Вероятно большое значение для становления специфики мусульманского менталитета имела поэзия различных арабских племен, особенно воинственных бедуинов. Их словесность меньше всего соприкасалась с миром эллинизма и содействовала созданию качественно другой культуры.
Один из жанров поэзии бедуинов «касыда» послужил основой для формирования целой системы жанровых форм поэзии стран ислама. Касыда – небольшая поэма в 15–200 строк – состояла из трех частей. Первая, лирическая часть, послужила отправной точкой любовной поэзии и поэзии, воспевающей вино. Вторая часть, описывавшая трудности пути героя в пустыне, его коня или верблюда дала начало жанрам описаний, «охотничьей» поэзии и связанными с ними жанрами самовосхвалений и утверждения благочестия. Третья часть касыды, посвященная воспоминаниям о покинутом любимом крае, служит основой жанра воспевания и структурно и тематически зеркальных ему жанров оплакивания и осмеяния.
Поэтика арабской литературы, сформированная в системе этих жанров, действовала вплоть до середины XIX века, когда под влиянием европейской литературы началось развитие прозы и драматургии.
Так, основным жанром средневековой арабской поэзии стал панегирик как наиболее светский и довольно просто превращаемый в политический инструмент. Здесь обращение к конкретным лицам чаще носит рекомендательный, а не восхваляющий характер. Поэты в прямом смысле являлись религиозно–политическими лидерами, отстаивавшими поэтической риторикой интересы своей группы. В этом ключе у Джарира, Ахталя, Фараздака формируются идеалы правителя, государственного мужа, военачальника.
В этот же период (VII – начало VIII вв.) мусульманство изменяет положение и характер любовной лирики. В городах Хиджаза мирское чувство вытесняется исключительно в личную сферу. Единственной темой, где пока не господствует теократическая идеология, является чувственная, внутриличностная, любовная. Но при этом мекканец Омар ибн Аби Рабиа уже вынужден оправдываться утверждением «безгрешности» собственных строк, а позднее прославление любви как страсти, свободной от всяких религиозных рамок, становится идейным протестом. Мусульманство как идеология сельского населения находит свой идеал любви. В лирике узритов господствует предопределение свыше, здесь создаются «вечные» любовные пары: Кайс – Лубна, Меджнун – Лейла, Джамил – Бусайна. Здесь страсть понимается как всепоглощающее подвижничество, стремление к единственному и недостижимому. Любовная лирика узритов изображает бесконечные страдания, являясь противоположностью гедоническим настроениям городской лирики Хиджаза.
На территории Ирана и прилегающих стран арабская литературная традиция положилась на сложившуюся здесь систему жанров, что способствовало расширению тематики.
Национальные литературы активно переводятся на арабский, и с VIII века по конец X века мусульманская культура фактически становится одноязычной.
В этот период появляется арабская художественная проза. Иранец Ибн аль–Мукаффа становится одним из первых прозаиков: он пересказывает с персидского нестихотворное произведение «Калила и Димна».
В начале VIII века появляется новая ветвь мусульманства – суфизм, проповедующая созерцательный образ жизни и мистические формы магометанства. Суфийская литература стала особенной, так как обладала ярко выраженной символикой и метафоричностью, которыми увлекались многие поэты, независимо от собственной религиозной приверженности. Суфийское учение давало необычные возможности для творчества, где воспевание чувственности, любви и вина соотносилось с мистическим стремлением к божественной истине и растворению в божестве. Поэт мог создавать многоплановые символические композиции, где сочетались мотивы любовной лирики и философского трактата, а любое слово получало необычайную многозначность, хотя при этом автор не нарушал рамок жанра.
В XII – XIII вв. в этом направлении творят Омар ибн аль Фарид и Ибн аль–Араби, еще ранее, в X веке, суфизмы появляются на фарси – в Афганистане, Индии, Турции. Именно в суфийском ключе творит Абдаллах Ансари, создавший рифмованную прозу на фарси.
Центрами обновленной культуры стали Басра и Куфа, позже – Багдад ( IX в.). Башмар Ибн Бурд, Абу аль–Тахия, багдадец Ибн ар–Руми классифицируют новации VIII века, одной из которых был ка–сыдный строй арабского стиха. Эта форма широко распространилась в придворных кругах, так как имела строгую одическую структуру, хотя иногда носила трафаретный характер, В касыде творческое начало могло идти по двум путям: традиционному – подробная разработка композиции и личному – создание новых стилевых форм.
Поэтическое течение «бади» (конец VIII – начало IX вв.), представленное арабами Ибн ар–Руми, Абу–Тамаммом, аль–Бухтури, использовало оба пути, отчетливо осознавая необходимость развития древней структуры слога.
Другими классическими жанрами стали: кыта – стихотворение 8–12 строк, которое использовалось для восхваления, поношения или плача; рубай – короткие яркие изречения философского характера; газели – лирические любовные песни. Необходимо вообще заметить, что появление новых жанровых форм было лишь верхней частью айсберга поэтической эволюции. Самостоятельный жанр был всегда каноном, внутри которого автор проявлял себя только в стиле и поэтической технике, поэтому каждый жанр развивался вглубь активнее, нежели это происходило в Европе. Инструментарий поэта становится наиважнейшим достоинством его произведений: изысканная игра слов, многоэтажные метафоры, сложные, требующие книжной эрудиции, сравнения, применение не только звуковых, но даже зрительных эффектов (буквы в словах и столбцах образуют узор или рисунок), и т.д.
К концу IX века книга как форма распространения знания начинает играть ведущую роль. Кроме чисто научных трактатов, появляются книги стихов и новой, уже не переводной, прозы. Великие прозаики Джахиз, Ибн Кутайба не удаляются от историографических начал, но их труды обладают большими художественно–литературными достоинствами. Считающиеся сейчас вершиной сказового творчества новеллы в стиле «Тысяча и одной ночи» относятся к «низкому» жанру, так как рождаются из устного народного творчества. Лишь позднее они используются придворными литераторами. Собственно же сборник «Тысяча и одна ночь» ( IX в.) имеет индийские корни, так как основная его часть является переводом книги «Тысяча сказок» с пехлеви (древнеперсидский), который сам записан с древнеиндийских источников.
Следующий этап развития прозы на арабском начинается в X веке. Новелла становится ведущим повествовательным жанром: историки ат–Табари и аль–Масуди, государственный чиновник Абу Али ат–Танухи (в 940 г .), философы багдадского общества «Братья Чистоты и возлюбленные Верности» (в 980–х гг.) обращаются к этой форме, используя ее уже не столько в информативных, сколько в художественных целях.
Венцом жанровой эволюции X века становится макама , соединяющая в различных пропорциях особенности классической поэзии, новеллы исторической и новеллы авторской. Стилевой основой стал сложившийся к этому времени садж – несколько размеров рифмованной прозы.
Здесь повествование из нескольких новелл объединялось одним героем и единственным рассказчиком, при этом арабские сборники не имели самостоятельного названия, как персидские и древнееврейские. Широко известны «Собрание макам Бади аз–Замана аль–Хамадани» и «Собрание манам аль–Харири». Макамы стали предтечей европейского «плутовского романа», появившегося в Испании в XVI веке.
В период расцвета полупоэтической макамы появляется в качестве отдельного жанра философская поэзия, чья история указывает на различия между мусульманской и эллинистической культурами. Первые переводы аналогичных греческих источников относятся к VIII веку, но к X веку у Джахиза и Ибн ар–Руми уже нет откровенного подражания, но присутствует оригинальность воззрений. В творчестве аль–Мутанабби и аль–Маари изощренный стиль не является самоцелью, он работает как ораторский прием, не изображает и украшает, а доказывает. В соответствии с этим меняется само понятие поэзии и значение поэта.
Таким образом, к XI – XII векам классическая арабская литература представляла собой уникальный симбиоз мусульманских и светских мотивов, противостоявших или сочетавшихся. Жесткая традиция следования жанру породила стремление к внутреннему их развитию.
Но с XI века даже такое развитие замирает, что в большинстве источников трактуется как упадок, но это не совсем так. Именно в это время начинается бурная деятельность собирательною характера. Появляются большие комментарии древнейших произведений или их новые стилизации. Ибн Халликан воссоздает образы великих людей прошлого в своих историко–биографических произведениях. Такие авторы–компиляторы, как ас–Саалиби, Имад–ад–дин, аль–Исфахани создали несколько литературных антологий.
Отдельную часть средневековой арабской литературы составляют произведения авторов арабо–мусульманских областей Испании и Туниса, носящих общее название арабского запада – Магриба. Ее развитие начинается в VIII веке на завоеванных землях. Необходимость сохранения восточной классики положила начало составлению крупных прозаических сводов, систематизирующих и комментирующих наследие. Таким образом, в западно–мусульманской литературе складывается новая сильная прозаическая традиция. Примерами художественной прозы стали «Уникальное ожерелье» Ибн Абу Раббихи, носящее историко–философский характер, труды Ибн Хазма, Ибн Шухей–да и др.
В XI – XII веках во время общего культурного расцвета в поэзии магрибинцев появляются интересные моменты. Здесь складываются новые формы стиха, такие, как мувалешах и заджал. Первая представляет собою поэму 4–10 строф, название второй буквально переводится как «песнь»; она может состоять из 6–9 строф и чаще носит любовный или лирический характер. Общими чертами новой арабо–испанской поэзии были их музыкальность и близость к народному устному жанру. В таком ключе развивалось творчество андалусийских поэтов Ибн Кузмана, Ибрахима ибн Сахль аль–Исраили, Лисана ад–уна ибн аль–Хатиба; отчасти и в восточных областях халифата наблюдается внедрение мувалешаха, например у Ибн Сана аль–Мульк аль–Мифи (Египет). В ином направления идет севильская арабо–испанская поэтическая школа, где формируется рыцарская поэзия. Здесь в произведении главная роль отводится романтическому герою – просвещенному рыцарю. То есть в различных вариантах классической арабской литературы также идут изменения, достойные познания своих корней, оказавшие непосредственное влияние на европейскую поэзию.
По поводу суфийской ветви в магрибской литературе необходимо отметить преобладание философских трактатов и их сводов над художественными поэтическими формами, так сильно развившимися в местах возникновения суфизма. Все же возникшая суфийская поэзия в Магрибе относилась к уже упоминавшемуся выше философскому жанру, и именно отсюда вышли его создатели Ибн аль–Араби и абн–Шуштари.
Уже в XIII – XIV веках заметен застой в классических формах арабской литературы, общий упадок культуры в этом ярко проявляется. В XV – XVI веках традиция воспринимается как отжившая, но существующая система. Продолжается развитие именно нетрадиционных областей литературного творчества. К новым, в основном, относились близкие к народным и собственно народные жанры. Распространились эпические формы, подобные дастанам.
Дастан иногда относят к фольклорным жанрам, это большей частью обработки сказочных сюжетов, легенд, преданий. По стилю встречаются дастаны как чисто прозаические или стихотворные, так и смешанные, где в прозаическую ткань включены песенно–стихотворные фрагменты.
Поначалу рамки дастана отчетливо не установлены, но позднее они традиционализируются. Местная традиция канонического построения литературного произведения в арабо–мусульманской культуре временно не затрагивала литературу народную и литературу на различных диалектах, что дало им возможность относительно самостоятельного развития.
В XIV – XVI веках широко распространяются около 250 записных легенд и сказаний, в их числе «Повесть о Бану Хилель» о священных войнах и сражениях, «Жизнеописание Победоносного Бейбарса» о борьбе с нашествием монголов ( XIII в.) в Египет и др. В XIV – XV веках в Египте в законченном виде распространяется сказовый сборник «Тысяча и одна ночь», ставший наиболее известным символом заключительной эпохи классической арабской литературы.
Наряду с арабским носителем богатых литературно–художественных традиций был язык фарси, или персидский. Классическим в истории персидской литературы называют период IX – XV веков. Наиболее ранними были записи, многие из которых были отредактированы и переписаны в период 224–651 гг. (правление Сасанидов). Были составлены хроники предшествующих правлений («Хвадай намак»), сопутствующие им сборники эпических сказаний («Памятка Зарерова сына», «Деяния Ардашира Папакана», «Ассирийское древо»). В VI в. сделан перевод с индийского «Пятикнижия» («Панчатантра») названный «Калила и Димна», переведенный на арабский лишь в VIII в. Возникшее в первой половине III века манихейство также имело свои литературные памятники. Основатель Мани (216 – 277) создал семь священных книг («Книга Тайн», «Книга гигантов», «Евангелие Мани» и др.), кроме того, просуществовав до VIII века, манихейская (и персидская) литература обладала большим художественным наследием из записанных молитв, гимнов, поучительных новелл, небольших поэм. Сам Мани стал устойчивым образцом для литераторов и поэтов Персии.
Политические столкновения и завоевание страны арабами сильно повлияли на ее литературные традиции. Наиболее явным было влияние в сфере литературно–жанровых канонов, где единственно возможными провозглашались арабские. С IX – X веков, основной функцией персидских трудов по поэтике оказывается толкование арабской эстетической системы для применения ее в отечестве.
В поэзии полного соответствия не могло быть по причине глубокого различия фонетического и грамматического строя языков. Так, составлялись специальные перечни арабских и персидских стихотворных размеров. Отечественные жанровые формы: месневи и рубай дополнялись арабской касыдой, газелью и др.
Месневи (маснави, араб. – двойной) была заимствована и арабами. Это поэма, довольно объемная, в которой господствующей является парная рифма строк. Вообще месневи распространилась задолго до арабов, но до нас дошли лишь те примеры этого жанра, которые написаны после IX в. (принадлежащие перу Рудаки и Масуди Марва–зи). Первый стал начинателем художественно–дидактической месневи, второй продолжал героическую традицию. Позднее месневи приобретает весьма разнообразный характер: в X – XI веках возникает любовная (Абу–ль–Муайада Балхи «Юсуф и Зулейха») и этически–философская месневи (Низами Гянджеви). В XIII веке появляется «Поэма о сути всего сущего» Джелаледдина Руми, с этих пор восточные литературоведы часто употребляют термин месневи в качестве нарицательного.
Наиболее «народным» был, жанр рубай, который представляет собой записанный стихотворный афоризм из четырех строк. Первые две строки содержали экспозицию, третья – вывод и уже последняя – собственно «Летучие слова». Иногда рубай именуют дубайти (то есть два бейта–двустишия).
Рубай до X века были сугубо устным народным жанром, поэтому форма их не была строгой. Ролевое значение строк изменяется по желанию автора, используются любые стихотворные размеры и виды рифм (первоначально). Признанным мастером рубай был ученый мудрец XI века Омар Хайям. Среди множества научных трудов лишь небольшую часть занимает плод увлечения Хайяма – его стихи. Большая часть биографов XI – XII веков не уделяют этому особого внимания и лишь Ион Ал–Кифти восхищается и превозносит его стихи, «жалящие как змея».
Рубай Хайяма ясно отображают противоположность официальных мусульманских догм народным обычаям и мирским мудростям. Потому и тематический охват его поэзии всеобъемлющ, не оставляет незамеченным ни одной из сторон жизни общества и человека. Жизнелюбие и фатализм широко сосуществуют, как гедонизм и отречение от мирских наслаждений, сочетание противоречий и их антагонизмы облекаются в удивительно каноничные формы. Книга Хайяма насчитывает около пятисот четверостиший, она невелика по объему, но содержит глубокие интерпретации сути человеческого бытия.
Особое своеобразие персидской, арабской и древневосточным литературам придают необычные художественные приемы и образные фигуры. Известные тропы – метафоры, аллегории, сравнения, гиперболы существовали и применялись в ином ключе. Характерна сложившаяся традиция образных пар в любовной лирике и героических поэмах: день и ночь, мотылек и свеча, мяч и клюшка. Как и многоэтажные олицетворения, эти сравнения чрезвычайно емки, так как содержат цельные системы отношений.
Поэзия Омара Хайяма и Низами Гянджеви явилась вершиной гуманистической ветви литературы ислама, начинателями которой были Гатран Тебризи (касыды), Масуд Сад Сальмаи (тюремная «Элегия»), Сузани из Самарканда (сатира) и др. Одновременно развиваются придворные формы поэзии, сложные по стилистике и вычурно риторические по смыслу. В таком стиле обновлены «Калила и Димна» (в 1144 г .), составлена по образу арабских макам «Макамат и Хам иди» Хамидаддина Балхи, кодифицировано искусство стихосложения в труде Шамса Кайса Рази «Китаб–аль–муадждам» ( XIII в.). Уже с XII – XIII веков возникает новый энциклопедический жанр–тазкире, труды антологическо–библиографического характера. Здесь, кроме перечисления имен и фрагментов творчества, содержались краткие биографии авторов. Тазкире «Сердцевина сердцевин» 1220 года и «Собрание поэтов» 1487 года дошли до наших дней, не потеряв своей ценности, это настоящие литературные энциклопедии, хранилища литературных древностей.
Упадок арабской культуры мосле монгольских нашествий способствовал восстановлению персидской литературы, во второй половине XIII – XIV веков классическая система жанров вновь расцветает (Сальман Саведжи, Хаджу Кермани, Амир Хосров Дехлеви). Новых высот достигают Сзади и Хафиз. Только в XV веке классика исчерпывает свои возможности, с конца XV – XVI веков присущие классике формы бледнеют и остаются лишь в дворцовой литературе.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему