Культура Реформации

Культура Реформации продолжает тенденции рационализации, развитые античной и средневековой культурами. Она восстанавливает напряжённость «Оно» и «Сверх-Я», снятую кризисом средневековой культуры, но на новом основании протестантского «мирского аскетизма».

Протестантизм впоследствии принимал разнообразные формы, сближаясь иногда с католической церковностью, иногда с мистикой, с различными сектами. В плане культуры Реформации имеется в виду ортодоксальный протестантизм, созданный Лютером и особенно Кальвином и их ближайшими соратниками (поскольку именно кальвинистская версия протестантизма оказалась способной к широкомасштабной экспансии).

Основатели протестантизма мыслили своё учение не как новую веру, но как возвращение к евангельским истинам, утраченным католицизмом. Протестантизм полагает, что обилие посредствующих звеньев между Богом и человеком, в конечном счёте, устранило живую связь с Богом. Задача Реформации — восстановление утраченного контакта с Богом, реанимация религиозной жизни.

В восприятии Божества протестантизм делает акцент на божественном всемогуществе (а не на нравственной стороне, милосердии, как в католицизме).

Поступки не могут быть вменены человеку в заслугу, ибо всё совершается по божественной воле и божественной силой. Бог прощает тех, кого сам избирает по благодати (принцип «только благодать»). Понять принципы божественного выбора ограниченный разум человека не в состоянии.

Тем самым протестантизм полнее выражает иррациональную природу бессознательного, однако, в отличие от архаического ощущения священной силы, протестантский Бог, в первую очередь, грозный Судия, то есть воплощение Сверх-Я. В ортодоксальном протестантизме (особенно в кальвинизме) невозможно сущностное соединение с Богом — Бог бесконечно превосходит человека в могуществе и нравственной чистоте. Бог общается с человеком не эмоционально, но своими деяниями.

Показатель избранности человека— вера во Христа-Спасителя, которая, в свою очередь, проявляется в виде угодных Богу дел. Согласно Лютеру, христианин оправдывается только верой (принцип «только вера»). Поступки человеческие не обусловливают спасения. Добрые дела являются лишь необходимым следствием веры, то есть проявлением, но не причиной спасения.

Поскольку человеческих заслуг перед Богом не существует, верующие принципиально равны. Нет людей, обладающих по своему статусу большей или меньшей силой благодати. В православии и католичестве священнослужитель обладает особой благодатью, полученной в таинстве рукоположения. Церковная иерархия в протестантизме утрачивает свой особый статус в плане Богообщения. Протестантский священник (пастор) избирается церковной общиной и может быть переизбран. Церковь в протестантизме понимается как совокупность верующих, а не как единый организм, обладающий первенством в отношении отдельной личности (как в католицизме). Тем самым утверждается принцип личной ответственности верующего.

Роль Богоматери, ангелов и святых для спасения резко уменьшается, упрощается культ, таинствам придаётся символическое (а не субстанциальное, как в католичестве) значение. Функция таинств — укрепление веры, но не священнодействие (как в православии и католичестве). В качестве посредника выступает только Христос.

Церковное предание признаётся несущественным, тогда как роль Священного Писания возрастает (принцип «только Библия»), ибо боговдохновенное Писание есть божественное Откровение. Предание не необходимо даже для интерпретации Писания, последнее изъясняется из самого себя.

Спасение, признаваемое единственным смыслом и ценностью жизни, не зависит от личных усилий верующего. В то же время, альтернативой спасения является вечная гибель, то есть страшные вечные мучения в аду. Тем самым протестантизм создаёт необходимое напряжение религиозного чувства.

Однако если изменить свою судьбу невозможно, то существует способ её узнать. Показателем веры являются дела, а главное проявление человеческой деятельности — созидание новых структур, труд (поскольку человек здесь подражает Богу, Творцу мира). Поэтому успешность в экономической сфере означает избранность. Тем самым традиционный аскетизм, творчество по преобразованию души, сменяется мирским аскетизмом, социальным созиданием. Поскольку примириться с перспективой вечной гибели нормальное человеческое сознание не в состоянии, а экономический успех никогда не бывает гарантированным и постоянным, жизнь приобретала для протестанта характер постоянного доказательства себе собственной избранности. Мирской аскетизм требовал вложения всех средств в развитие производства при минимальном расходе на личное потребление. Соединение энергичной предприимчивости и скупости создаёт возможность получения высокого прибавочного продукта, что способствует разорению конкурентов, ведущих хозяйство традиционно (имеющих большие производственные издержки и склонных в больших масштабах расходовать прибыль в личных целях), и победе протестантского мировоззрения сначала в европейском, а затем и в мировом масштабе.

Таким образом, протестантизм ставит человека перед лицом бессознательного, стремясь уничтожить многие его привычные символы и образы, однако, в отличие от архаической культуры, культура реформации не даёт человеку действенных каналов разрядки энергии бессознательного. Напротив, протестантизм стремится, по возможности, закрыть все привычные способы реализации «принципа наслаждения», допускаемые средневековьем. Следовательно, единственно возможным каналом реализации энергии бессознательного становится сублимация, причём только в сфере бизнеса. Отсюда и выдающиеся достижения культуры Реформации, создавшей, по мысли Макса Вебера, современный капитализм.

Напряжённость религиозного чувства усугубляется недоверием к окружающим. «Избранный» находится в окружении «погибших». Явных и постоянных признаков спасения нет, экономический успех может в любую минуту смениться провалом. К тому же в кальвинистской версии протестантизма существует идея «божественной насмешки», когда Бог лишь для того возвышает неизбранных, чтобы затем ввергнуть их ещё в большие страдания. Поэтому никаких эмоциональных связей, даже с ближайшими родственниками, быть не может. Эмоциональная депривация (то есть эмоциональный «голод») усиливает сублимированный поток.

В подобных условиях силой, цементирующей общество, становится только право. Отсюда исключительная роль правосознания в западном обществе. Кроме того, право образует благоприятную среду для функционирования бизнеса, обеспечивая соблюдение контрактов.

Впоследствии западное общество как целое лишается христианского фундамента, процессы секуляризации идут по нарастающей. Однако облик западного капитализма от этого не меняется: в условиях свободной конкуренции и развитого правосознания обеспечить высокий уровень жизни (а значит и общественный статус, то есть поддержку воспитываемой западным обществом самооценки в зависимости от личного успеха) можно только за счёт интенсивного труда и предпринимательской инициативы. Поэтому «невидимая рука рынка» заставляет современного капиталиста вкладывать значительные средства в развитие производства не хуже, чем это делала религиозная совесть первых протестантов.