РАЗГРАНИЧЕНИЕ ФАКТА И МНЕНИЯ

Основная проблема, с которой сталкивается практика, состоит в том, что необходимо разграничивать, что есть мнение, а что есть факт. С одной стороны (мы переходим ко второй схеме “разграничение факта и мнения”) – существует мнение в чистом виде: “плохой” – “хороший”, “добрый” – “злой”, “глупый” – “умный”. Все это высказывания иллюстрируют только отношения субъекта к объекту и в принципе не могут и не должны проверяться на соответствие действительности так как одну и ту же информацию каждый человек может оценивать по-разному.

С другой стороны, существуют в чистом виде факты: допустим, Иванов ограбил Петрова.

Но такие очевидные вещи – это редкий случай, большинство высказываний лежат посредине между фактом и мнением. Есть такой термин “суждение с фактической ссылкой”: допустим, “подхалим” или “незадачливый коммерсант”. Такие слова и фразы содержат в себе и элемент оценки, и совершенно определенный набор фактов, на основании которых оценка делается. Если я говорю, что человек подхалим, то всем понятно, что под этим имеется в виду. “Незадачливый коммерсант” – совершенно очевидный набор условий, о которых все знают, которые все понимают.

При этом эти суждения с фактической ссылкой внутри себя делятся на две неравные группы. В одну группу входят те суждения, которые не могут быть опровергнуты – это политические, идеологические и научные оценки. При вступлении России в Совет Европы, Россия заявила о том, что она признает не только юрисдикцию Европейского Суда, но и толкования Европейской конвенции, которые дает европейский Суд. То есть толкования Европейского Суда сейчас в России являются официальными толкованиями данной конвенции. Практика Европейского Суда по этому поводу очень четкая. Политические, идеологические оценки не могут быть опровергнуты, они защищаются 10-й статьей. Не могут опровергаться и научные оценки с фактической ссылкой.

Остальные оценки с фактической ссылкой – это, в основном, деловые и моральные, личные оценки. При распространении таких оценок с фактической ссылкой может быть заявлен иск о защите чести и достоинства, либо, допустим, возбуждено уголовное дело по обвинению в клевете.

Вернемся к схеме 1. Третий пункт – это вопрос о соответствии сведений действительности. Для оскорбления, мы уже об этом говорили, это не имеет значения. Что касается защиты чести и достоинства, то сведения должны соответствовать действительности на момент их распространения. Иногда момент распространения имеет достаточно большое значение. Проиллюстрирую это на одном из примеров. Некая газета публикует сводку УВД, в которой говорится, что, наконец-то, вычислен служащий банка, который похитил у банка кругленькую сумму денег. Банк предъявляет иск о защите деловой репутации, он уже рассматривается в арбитражном суде. Первая инстанция банку в иске отказала, так как факт возбуждения уголовного дела действительно имел место. Но пока дело дошло до второй инстанции ситуация с уголовным делом меняется: оно прекращается за отсутствием состава преступления. Апелляционная инстанция удовлетворяет исковые требования ссылаясь на то, что раз действует презумпция невиновности, значит, служащий банка считается невиновным, и до вынесения окончательного приговора суда газета не вправе была публиковать эти сведения. Кассационной инстанцией это постановление апелляционной инстанции было отменено. В постановлении кассационной инстанции было записано, что в связи с тем, что на момент распространения публикации в действительности было возбуждено уголовное дело, сведения, распространенные газетой, соответствуют действительности и никаких претензий тут предъявлено быть не может.

Если бы предъявлял иск сотрудник банка, то ситуация была бы немного другой, но не уверен, что дело закончилось бы с другим результатом. Применительно к этому случаю следует затронуть одну достаточно болезненную проблему о презумпции невиновности. Естественно, если бы иск предъявил служащий банка, он бы говорил о презумпции невиновности, о том, что он считается невиновным до того момента, как приговор вступит в законную силу. В должны иметь в виду одну достаточно существенную деталь. Касаясь презумпции невиновности следует отметить, что существуют некие очевидные случаи, когда она применима и когда она неприменима. О чем вообще говорит Конституция когда провозглашает принцип презумпции невиновности? Об отношении личности и государства, то есть государство не имеет права ограничивать каким-то образом права и свободы человека или что-то с ним делать до приговора суда. Возникает вопрос: к чему обязывает презумпция невиновности потерпевшего от преступления? То есть, обязано ли лицо, которого ограбили, избили, говорить: да вы что, если нет приговора суда, то этот человек ничего у меня не крал! Должен ли свидетель, руководствуясь этой статьей, говорить, что в связи с тем, что нет приговора суда, то ничего и не было? Очевидные случаи. Должен ли прокурор говорить, что раз нет приговора суда, то человек невиновен? Тогда он совершает должностное преступление, утверждая обвинительное заключение. Очевидный случай!

Публикации в средствах массовой информации очень близко лежат к этим очевидным случаям. Необходимо помнить, что в соответствии с нашим уголовно-процессуальным законодательством публикация в прессе является одним из поводов для возбуждения дела. Пресса, средства массовой информации могут ставить вопрос о том, нет ли в тех или иных действиях состава преступления. Это не должно делаться в форме прямых утверждений, что тот или иной человек преступник, но если к вам предъявляются претензии, связанные с тем, что вы распространили какую-то информацию, скажем, о криминальной деятельности лица, не называя его прямо преступником, то наличие или отсутствие приговора может вам помочь. Допустим, если приговор суда есть, то он имеет преюдициальное значение в гражданском процессе, то есть освобождает вас от части обязанности доказывать. Но и само по себе отсутствие приговора не является основанием для автоматического удовлетворения иска. Вы должны доказывать соответствие сведений действительности. Если в процессе доказывания суд придет к выводу, что у вас есть доказательства того, что вы написали, то гражданско-процессуальный кодекс предусматривает, что суд должен приостановить производство по гражданскому делу, возбудить уголовное дело, решение по которому будет иметь для гражданского дела решающее значение.

Еще пару слов по проблеме соответствия или несоответствия действительности. Хочу вас огорчить: в отличие от практики зарубежных стран наша практика в настоящее время придерживается позиции, что в случае распространения слухов под видом слухов, редакция и журналист, тем не менее, должны доказать не наличие слухов, а их соответствие действительности. Таким образом, если вы говорите, что писали по слухам, и к вам предъявляется иск, вы вынуждены будете доказывать свою правоту.

Нередко журналистов собирают на какое-то мероприятие, приезжают западные юристы или журналисты, говорят: “Вот у нас, если вы напишете “по слухам”, то все будет в порядке”. Но оказываясь в российских судах российские журналисты выясняют, что мы в России, и у нас несколько иной подход в правоприменительной практике.

Во многих странах у журналистов есть право скрывать свой источник информации, то есть не вызывать его в суд, чтобы не раскрывать. Есть такое право у нас? У нас редакция имеет право не раскрывать источник, если нет соответствующего определения суда. Что касается журналиста, то здесь ситуация достаточно интересная. Какой-то определенной нормы по поводу журналиста пока нет, то есть журналист обязан сохранять в тайне источник информации, но если журналиста вызовут как свидетеля или как ответчика, то ему очень сложно будет отказываться на основании ссылки на какую то конкретную норму закона.

В этом плане закон о средствах массовой информации построен достаточно интересно. Все механизмы реализации отнесены только к редакции. Редакция не только имеет право делать запросы, но и вправе опираться при запросе информации на совершенно четко прописанный в законе порядок запроса и ответа на запрос, а журналист просто имеет право запрашивать информацию. Редакция имеет право сохранить источник информации, а журналист только обязан сохранять источник информации в тайне, без всяких законодательных иммунитетов от принуждения к раскрытию источника, и т.п.

Если журналист привлечен в гражданском или уголовном процессе в качестве свидетеля, то у него по защите источника информации сейчас защиты нет. Если вызывается в качестве свидетеля главный редактор, который сам не готовил этот материал, а готовила его редакция, то здесь уровень защиты достаточно хороший.

И если вопрос стоит так: садиться в тюрьму или раскрывать источник, – то, конечно, раскрывает источник.

Здесь не надо радикальных формулировок. Статья 41 Закона РФ “О средствах массовой информации” говорит только о редакции, а нужно, чтобы речь в ней шла и о журналисте, это была бы хорошая защита, по крайней мере, на этапе предварительного следствия.

Если человека оболгали, то тут можно предъявить иск. Если он предъявил иск о защите чести и достоинства, то по судебному определению можно требовать раскрытия источника информации.

Возвращаясь к основным проблемам защиты чести и доброго имени, хотелось бы несколько слов сказать о порочащих сведениях.

Какие сведения признаются законодательством порочащими честь и достоинство? Во-первых, это сведения о нарушении лицом действующего законодательства, во-вторых, это сведения о нарушении лицом неких моральных принципов. Если я говорю, что Иванов болеет за “Динамо”, а оказывается, Иванов всю жизнь болеет за “Спартак”, то эти сведения не являются порочащими и этот Иванов не может требовать опровержения, возмещения убытков и морального вреда, он может требовать только права на ответ. Если я говорю, что Иванов что-то воровал, то, естественно, может быть предъявлен иск о защите чести и достоинства.

Теперь, поговорим о том, какие способы реагирования на ущемление чести и достоинства предусмотрены законодательством?

Если речь идет о распространении порочащих и не соответствующих действительности сведений, то лицо может обратиться во внесудебном порядке к редакции с требованием опровергнуть эти сведения. Если оно обратилось и в опровержении было отказано, или редакция в установленный законом срок не ответила и не опубликовала опровержение, оклеветанный может обжаловать отказ в опровержении в судебном порядке. Для обжалования отказа от опровержения установлен годичный срок исковой давности. Оклеветанный может, не обращаясь или обратившись и не дождавшись опровержения, предъявить иск в суд о защите чести, достоинства и деловой репутации и требовать опровержения сведений по суду. Там уже срока давности нет. То есть если вы предъявляете в суд иск об обжаловании действий редакции, то действует годичный срок исковой давности, если вы просто требуете у суда опровергнуть сведения, то у вас нет срока давности. Это одна из замечательных глупостей нашего законодательства.

Иск может быть предъявлен либо в суд общей юрисдикции, либо в арбитражный суд. Если среди истцов или среди ответчиков есть гражданин, то иск подается в суд общей юрисдикции, а если судятся юридические лица, допустим, редакция и какая-то организация, то иск подается в арбитражный суд.

Помимо опровержения, истец, естественно, должен требовать признания сведений не соответствующими действительности, он может взыскать моральный вред и может взыскать причиненные публикацией убытки. Последнее обычно не практикуется, потому что убытки, как правило, достаточно сложно доказать. Если вы не представили судебного решения о расторжении договора, то у вас есть очень большой шанс, по крайней мере, в Москве, что ваши требования в части материального ущерба не будут удовлетворены.

Возмещения морального вреда может требовать гражданин, а вопрос о том, может ли требовать возмещения морального вреда юридическое лицо, не очевиден. Скажем, закон позволяет двояко решать этот вопрос, хотя в настоящее время в г. Москве судебная практика нередко отказывает юридическим лицам в компенсации морального вреда, мотивируя это тем, что таковая законодательством не предусмотрена. В соответствии со статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации право требовать компенсацию морального вреда принадлежит только гражданину и должно основываться на индивидуальных особенностях гражданина, которыми юридическое лицо не обладает.

Касаясь уголовного процесса, следует отметить, что клевета относится к делам частного обвинения и возбуждается по жалобам потерпевшего. Потерпевший имеет право в любой момент отказаться от своей жалобы, примириться с нарушителем. Если в гражданском процессе обязанность доказывания в основном ложится на ответчика, то в уголовном процессе, в силу презумпции невиновности, вся обязанность доказывания ложится на заявителя. Это одна из причин того, что эти дела непопулярны.

Оскорбить может только гражданин, поэтому в арбитражных судах эти дела не рассматриваются вообще. Можно обратиться с заявлением в порядке уголовного производства, – соответственно, обязанность доказывания опять-таки ложится на заявителя, – а можно обратиться в суд общей юрисдикции. В этом случае вы можете заявлять одно требование – о компенсации морального вреда. В этом случае взыскание материального ущерба законодательство не предусматривает.

Конечно, посадить могут по второй и третьей части статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации, но вообще в последнее время мне известно только одно такое дело – когда покойная Старовойтова возбудила уголовное дело о клевете в отношении одной из журналисток “Московского комсомольца” по поводу нефтяных дел. Была распространена информация о том, что Старовойтова использовала свое служебное положение для получения иностранными компаниями лицензий. Это третья часть статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации: клевета, соединенная с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления.

Максимальный срок, который грозил этой журналистке, – три года лишения свободы.