Американское прошлое в новеллах в романе Н. Готорна «Алая буква»: романтическая тема семейного проклятии и возмездия через любовь.

Натаниел Готорн — выдающийся романист и новеллист в среде американских романтиков. Предки     Готорна   были   английскими  йоменами из Беркшира. Один из них, о котором   не  раз  вспоминает Натаниел Готорн в романах и новеллах, Уильям Готорн, и был основателем колонии Массачусетс,   ставшей  позже штатом США с этим названием.

Еще до поступления в университет он определил свое призвание — стать писателем.

Жизнь штатов Новой Англии в прошлом и настоящем— с жестокими нравами, предрассудками, чудовищными общественными законами — объект изучения и художественного изображения Готорна. Его особое внимание привлекают суд, запреты церкви, позорные кары, тюрьма, общественный остракизм. Какое воздействие они оказывают на сердце, ум, характер человека?

Готорн-романист наследует традиции Брокдена Брауна, которого интересовала психика человека «во грехе». Как «грех», преступление воздействует на душу человека и на все его духовное и плотское естество? По сути дела, это извечная проблема всей мировой романистики. Готорн с нее начинает — в «Алой букве» и ею кончает — в «Мраморном фавне».

Тема «пуритане Новой Англии» была литературным открытием Готорна. Она оказалась настоящим сокровищем для писателя, таила в себе бездну трагического очарования и глубокие, поистине романтические коллизии.

«Алая буква» (1850) в западном литературоведении представлен как «роман тайны», как адюльтерный роман, где рассказывается о расплате за любовь. Местом действия в романе является Бостон. Зданию тюрьмы, у стен которой начинается повесть об истории жизни Эстер Прин, так же как и городу, всего лишь 20 лет; они   родились вместе    (в   этом    сопоставлении ощутим горький привкус).

С первой же страницы- романа автор старается придать описываемой обстановке архаический характер. Архаичность — непременный атрибут романтичности, по крайней мере, по установившимся европейским эталонам. Готорн придерживается их.

У порога тюрьмы автор поместил розовый куст, который «рос здесь с незапамятных времен». Это поэтический символ, напоминание о красоте и жизненной силе, которые невозможно заточить, заковать. Из двух этих многозначительных деталей создается философская прелюдия романа, где описана борьба «добра» и «зла», персонифицированных в очень конкретных обстоятельствах жизни, нравов и быта американских пуритан-колонистов второй половины XVII в.

Алая буква» — выполнение новой    эстетической заповеди романтиков: опоэтизировать недавнее американское прошлое, дать молодой стране эстетически возвышенную «старину».                                                     

Роман Готорна начинается с кульминации: на  бостонской городской площади у позорного столба стоит молодая красивая женщина Тестер Прин с живым свидетельством «греха» — незаконнорожденным   ребенком   на руках и символом своего позора на груди — алой буквой, с которой начинается слово «Adultery» (прелюбодеяние). Вокруг нее бушует буря гнева, поношений и ненависти. Лишь автор, который смотрит на эту сцену глазами человека будущих веков, видит в Тестер Прин с младенцем на руках «священный образ Мадонны».

У Эстер — широкая душа, способная на щедрую и умную любовь, сила воли, гордость, твердый характер, ясный ум, мужество, правдивость, стойкость — всем ее одарил автор. И... оставил за нею свойственный времени религиозный фанатизм — самоистязание. В тюрьме она расшила тонкой золотой вышивкой ужасную алую букву, вложив в этот жест вызов, сердечную Муку, беспощадную жестокость к самой себе. Ей мало этого: свою маленькую дочь Перл она превращает в каждодневный живой укор себе — в «алую букву»: наряжает ее в алый вышитый бархат, на людях появляется только в сопровождении Перл.

Пережив все фазы общественного позора, претерпев  бесчисленные унижения, Эстер незаметно для себя поднимается на новую и высшую ступень духовного развития. Она перестает стыдиться своего «греха»; больше того, считает свою любовь «священным» чувством, дарованным человеку самой природой; она не боится теперь мстительного и мрачного Чиллингуорта пытается вырвать из его рук несчастного Димсдейла — своего бывшего возлюбленного.

История  Эстер  Принн — главная   пить   сюжета — не   отличается особой оригинальностью или сложностью. Когда в начале романа стоящая на эшафоте и предающаяся воспоминаниям героиня замечает в задних рядах толпы слегка искривленную фигуру, мы сразу догадываемся, что это ее обманутый муж, решивший мстить, хотя еще не знаем, каково будет мщение Артуру Димсдейлу, любовнику Эстер, что именно приуготовано судьбой всем троим, включая маленькую Перл.

         Последовательный рассказ прерывается, возобновляется   и вновь прерывается. Это   даже   не столько рассказ, сколько обсуждение проблемы с различных точек зрения разными персонажами романа, как в драме Чехова. Даже отдельные эпизоды вроде мучительной беседы Чиллингворта с Димсдейлом или подготовка бегства Эстер и Артура — это все то же пристальное исследование смертельных ран готорновских героев. Все трое исполнены высокомерия, и, хотя мы не очевидцы их преступлений, тем не менее с ужасом наблюдаем, как медленный,  но неумолимый пламень раскаяния  и жажды отмщения пожирает их.

Однако, исследуя вместе с Готорном нравственные недуги людей, мы вправе знать и их причины. И, надо сказать, с гораздо большей обстоятельностью, чем в рассказах, объясняет нам писатель, как получилось, что естественная симпатия Эстер и Димсдейла, характеров, взаимно дополняющих друг друга, переросла в страсть. На эшафоте Эстер вспоминает отчий дом в Англии. Перл становится постоянным напоминанием о ее загубленной молодости.

 Этот обширный фон, как бы вытканный из воспоминаний и аллюзий и выносящий за условные рамки пуританской колонии Уинтропа, подтверждает, что перед нами не три богобоязненных человека, погрязших в догмах теологии, а три гордых ума, стоящих перед дилеммой столь же древней и неизбывной, как само бытие. Пуританские аксессуары, подобные вышитой букве А,— это лишь внешняя сторона трагедии. Они отражают обычаи той эпохи, как условности XX века — наше время. И дело здесь не в религиозных догмах, а в тех муках совести, которые свойственны не только пуританам. Грех, его последствия и проистекающие отсюда мучения существовали во все времена.

Подобно другим великим образам литературы, Эстер Принн сходит со страниц романа живым, дышащим человеком. Реальностью она не уступает Бекки Шарп и героиням Шекспира

«Алая  буква» - прекрасный роман о «человеческой бренности и неизбывном горе». На протяжении всей этой истории из жизни Новой Англии XVII века — от сцены у дверей тюрьмы, где столпились женщины в чепцах и мужчины в островерхих шляпах, и до заключительного описания могилы Эстер Принн— нас завораживает великолепное переплетение реальности и фантастики. «Алая буква»— искреннее, проникновенное произведение и в то же время в чем-то жестокое и даже унизительное для героини, несмотря на «борение духа»