Литературное наследие Всеволода Михайловича Гаршина в общей сложности невелико, но, но словам Глеба Успенского, «в его рассказах положительно исчерпано всё содержание нашей жизни».
Гаршин получил типичное «усадебное» воспитание в дворянской семье скромного достатка. Отец – офицер кирасирского полка, участник обороны Севастополя. Гаршину с детства и на всю жизнь запомнились разговоры о Крымской войне. Мать свободно владела французским и немецким языками, интересовалась литературой и политикой. Родители были в курсе передовых идей эпохи. Известно, что роман Чернышевского «Что делать?» Гаршин прочёл в восемь лет. В юности его кумирами стали Пушкин, Лев Толстой, Диккенс, Андерсен.
В 1860 г. в семье случился скандал. Мать сбежала из дома с воспитателем своих детей Завадским, который вскоре был арестован за причастность к революционному движению. С 1863 г. Всеволод живёт с матерью в Петербурге, учится в гимназии, потом – в Горном институте.
В апреле 1877 г. начинается война с Турцией. В это время Гаршин пытается уехать добровольцем в Сербию, которая вела с турками войну за своё освобождение. В сражении у болгарской деревни Аяслар 11 августа 1877 г. он был ранен в ногу и в госпитале начал писать свой знаменитый автобиографический рассказ «Четыре дня», ставший сенсацией и опубликованный в большинстве стран Европы.
Герой рассказа Иванов уходит добровольцем на фронт, убивает в сражении вражеского солдата и тут же падает сам обездвиженный, потому что ранен в обе ноги. Надежды на спасение нет. И всё содержание рассказа сводится к передаче потока сознания умирающего человека: четыре дня – боль, жажда, отчаяние. Рядом – вспухший и разлагающийся на солнце труп. Этим рассказом Гаршин предвосхищает литературу экспрессионизма 20 века, в частности – Э.М. Ремарка с его военной темой. В планах Гаршина было написание целого цикла рассказов под названием «Люди и война».
Действие аллегорического рассказа «Attalea princes» (1879) происходит в оранжерее, месте «заключения» экзотических растений. Пузатый кактус вполне доволен судьбой, другие ворчат на недостаток влаги, третьи тоскуют о родине. Только пальма мечтает о воле и уговаривает всех разрушить стеклянный плен. Но растения не верят, а пальма однажды пробивает купол и обретает свободу в виде серого неба и дождя со снегом. Дерево спиливают, а вместе с ним гибнет рыхлая травка, обвившая его ствол. Притча вызвала бурную полемику среди читателей и критиков. Салтыков-Щедрин заметил, что автор недвусмысленно указывает на последствия деятельности современных революционеров-народников. Другие, наоборот, увидели в образе пальмы олицетворение передовой части интеллигенции, третьи – общий, вечный, неизбывный символический порыв человека к свободе.
Среди легенд, окружавших имя Гаршина, главное место принадлежит его попытке спасти от смертной казни Ипполита Млодецкого, 20 февраля 1880 г. покушавшегося на жизнь графа Лорис-Меликова. Гаршин пришел к графу на аудиенцию ……………..?????????? С неудачей этого заступничества связывают обострение психического заболевания писателя
По мнению Р.Г. Назирова, рассказ Гаршина «Красный цветок» (1883), пронизанный символикой красного цвета (с одной стороны, цвет крови, пожара, тревоги, с другой – цвет солнца, здоровья, красоты), стал одной из лучших конкретизаций фабулы о мудрости безумца в русской литературе. Известно, что психиатр Сикорский увидел в «Красном цветке» точный «психиатрический этюд».
Всеволод Гаршин с его обострённым состраданием к страданиям людей и боли многим напоминал «рыцаря добра» князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот». Пожалуй, из всех героев русской литературы, если бы они вдруг ожили, только Мышкин мог бы стать на колени перед Лорис-Меликовым, умоляя спасти жизнь Млодецкого. Бесспорно, в литературной школе Гаршина главным учителем был Тургенев, но дар психического и физического ощущения боли, искусство так называемого болевого эффекта Гаршин, безусловно, унаследовал от Достоевского. Г.А. Бялый считал, что Гаршина роднит с Достоевским «страстность к страданию».
Много раз Гаршин варьировал тему самопожертвования; классической формы она достигла в «Красном цветке». Рассказ посвящен памяти Тургенева, но сюжет «Красного цветка» восходит к «Запискам сумасшедшего» Гоголя и «Бесам» Достоевского.
Гаршинский безумец стремится ценою своей жизни уничтожить все мировое зло. Он мечтает о временах, когда «распадутся железные решетки... и весь мир содрогнется, сбросив с себя ветхую оболочку, и явится в новой, чудной красоте». Его победа над ужасным «трёхглавым» красным цветком иллюзорна, но он находит счастье в том, что умирает «как честный боец и как первый боец человечества». Г.А. Бялый считает, что «Attalea princeps» и «Красный цветок» – это гаршинский гимн «безумству храбрых», революционеров-народников 70-х годов.
Мания величия безумца заявляет о себе с первых слов рассказа: «Именем его императорского величества, государя императора Петра Первого, объявляю ревизию сему сумасшедшему дому!». После прочтения рассказа мы заново осмысляем этот великолепный зачин: безумец Гаршина ревизует всю Россию. Сумасшедшим домом оказывается вся держава, а то и человечество: «Мир нуждается в обновлении» – так расшифровывает Г.А. Бялый символику этого зачина.
Действие рассказа протекает в сумасшедшем доме и буквально пронизано реминисценциями из Гоголя. Комната с ванными для процедур поражает больного: «Что это? Инквизиция? Место тайной казни, где враги его решили покончить с ним? Может быть, самый ад?». Гаршин здесь суммирует ряд мотивов из бреда Поприщина («не попался ли я в руки инквизиции...»). Гоголевской повести герой «Красного цветка» обязан идеей великого общего дела всех больных: у Гоголя – «спасем луну», у Гаршина – «спасём человечество». От Гоголя же идёт и сочетание нелепого бреда с лиризмом во всём строе рассказа.
Но сама сумма идей гаршинского безумца восходит к мысли инженера Кириллова из «Бесов». Первый же разговор больного с доктором варьирует идеи Кириллова:
«–...Мне все равно: я все понимаю и спокоен; но они? К чему эти мученья? Человеку, который достиг того, что в душе его есть великая мысль, общая мысль, ему все равно, где жить, что чувствовать».
«– И у меня она есть!.. И когда я нашел ее, я почувствовал себя переродившимся. Чувства стали острее, мозг работает как никогда. Что прежде достигалось длинным путем умозаключений и догадок, теперь я познаю интуитивно. Я достиг реально того, что выработано философией! Я переживаю самим собою великие идеи о том, что пространство и время – суть фикции. Я живу во всех веках» («Красный цветок»).
Вспомним лишь некоторые афоризмы Кириллова:
«Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо». «Время не предмет, а идея. Погаснет в уме». «Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив... Кто узнает, тот сейчас станет счастлив, сию минуту». «Все хорошо, все. Всем тем хорошо, кто знает, что все хорошо». Эти и другие высказывания Кириллова – это, если пользоваться термином М.М. Бахтина, «прототипы идей» гаршинского безумца.
Открыв красный цветок (растительный символ мирового зла, подобный анчару Пушкина), больной срывает его и прячет на груди: «Он надеялся, что к утру цветок потеряет всю свою силу. Его зло перейдет в его грудь, его душу, и там будет побеждено или победит – тогда сам он погибнет, умрет, но умрет как честный боец и как первый боец человечества, потому что до сих пор никто не осмеливался бороться разом со всем злом мира.
«– Они не видели его. Я увидел. Могу ли я оставить его жить? Лучше смерть».
Кириллов тоже считал себя первым бойцом человечества: «Я один во всемирной истории не захотел первый раз выдумывать бога. Пусть узнают раз навсегда».
«Понимаешь теперь, что все спасение для всех – всем доказать эту мысль. Кто докажет? Я!»
«Но один, тот, кто первый, должен убить себя сам непременно, иначе кто же начнет и докажет? Это я убью себя сам непременно, чтобы начать и доказать. Я еще только бог поневоле и я несчастен, ибо обязан заявить своеволие».
И хотя Кириллов – атеист, а безумец Гаршина молится и верует, их обоих объединяет пафос самопожертвования, характерный для русского народничества.
Р.Г. Назиров отмечает, что при всем трагизме «Красного цветка» он отличается почти пушкинской гармоничностью. Величаво-элегическая тональность финала смягчает трагизм сюжета. Гаршин даёт своему безумцу успокоение и красоту в смерти: «Лицо его спокойно и светло; истощенные черты тонкими губами и глубоко впавшими закрытыми глазами выражали какое-то горделивое счастье».
Тургеневская по форме конкретизация фабулы Гоголя–Достоевского – так можно определить сюжет этого прекрасного рассказа. Образ трагического безумца Гаршина реалистически переработан в «Палате № 6» Чехова, Но фабула о мудрости безумца у Чехова смещается – на главное место выдвигается не безумец, а врач.
Чехов стоял гораздо дальше от народничества, чем Гаршин, однако в споре о безумстве подвига не остался нейтральным – он нашел новые аргументы в защиту мучеников романтической революционности. В «Палате № 6» он показал, что не только безумцы, но и «объективные наблюдатели» становятся жертвами самодержавно-бюрократической системы, предостерегал от равнодушия и пассивности всю русскую интеллигенцию. Связь этого рассказа с «Красным цветком» несомненна, как неоспорим и факт, что Гаршин – предшественник Чехова в русской литературе. Тургенев считал, что «Красный цветок» стал иллюстрацией тезиса о вечном противостоянии «донкихотства» и «гамлетизма». Позднее читательский миф отождествил самого Гаршина с героем рассказа и объяснил многие поступки писателя жаждой самопожертвования.
В течение многих лет Гаршин страдал наследственной душевной болезнью, периодически лечился в клиниках. Болезнь отступала, но потом возвращались периоды депрессии и обострений. Однажды, во время очередного припадка, в возрасте 33 лет (возраст Христа), писатель выпал в пролёт лестницы и пробил грудь об открытую швейцаром дверку печки-буржуйки. Через три дня, не приходя в сознание, Гаршин скончался в больнице. Чехов откликнулся на эту смерть словами: «Есть таланты писательские, сценические, художественные, у него же особый талант – человеческий. Он обладал тонким, великолепным чутьём к боли вообще».
Неоромантик и последовательный гуманист, Гаршин соединил эпическое начало с лирическим, строгую объективность повествования – с лирической экспрессией. Реализм описаний сочетается у него с идеей романтического преобразования жизни, конкретные образы – с аллегориями и символами. Для цикла стихотворений в прозе (опять влияние Тургенева) Гаршина характерен мудрый философский скептицизм. Вот одно из них, написанное в форме притчи: «Юноша спросил у святого мудреца Джафара: «Учитель, что такое жить?». Хаджи молча отвернул грязный рукав своего рубища и показал ему отвратительную язву, разъедавшую его руку. А в то время гремели соловьи, и вся Севилья была наполнена благоуханием роз…».
Поможем написать любую работу на аналогичную тему