В ХХ веке центральными становятся экзистенциальные темы: одиночество человека и тема смерти. Проблема философского осмысления бытия поставлена особо остро в ХХ веке. Но если в начале и середине ХХ века поэты выясняли отношения преимущественно с эпохой, современностью (авангард 10-20-х гг. – революции, различные утопии и социально-политические иллюзии), то теперь – с культурой. Современный текст часто превращается в интертекст, он включает в свое пространство культурную память. В поэзии те же тенденции, что и в прозе – порождение «интерпретационного мышления». Если в постмодернистской прозе герой иногда исчезает, то в поэзии герой не может исчезнуть, т.к. поэзия по определению есть выражение «я». Однако лирический субъект может уступать место безмерному во времени и пространстве «поэтическому миру», перенасыщенному элементами «чужого текста» (аллюзиями, ссылками, цитатами, реминисценциями). в результате происходит выражение себя через и с помощью другого. Поэт как «медиум» – теория «деперсонализации» поэзии Т.С. Элиота.
В одном случае личность может смирять себя, надеясь на духовное преображение (пессимизм у Эудженио Монтале), в другом – личность может быть раздроблена всеобщим распадом бытия. Например, у Уистена Хью Одена (1907-1973) появляется тема больного человека в больном обществе – «асфальтовой пустыне».
Все чаще современный человек стремится к пониманию своих истоков, своего места в мире, пытается определить границы своих возможностей и выйти за их пределы. Поэзия становится своего рода медитацией, т.е. попыткой углубиться в собственное «я».
Путь в достижении этой цели – свободы человека – видится в поликультурности, многоязычии и многостилии. Отсюда язык современной поэзии – это метаязык, т.е. язык, сочетающий множество различных языков. В текст включаются элементы обыденной речи, сложный культурный подтекст, мифологические, реально-исторические персонажи, намеки и ссылки на уже существующее или только воображаемое. Причина в желании воссоздать, составить, получить полную картину мира. С одной стороны, каждая культурная традиция уникальна; с другой – все культурные традиции имеют общий исток («Все мы граждане Рима» Борхес). О. Мандельштам: в поэзии ХХ века ощутима «тоска по мировой культуре».
Для поэзии эпохи постмодерна, так же, как и для прозы, характерны плюрализм методов и стилей, многообразие: авангард и классика, «интеллектуальная поэзия» и «поэзия чувств», эмоционально и образно насыщенная с интонационно напряженным стихом (английский поэт Дилан Томас (1914-1953)), «духовный стих» и «конкретная поэзия».
В авангардной поэзии, как всегда, преобладают формальные эксперименты: соединение слова и графики, живописи, но в этом – возвращение к мифологии (орнамент). Но в целом наблюдается поворот от формальных авангардистских экспериментов к интеллектуализму, культуре.
В постмодернистских поэтических текстах – тенденция к сближению с массовой культурой: поп-образы, поп-представления о культуре, но подобное сближение всегда связано с иронией. Это как бы альтернативная ироническая философская концепция.
В целом в современной поэзии намечаются следующие линии развития, которые порой могут быть соединены в одном тексте:
1) возрождение интереса к форме, в том числе как эксперименты с формой. В неоавангарде может проявляться как сохранение строгой формы, например, классического сонета, и заполнение его альтернативным, иногда шокирующим содержанием. В результате – «утонченные дерзости на классический манер», т.н. «ироничный стих». Это вариант постмодернистской игры с культурной традицией – формой, проверка ее «на прочность». Цитирование чаще всего ироничное. Ирония дает возможность взглянуть на форму отстраненно и в результате обновить ее. Связано со стремлением нарушить привычное, норму – все, превратившееся в штамп.
2) создание замкнутых «герметичных» текстов, отсылающих к мифологической и культурной традиции. Многоуровневость, сложные образы, насыщенность культурными реалиями. «Вечные темы», цитаты, аллюзии и реминисценции. Для дешифровки подобных герметичных текстов порой требуется культурная эрудиция, равная авторской. Поэзия как философия, культурфилософский интеллектуальный стих, ясный (для посвященных) и темный одновременно. Т.С. Элиот, Пауль Целан, Х.Л. Борхес.
3) «религиозный текст», как в иудео-христианской, так и в других религиозных традициях. Например, «дзен-буддистский» медитативный текст американского поэта Уоллеса Стивенса (1879-1955) «Тринадцать способов смотреть на черного дрозда». Например, книга стихотворений французского поэта Алена Ьоске «Тревоги Господа Бога»:
«Если при имени «Бог» у вас начинается
приступ крапивницы, - говорит Бог, -
зовите меня «алебастром», «ласточкой» или «ручьем» –
я буду знать, что речь идет обо мне.
Если от имени «бог» вам становится худо,
изобретите взамен другое какое-то слово,
что-нибудь вроде «легкого вздоха», «росы»
или «ужаса небытия».
Меня оскорбить невозможно:
все на свете слова – синонимы для меня».
Пер. М. Ваксмахера;
4) ретроспективность, т.е. возвращение к классическим стихотворным формам (сонета, терцины, баллады) и обращение к культуре прошлого, однако в постмодернистской поэзии часто с целью их иронического обыгрывания. Твердые канонические формы – как протест против хаоса своего времени;
5) цитатность – «центон», где каждая строка является цитатой (у Борхеса);
6) эксперименты в области стихосложения и распространение поэтики верлибра в различных вариантах, т.е. свободного стиха без метра и рифмы (начало верлибра – в средневековой литургической поэзии, массовое распространение получает в ХХ веке).
Переводчик многих современных французских поэтов на русский язык Морис Ваксмахер писал о современном верлибре: «Как известно, современный свободный стих имеет во Франции множество вариантов и модификаций. Внутренняя структура любого верлибра определяется чередованием, повторяемостью и сочетанием тех или иных образных, синтаксических, лексических, фонетических, дыхательных единиц. Торжественная поступь версетов Сен-Жон Перса; бесконечное нанизывание синтаксических сходных каламбуров и парадоксов на столь же бесконечный дыхательный стержень в ёрнической скороговорке Жака Превера; эллиптическая сжатость, предельная зашифрованность, сложнейшая, нередко так и остающаяся загадочной ассоциативность стиховых конструкций в верлибрах Рене Шара; почти неотличимые от прозаических структур и по-своему изящные в своей предельной громоздкости построения Франсиса Понжа…».
7) использование приемов поэтики абсурда и парадокса (сочетания несочетаемого). Абсурдность может проявляться как на тематическом, так и на формальном уровнях. Например, стихотворение может сначала развиваться в традиционной форме, а затем принять абсурдный оборот. Абсурдный характер может приобретать выпад из начальной метрической и стилистической системы;
8) синтез современности и архаики, традиционных и альтернативных культур, как, например, в творчестве мексиканского поэта, философа, эссеиста, лауреата нобелевской премии по литературе за 1990 г. Октавио Паса (1914-1998). который в своем раннем творчестве был близок к французским сюрреалистам. Вливание в западную традицию восточной религиозной философии (буддизма, даосизма) – на тематическом уровне и китайского и японского стихосложения (танка, хокку) - на формальном уровне. Борхес о хокку как о попытке остановить мгновение;
Пауль Целан (Пауль Лес Анчель, 1920-1970) - австрийский поэт, переводчик французской, английской, русской поэзии и прозы на румынский и немецкий языки. Родился в немецкоязычной семье австрийских евреев в Черновицах (Румыния) – немецкоязычный румынский еврей. Его родители погибли в Черновицком гетто. В 1948 г. в Австрии выходит первый поэтический сборник «Песок из урн». С 1950 г. живет в Париже. Покончил с собой, бросившись с моста в Сену.
Трапеза
Мы выпили долгую ночь на высоких лесах искушенья,
Зубами вспахали порог и посеяли затемно гнев.
Еще нам осталась трава, чтобы спать, - но разбудит нас мельник:
Он ищет живое зерно неторопким своим жерновам.
В цианистом свете небес остальные соломинки – блеклей:
Чеканят иную мечту и не ходят с чужих козырей,
А мы, в темноте перепутав беспамятство, память и чудо, -
Мы длимся один только миг и, смеясь, презираем его.
Мы канули в воду зеркал в сундуках с фосфорическим светом –
На улице лопнут они на потребу слепым облакам.
Наденьте пальто и карабкайтесь следом за мною на скатерть!
Ведь спим только стоя среди недопитых бокалов!
Ведь сны посвящаем медлительным тем жерновам!
Пер. В. Топорова
Песнь в Пустыне
Венок из листвы почерневшей сплетен был в окрестностях Акры.
Там гнал я коня вороного и смерти грозил я кинжалом.
И пепел я пил из разбитых кувшинов в окрестностях Акры.
В руины небес я скакал с безнадежно поникшим забралом.
Ведь умерли ангелы, бог стал незрячим в окрестностях Акры.
И нет утешенья в идущих нестройной толпой богомольцах.
Разрублен мечом ясный месяц – цветок из окрестностей Акры.
Цветут, как колючки, сухие суставы в заржавленных кольцах.
И я поклонился, смиренно и скорбно, окрестностям Акры.
Черна была долгая ночь, и нахлынули крови потоки.
И я стал смеющимся братом, железным архангелом Акры.
Но лишь это имя назвал – и упало мне пламя на щеки.
пер. В. Топорова.
Кенотаф
Рассыпь цветы свои, путник, без страха рассыпь:
ты их бросаешь глубинам,
бросаешь садам.
Кто должен был здесь лежать, не лежит
нигде. Но весь мир лежит возле него.
Мир, открывший глаза
разнообразью цветов.
Сам он, однако, видавший немало, был
из числа слепцов:
он шел и срывал, ненасытный,
срывал аромат, -
и кто это видел, те не прощали ему.
Тогда он ушел и выпил странную каплю:
море,
Рыбы –
устремились ли рыбы за ним?
Поможем написать любую работу на аналогичную тему