений, относящихся к субъективным аспектам человеческой жизнедеятельности (мотивы, стремления и т.д.). он не сомневался в том, что со временем эти понятия окажутся «флогистоном социальной науки». Ратуя за развитие «социальной технологии» и правильно указывая на большие возможности эмпирического исследования общественной жизни, он тем не менее догматически истолковывает сам научный метод, сводя его сущность к изучению непосредственно наблюдаемого. Узкий эмпиризм подхода Дж. Ландберга к исследованию социальных явлений не позволил ему, в частности, правильно оценить перспективы развития метода шкалирования, открывающего возможность объективного изучения внутренних психических состояний человека.

Операционализм, квантификация, бихевиоризм, часто называемые центральными методологическими принципами концепции Дж. Ландберга, выполняли в ней в действительности подчш-ненную роль, выступая в качестве атрибутов «естественнонаучной» социологии. Поскольку идеалом научного познания он считал современную физику, то и истолкование Ландбергом социального познания было физикалистским. В его теории можно встретить немало понятий из арсенала прежних механицистских, или «энергетических» концепций, таких, как «социальная энергия», «социальный атом» и др. Но учитывая ошибки социологов прошлого, подменявших социальные закономерности физическими, он становится на путь эвристического, т.е. вспомогательного, использования понятий и принципов физической науки. Дж. Ландберг неоднократно указывал, что физикалистское истолкование социальных явлений «не решает социологических проблем, но оно намечает лишь понятийную рамку, внутри которой происходит оценка социальных явлений». Подчеркивая эвристические возможности использования в социологии методологических приемов и понятий физических наук, Ландберг не см:ог убедительно раскрыть их познавательную ценность, так как не видел качественного своеобразия социальных явлений и стоял на точке зрения инструменталистского истолкования научного знания.

Дж. Ландберг был убежден в том, что социология должна использовать для анализа и описания изучаемых объектов концептуальную схему, выработанную в современной физике. По этой причине он отрицал специфику методов социального познания, на чем настаивали сторонники интерлретативной социологии. Поведение человека, бегущего от разъяренной толпы, и полет листка бумаги, гонимого ветром, по мнению Ландберга, это однопорядковые явления, так как оба они могут быть объяснены в терминах одной и той же системы координат, «описывающей движение тел в поле сил». Согласно его точке зрения, в социологии уже начинает создаваться концептуальная схема, аналогичная схеме анализа физической науки. Так, аналогом физического понятия «поле сил», с точки зрения которого истолковывается движение любого материального объекта, является введенное в социологию понятие «ситуация». Ближайшая задача социологов как раз заключается в том, чтобы анализировать поведение человека в ситуации безотносительно к его внутренние состояниям, т.е. точно таким же образом, как это делается в физике. Попытка распространить принятые в физической науке методы анализа на область социального познания послужила для Ландберга основной предпосылкой для восприятия бихевиористских идей: он полностью отождествляет поведение человека с механическим перемещением физических объектов в пространстве и времени. «Мы будем рассматривать все социетальные явления с динамической точки зрения... как интерпретируемые внутри той же самой понятийной рамки, которая принимается к описанию любого типа поведения. То есть мы будем рассматривать его как движение внутри поля сил во времени. Наблюдаемые вариации поведения будут рассматриваться как функции энергии, определяемой здесь, как и в других науках, в терминах изменяемого количества движения».

Итак, по мысли Ландберга, «поле сил» образует главную концептуальную схему для всех естественных наук, включая социологию. Поэтому с естественнонаучной точки зрения социология должна изучать лишь «открытое» поведение людей, т.е. непосредственно наблюдаемое и описываемое в терминах, поддающихся измерению и квантификации. Ландберг отвергает как не отвечающую духу науки любую понятийную систему координат, использующую термины вроде «мотивов», «целей», «инстинктов» и т.д., ибо их нельзя зафиксировать с позиций внешнего наблюдателя.

Дж. Ландберг был убежден в том, что социология постепенно перейдет на рельсы естественной науки. Признаки усиления естественнонаучного подхода в социологии он усматривал в распространении эмпирических методов исследования, заимствовании методологических приемов естествознания, использовании в социологии терминологии современной физики и др. В полном соответствии с инструментализмом Дж. Дьюи он полагал, что научные понятия не отражают объективно существующих свойств предметов, а являются удобными средствами описания и анализа изучаемых явлений. Инструменталистское истолкование научного познания позволило Ландбергу распространить категории и понятия физической науки на область социального познания. Согласно его точке зрения, понятия современной физики (атом, электрон, квант и др.) обозначают не реальные объекты, а условные единицы наблюдения, поэтому с равным правом их можно использовать и в химии и в социологии.

Что же дает использование физикалистской терминологии в социальном исследовании? Сам Ландберг был уверен в том, что интерпретация социологических проблем в терминах физической науки должна помочь более строго выделить область социологического исследования, уточнить и систематизировать существующие термины и, наконец, сформулировать некоторые полезные для социологии гипотезы. Однако в действительности результаты анализа Ландбергом социологии с позиций физикалистской методологии оказались довольно скромными. Так, он приходит к выводу, что предметом социологического исследования должны быть три области общественных явлений ‑ социетальные процессы, социетальная структура и их временные аспекты, связанные с социальными изменениями. Что же касается уточнения социологической терминологии, то в соответствии с принципами операционализма и бихевиоризма он в основном настаивал на элиминации понятий, относящихся к субъективным аспектам человеческого поведения. Как отмечал Н.С. Тимашев, в своей книге «Основы социологии» Ландберг обсуждает те же проблемы, что и большинство социологов, и, стало быть, ничего принципиально нового не вносит в решение социологических проблем. Фактически так оно и есть: Ландберг широко оперирует данными современной социологии, а их физикалистская интерпретация предпринимается в общем-то ради одной главной цели ‑ показать во что бы то ни стало сопричастность социологии естественным наукам.

Нельзя сказать, что физикалистский подход Ландберга к анализу проблем социального познания совсем не принес никакой пользы. В этом имелся один позитивный момент: внедрение в социологию естественнонаучной методологии имплицитно влекло за собой распространение стихийно материалистических воззрений, свойственных естествоиспытателям, и играло определенную роль в борьбе с различного рода идеалистическими и волюнтаристскими представлениями о природе социальной действительности. Но эти рациональные аспекты ландбергской методологии находились в полном противоречии с принятым им инструменталистским подходом и потому не могли быть плодотворно реализованы. Например, определяя социальную деятельность как специфический способ трансформации энергии, Ландберг обращает внимание на детерминацию поведения человека реальными материальными факторами. По его мнению, оно не происходит по произволу, не является актом «свободной воли», как считают многие представители идеализма в философии и социологии. Здесь проявляется свойственная позитивизму тенденция критики субъективно-идеалистических взглядов, правда, тенденция весьма непоследовательная и противоречивая. Апеллируя к стихийно материалистическим установкам естественнонаучного познания, позитивизм тем самым предохранял буржуазную социологию от перманентного сползания к субъективному идеализму.

В то же время, продолжая намеченную еще В. Парето позитивистскую традицию критики причинности, Дж. Ландберг, ссылаясь на данные науки, настаивал на том, что социология должна заменить поиск причинности анализом функциональных взаимосвязей. При этом Ландберг прямо заостряет свои выводы против теории исторического материализма. Истолковывая марксистскую теорию общественного развития в духе вульгарно-экономического детерминизма, он обвиняет ее в догматизме и, отвергая саму возможность выяснения основополагающих причин социального развития, заявляет о том, будто «экономическая интерпретация» истории не совместима с научным мировоззрением. Непонимание Ландбергом научного значения марксистской теории общества лишний раз свидетельствует о том, что его собственная натуралистическая позиция была крайне односторонней и метафизической, весьма далекой от научно-материалистического понимания социальной действительности.

Подобно другим позитивистам, Ландбергу не удается реализовать принцип натуралистического монизма, более того, он впадает в этом вопросе в неразрешимое противоречие. С одной стороны, Ландберг заявляет, что экспериментальные данные всех наук тождественны, ибо в равной мере являются «физическими», представляя собой реакции организма на окружающую среду. С другой стороны, он, как и многие буржуазные социологи, признает специфические черты человеческого поведения, складывающиеся из процесса речевой и знаковой коммуникации, и, таким образом, противореча своему исходному постулату, рассматривает социальное поведение в качестве особого типа реакции организма. Указывая на возможность объективного изучения символов и символического поведения, Ландберг видит в этом доказательство их «естественности», предметности, однако при этом смысловые аспекты человеческой деятельности в сущности лишаются своего субъективного, внутреннего значения, ибо отождествляются с вербальным поведением.