Право – специфическая форма общественных отношений, особый вид социальной регуляции.
В теории права есть две принципиально различные позиции в понимании этой специфики права и присущих ему особенностей, два разных подхода в трактовке сущности и понятии права, т.е. два типа правопонимания: юридический (от jus – право) и легистский (от lex – закон).
Основное различие этих двух типов правопонимания состоит в следующем. Согласно легистскому подходу, под правом имеется ввиду продукт государства (его власти, воли, усмотрения, произвола): право – приказ (принудительное установление, правило, норма, акт) официальной (государственной) власти, и только такой властный приказ есть право. Здесь право сводится к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам так называемого позитивного права (законам, указам, постановлениям, обычному праву судебному прецеденту и т.д.), т.е. к закону (в собирательном смысле) – к тому, что официально наделено в данное время и в данный момент законной (властно-принудительной) силой.
Право, по легизму не имеет собственной объективной (независимой от власти) природы, сущности и специфики, своего собственного принципа. Право производно от государства и его принципом (сущностным признаком и отличительной особенностью) является властная сила, обеспеченность властным принуждением.
Такое легистское отождествление права и закона (позитивного права) присуще всем направлениям и вариантам так называемого “юридического позитивизма” (и неопозитивизма), который по существу является не юридическим, а именно легистским позитивизмом. Легистское (позитивистское) правопонимание характерно для разного рода этатистских, авторитарных, деспотических, диктаторских, тоталитарных подходов к праву.
Легистское правопонимание (во всех его вариантах – от старого легизма и этатистского толкования права до современных аналитических и нормативистских концепций неопозитивизма), отождествляя право и закон (позитивное право), отрывает закон как правовое явление от его правовой сущности, отрицает объективные правовые свойства, качества, характеристики закона, трактует его как продукт воли (и произвола) законоустанавливающей власти. Причем принудительность как отличительный признак права трактуется не как следствие каких-либо объективных свойств и требований права, а как исходный правообразующий и правоопределяющий фактор, как силовой (и насильственный) первоисточник права. Сила власти здесь рождает насильственное, приказное право.
Истина о праве, согласно легизму, дана в законе, выражающем волю, позицию, мнение законодателя (суверена, государства). Поэтому искомое истинное знание о праве носит здесь характер мнения, хотя и официально-властного мнения. По логике такого правопонимания, одна только власть, создающая право, действительно знает, что такое право и чем оно отличается от неправа. Наука же в лучшем случае может адекватно постигнуть и выразить это воплощение в законе (действующем праве), властно-приказное мнение.
В рамках юридического (антилегистского) типа правопонимания можно выделить два разных подхода: 1) естественноправовой подход, исходящий из признания естественного права, которое противопоставляется позитивному праву (сам термин “позитивное право” возник в средневековой юриспруденции); 2) либертарно-юридический (либерально-юридический) подход, который исходит из различия права и закона (позитивного права) и под правом (в его различии и соотношении с законом) имеет ввиду не естественное право, а бытие и нормативное выражение (конкретизацию) принципа формального равенства (как сущности и отличительного принципа права).
При этом принцип формального равенства трактуется и раскрывается нами как единство трех основных компонентов правовой формы (права как формы отношений) – абстрактно-всеобщего равенства (равной для всех нормы и меры), свободы и справедливости
Как составные моменты принципа формального равенства (а поэтому и компоненты правовой формы отношений) все элементы данного триединства (равная мера, свобода и справедливость) в рамках либертарно-юридического правопонимания носят чисто и последовательно формальный характер, поскольку право как форму отношений не следует смешивать с фактическим содержанием этих отношений. Названные элементы не только дополняют, но и предполагают, подразумевают друг друга, ибо являются лишь различными проявлениями (разными аспектами и формами проявления) единого правового начала – принципа формального равенства (а вместе с тем – и правовой формы отношений). Такой формально-юридический подход к праву, последовательно отделяющий правовую форму (право как форму) от опосредуемого этой формой фактического (эмпирического) содержания, является либертарным (либертарно-юридическим), поскольку право (а вместе с ним и государство) здесь понимаются и трактуются как всеобщая и необходимая форма свободы.
Либертарно-юридический (формально-юридический) подход – это теоретически более развитая форма юридического правопонимания, чем естественно-правовое учение. Он предполагает (и включает в себя) все возможные формы различия и соотношения права и закона – от разрыва и противостояния между ними (в случае антиправового, правонарушающего закона) до их совпадения (в случае правового закона). Та же логика действует и применительно к отношениям между правом и государством, которое с позиции либертарно-юридического правопонимания трактуется во всем диапазоне его правовых и антиправовых проявлений (от правонарушающего до правового государства).
Согласно либертарно-юридическому (формально-юридическому) правопониманию, право – это форма отношений равенства, свободы и справедливости, определяемая принципом формального равенства участников данной формы отношений. Везде, где есть (действует) принцип формального равенства (и конкретизирующие его нормы), там есть (действует) право, правовая форма отношений.
Для сторонников естественных идей естественное право (в его религиозной или светской трактовке с позиции теологии, этики, юриспруденции или философии права) – это единственное, исходно подлинное право, коренящееся в объективной природе – в природе бога или человека, в физической, социальной или духовной природе, в “природе вещей” и т.д. Оно воплощает собой начала разумности, нравственности и справедливости. В отличие от него позитивное право рассматривается ими как отклонение (а зачастую – как отрицание) от естественного права, как искусственное, ошибочное или произвольное установление людей (официальных властей). Согласно такому подходу, собственно правом (правом по его смыслу, сущности и понятию) является именно и только естественное право.
С точки зрения либертарной (формально-юридической) теории правопонимания (различия права и закона, юридического и легистского типов правопонимания и т.д.), естественно-правовому подходу присущи как достоинства (наличие некоторых моментов юридического правопонимания, правда, без должного теоретического осознания и выражения), так и недостатки (смешение права с неправовыми явлениями – моралью, нравственностью, религией и т.д., отсутствие четкого критерия отличия права от всего неправового, трактовка равенства, свободы и справедливости не как специфических формально-правовых понятий, свойств и характеристик, а как фактически-содержательных моральных феноменов или смешанных морально-правовых, нравственно-правовых, религиозно-правовых и т.п. явлений).
В естественных концепциях основные теоретико-познавательные усилия направлены на утверждение той или иной версии естественного права в его разрыве и противостоянии (в качестве “подлинного” права) действующему позитивному праву. При таком подходе вне поля внимания остаются сама идея правового закона и в целом аспекты взаимосвязи естественного и позитивного права, проблемы приведения действующего права в соответствие с положениями и требованиями естественного права и т.д. Представителей юснатурализма интересует не столько действующее право и его совершенствование в соответствии с требованиями естественного права, сколько само естественное право и его утверждение в качестве исходно данного природой (божественной, космической, физической, человеческой и т.д.) “истинного права”, которое, по такой логике, также действует и естественно. Отсюда и присущее юснатурализму представление о двух одновременно и параллельно действующих и конкурирующих между собой системах права – подлинного, истинного, естественного права и неподлинного, неестественного, искусственного (позитивного) права.
В аксиологическом, онтологическом и гносеологическом планах естественное право (и традиционное, и “возрожденное”) трактуется его сторонниками как воплощение объективных свойств и ценностей “настоящего” права, как должный образец, цель и критерий для оценки позитивного права и соответствующей правоустанавливающей власти (законодателя, государства в целом), для определения их естественноправовой значимости, ценности. При этом естественное право понимается как уже по своей природе нравственное (религиозное, моральное и т.д.) явление и исходно наделяется соответствующей абсолютной ценностью. В понятие естественного права, таким образом, наряду с теми или иными объективными свойствами права (принципом равенства людей, их свободы и т.д., которые, правда, трактуются не формально-юридически, а фактически-содержательно), включаются и различные моральные (религиозные, нравственные) характеристики. В результате такого смешения права и морали (религии и т.д.) естественное право предстает как симбиоз различных социальных норм, как некий ценностно-содержательный, нравственно-правовой (или морально-правовой, религиозно-правовой) комплекс, с позиции которого выносится то или иное (как правило, негативное) ценностное суждение о позитивном праве и позитивном законодателе (государственной власти).
При естественно-правовом подходе позитивное право и государство рассматриваются и оцениваются не столько с точки зрения собственно правового критерия (тех объективных правовых свойств, которые присутствуют в соответствующей концепции естественного права), сколько по существу с этических позиций, с точки зрения представлений автора данной концепции о нравственной (моральной, религиозной и т.д.) природе и нравственном содержании настоящего права.
Уже в силу такого совмещения (и смешения) в естественноправовой (и в любой нравственно и вообще фактически-содержательно трактуемой) справедливости формальных и содержательных (материальных, фактических) компонентов она – по определению – не является принципом в специальном смысле этого понятия как теоретической категории и формального предмета. Поэтому различные естественно-правовые концепции справедливости – вопреки их претензиям на нравственную (или смешанную нравственно-правовую) всеобщность и абсолютную ценность – на самом деле имеют относительную ценность и выражают релятивистские представления о нравственности вообще и о нравственных ценностях права, в частности.
Тем самым в рамках естественно-правового подхода смешение права с моралью, религией и т.д. сочетается и усугубляется смешением формального и фактического, должного и сущего, нормы и фактического содержания, идеального и материального, принципа и эмпирического явления. Причем трактовка понятия права и правовой ценности закона (позитивного права) и государства подменяется их нравственной (моральной, религиозной) оценкой с позиции того или иного (неизбежно-релятивного, частного, особенного) нравственного или смешанного нравственно-правового представления о смысле естественного права. Эти недостатки, однако, не умоляют такие несомненные заслуги и достижения естественно-правового подхода в области правовой теории и практики, как постановка и разработка проблем юридической онтологии, гносеологии и аксиологии, идей свободы и равенства людей, естественноправовой справедливости, прирожденных и неотчуждаемых прав человека, господства права, правового ограничения власти, правового государства и т.д.
Для либертарного (формально-юридического) подхода существенное значение имеет различие (несмешение) формального и фактического. Дело в том, что, по логике вещей, только формальное может быть всеобщим, обладать свойством всеобщности, тогда как никакая фактичность (фактическое содержание) не может быть всеобщностью, и всякое фактическое – это, по определению, нечто частное. Поэтому будучи только формальным предметом (специфической формой, особой формальностью), право может обладать качеством всеобщности, быть абстрактно-всеобщей формой отношений и т.д.
Естественноправовой юридичности (из-за смешения формального и фактического при трактовке естественного права) как раз недостает надлежащей формальности (и всеобщности), а легистской формальности (и всеобщности) – необходимой юридичности (собственно правового начала, правовых свойств).
В рамках либертарного (формально-юридического) подхода – благодаря последовательному различению формального и фактического (фактически-содержательного) – при трактовке права (и правовой формы) преодолевается такой существенный недостаток естественно-правового подхода (который, кстати говоря, верно отмечают и легисты), как смешение правовых и неправовых явлений, правовой формы и фактического содержания.
Основанные на либертарном правопонимании различные определения понятия права, представляют собой разные направления конкретизации смысла принципа правового равенства и выражают единую (и единственную) сущность права. Причем каждое из этих определений предполагает и другие определения в общесмысловом контексте принципа правового равенства. Отсюда и внутренняя смысловая равноценность таких внешне различных определений, как: право – это формальное равенство; право – это всеобщая и необходимая форма свободы в общественных отношениях людей; право – это всеобщая справедливость. Ведь всеобщая формально-равная мера так же предполагает и свободу и справедливость, как последние – первую и друг друга. Эти определения права через его объективные сущностные свойства выражают в целом природу, смысл и специфику права, фиксируют понимание права как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей. Как эти объективные свойства права, так и характеризуемая ими сущность права относятся к определениям права в его различении с законом, т.е. не зависят от воли законодателя.
К этим исходным сущностным определениям права (или к определениям сущности права) в процессе так называемой “позитивации” права, его выражения в виде закона, добавляется новое определение – властная общеобязательность того, что официально признается и устанавливается как закон (позитивное право) в определенное время и в определенном социальном пространстве. Но закон (то, что устанавливается как позитивное право) может как соответствовать, так и противоречить праву, быть (в целом или частично) формой официально-властного признания, нормативной конкретизации и защиты как правовых, так и иных (неправовых) требований, дозволений и запретов. Только как форма выражения права закон (позитивное право) представляет собой правовое явление. Благодаря такому закону принцип правового равенства (и вместе с тем всеобщность справедливости и равной меры свободы) получает государственно-властное, общеобязательное признание и защиту, приобретает законную силу. Лишь будучи формой выражения объективно обусловленных свойств права, закон становится правовым законом. Правовой закон это и есть право, получившее официальную форму признания, конкретизации и защиты, словом – законную силу, т.е. искомое позитивное право, обладающее объективными свойствами права. Правовой закон – это адекватное выражение права в его официальной признанности, общеобязательности, определенности и конкретности, необходимых для действующего позитивного права.
Реальный процесс “позитивации” права, его превращения в закон, наряду с необходимостью учета отмеченных объективных свойств и требований права, зависит от многих других объективных и субъективных факторов (социальных, экономических, политических, духовных, культурных, собственно законотворческих и т.д.). И несоответствие закона праву может быть следствием правоотрицающего характера строя, антиправовой позиции законодателя или разного рода ошибок и промахов, низкой правовой и законотворческой культуры и т.д. В борьбе против правонарушающего закона в процессе исторического развития свободы, права и государственности сформировались и утвердились специальные институты, процедуры и правила как самой законотворческой деятельности (и в целом процесса “позитивации” права), так и авторитетного, эффективного контроля за соответствием закона праву (система сдержек и противовесов в отношениях между различными властями, общесудебный, конституционно-судебный, прокурорский контроль за правовым качеством закона и т.д.).
Согласно либертарно-юридическому подходу, общеобязательность закона обусловлена его правовой природой и является следствием общезначимости объективных свойств права, показателем социальной потребности и необходимости властного соблюдения, конкретизации и защиты принципа и требований права в соответствующих официальных актах и установлениях. И именно потому, что, по логике вещей, не право – следствие официально-властной общеобязательности, а наоборот, эта обязательность – следствие права (государственно-властная форма выражения общезначимого социального смысла права), такая общеобязательность выступает как еще одно необходимое определение права (а именно – право в его совпадении с законом, право в виде закона) – в дополнение к исходным определениям объективных свойств права. Смысл этого определения состоит не только в том, что правовой закон обязателен, но и в том, что общеобязателен только правовой закон.
Применительно к праву в его совпадении с законом (т.е. к правовому закону, к позитивному праву, соответствующему принципу и объективным требованиям права) все названные определения права (право в его различении с законом и право в его совпадении с законом) имеют субстанциональное значение, раскрывают различные моменты сущности правового закона и, следовательно, входят в его общее (и единое) понятие. Сочетание различных определений права в его совпадении с законом (т.е. правового закона, позитивного права, соответствующего объективным требованиям права) в одном понятии означает объединение этих определений (их совмещение, уплотнение, синтез, конкретизацию) по одному и тому же основанию, поскольку речь идет о различных проявлениях и определениях единой правовой сущности. Причем эти различные определения права (в силу их понятийного и сущностного единства) дополняют и подразумевают друг друга. Именно это дает логическое основание в дефиниции (по необходимости – краткой) общего понятия такого позитивного права (т.е. правового закона) ограничиваться лишь некоторыми основными определениями (характеристиками), резюмирующими в себе и одновременно подразумевающими все остальные определения сущности права.
Даже самая краткая дефиниция общего понятия правового закона, т.е. позитивного права, соответствующего объективным требованиям права должна включать в себя, как минимум, два определения, первое из которых содержало бы одну из характеристик права в его различении с законом, а второе – характеристику права в его совпадении с законом. С учетом этого можно сформулировать ряд соответствующих дефиниций. Так, позитивное право, соответствующее объективным требованиям права (закон в его совпадении с правом), можно определить (т.е. дать краткую дефиницию его общего понятия) как общеобязательное формальное равенство; как равную меру (или масштаб, форму, норму, принцип) свободы, обладающую законной силой; как справедливость, имеющую силу закона.
В более развернутом виде (с учетом всех субстанциальных характеристик права) общее понятие позитивного права (правового закона) можно определить как общеобязательную форму равенства, свободы и справедливости. То же самое либертарно-юридическое понятие права на более привычном для легизма языке можно выразить как общеобязательную (т.е. обеспеченную государственной защитой) систему норм равенства, свободы и справедливости. В общем виде можно сформулировать следующее общее определение: право – это система норм, установленных (или санкционированных) государством и выражающих требования принципа формального равенства. Или более кратко: право – это общеобязательная система норм, соответствующих принципу формального равенства.
Все эти (и возможные в этом ряду другие) дефиниции по своему смыслу равноценны, поскольку определяют одно и тоже понятие позитивного права, соответствующего объективной природе и требованиям права. Различия этих дефиниций (акцент на этих или иных субстанциальных определениях права), зачастую диктуемые актуальными целями и конкретным контекстом их формулирования, не затрагивают существа дела, тем более что одни субстанциальные определения права (и соответствующие дефиниции) подразумевают и все остальные, прямо не упомянутые. Не следует забывать, что речь идет лишь о кратких дефинициях, а не о полном и всестороннем выражении понятия права, на что может претендовать лишь вся наука о праве. Важно, что эти дефиниции выполняют свое основное назначение, включая в общее понятие права субстанциальные характеристики права в его различении с законом и в его совпадении с законом.
Понимание закона (позитивного права) в качестве правового явления включает в себя и соответствующую трактовку проблемы общеобязательности закона, его обеспеченности государственной защитой, возможности применения принудительных мер к правонарушителям и т.д. Такая специфика санкций закона (позитивного права), согласно либертарному подходу, обусловлена объективной природой права (его общезначимостью и т.д.), а не волей (или произволом) законодателя. А это означает, что подобная санкция (обеспеченность государственной защитой и т.д.) правомерна и юридически обоснована только в случае правового закона.
Необходимость того, чтобы объективные требования и объективная общезначимость права были признаны, нормативно конкретизированы и защищены государством, дополнены его официально-властной общеобязательностью, демонстрируют внутреннее сущностное единство и необходимую связь права и государства. Государство, по смыслу юридико-либертарного правопонимания, выступает как правовая форма организации суверенной публично-политической власти свободных людей, как публично-правовой институт, необходимый для возведения общезначимого права в общеобязательный закон с надлежащей санкцией для установления и защиты правового закона. Насилие согласно такому подходу, правомерно лишь в форме государственной санкции правового закона.
Право и государство, таким образом, – это взаимосвязанные, это всеобщие и необходимые формы соответственно нормативного и институционального (организационно-властного) бытия, признания, выражения и осуществления свободы людей в их социальной жизни. Исторически генезис свободы (и появление в мире свободных индивидов) связан с процессом разложения первобытного общества и его дифференциации на свободных и несвободных (рабов). Право и государство, пришедшие на смену нормам и институтам власти первобытного общества, как раз и представляют сбой необходимую (и пока что до сих пор единственно возможную) форму нормативного и институционального признания, выражения и защиты этой свободы в виде правосубъектности индивидов в частных и публично-властных делах и отношениях. Последующий всемирно-исторический прогресс свободы – это одновременно и прогресс необходимых правовых и государственных форм бытия, закрепления и осуществления этой свободы.
Закон (позитивное право) и государство ценны лишь как правовые явления. В этом ценностно-целевом определении и оценке закон (позитивное право) и государство значимы лишь постольку и настолько, поскольку и насколько они причастны праву, выражают и осуществляют цель права, ценны в правовом смысле, являются правовыми. Поэтому цель права как ценностно-должного в отношении закона (позитивного права) и эмпирического государства можно сформулировать в виде следующего ценностно-правового императива: закон (позитивное право) и государство должны быть правовыми. Правовой закон и правовое государство – это, следовательно, правовые цели – ценности для реального закона (позитивного права) и государства.
Эти правовые ценности нашли свое признание и закрепление в новой, постсоветской российской Конституции, для которой характерен своеобразные естественноправовой вариант юридического правопонимания.
Своеобразие это состоит в том, что исходное правовое начало, согласно Конституции, представлено в правах и свободах человека. Причем в конституционном правопонимании сочетаются два компонента: юридико-аксиологический (права и свободы человека как высшая ценность) и естественноправовой (прирожденный характер и неотчуждаемость основных прав и свобод человека). Оба компонента такого гуманистического правопонимания исходят именно из индивидуальных (а не коллективных, классовых, групповых и т.д.) прав и свобод. Принципиальная ориентация новой Конституции на права и свободы человека как на исходное правовое начало – это не просто прагматический учет уроков нашего прошлого и современных международно-правовых требований в данной области, но и по сути своей верная и обоснованная правовая позиция, поскольку права человека – необходимый компонент и критерий реальности всякого права.
Разумеется, права и свободы человека как определенный правовой принцип и реальное правовое содержание – явление социально-историческое, общественное, а не непосредственно природное. Это, казалось бы, плохо согласуется с естественно-правовым положением Конституции о том, что основные права и свободы человека принадлежат каждому от рождения. Но данное положение вовсе не отрицает социально-исторический смысл и характер прав и свобод человека и права в целом. С юридической точки зрения ясно, что с рождением человека как естественным явлением (событием) Конституция связывает момент принадлежности, а не происхождения прав и свобод человека.
Использование в Конституции новой для нас естественноправовой конструкции прирожденных прав и свобод человека по существу направлено против ранее господствовавших в нашей теории и практике представлений об октроированном (дарованном сверху официальными властями) характере прав людей. Определенная стилизация под естественное право носит здесь подчеркнуто антиэтатический характер и призвана продемонстрировать исходную и безусловную свободу, правомочность и правосубъектность любого человека (человека как человека) в его отношениях со всеми остальными – государством, обществом, другими людьми.
Положения Конституции о правах и свободах человека и гражданина, по логике и смыслу юридического типа правопонимания, имеют двоякое значение: эти положения значимы не только в плане проблем индивидуальной правоспособности и правосубъектности, но они – в качестве исходных правовых начал – имеют одновременно и всеобщее регулятивное значение и выступают как общеобязательный правовой стандарт и конституционное требование к правовому качеству официальных нормативных актов (т.е. позитивного права в целом), к организации и деятельности всего государства, всех ветвей государственной власти и должностных лиц.
В этом своем общерегулятивном значении конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина являются наиболее важными и, в конечном счете, единственным настоящим критерием наличия или отсутствия, соблюдения или отрицания права вообще, критерием правового характера действующего законодательства (законов и всех других источников позитивного права) и правового характера государства.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему