Отец Николая Семёновича Лескова, судейский чиновник, получил дворянство после многолетней службы. В роду матери слились ветви московских дворян и купечества. Лесков получил образование в Орловской гимназии, но, не закончив курса, пошёл служить в Орловскую палату уголовных дел. В 1849 году он перебирается в Киев, служит в казённой палате, посещает лекции в университете, изучает польский и украинский языки. Именно тогда Лесков увлекается чтением. Впоследствии он станет ценителем и собирателем редких книг, глубоким знатоком иконописи (об этом говорит подробная фразеология великолепного рассказа «Запечатлённый ангел»). Ещё в Киеве юноша Лесков был очарован живописным искусством Древней Руси. Служа в Орловской палате, а затем чиновником в Киеве, он сталкивается с необычной пестротой человеческих судеб и характеров. Колоссальный опыт дает Лескову работа у родственника Шкота в промышленно-коммерческой фирме «Шкотт и Вилькенс». В 1850-е годы многие помещики заселяли своими крестьянами пустующие земли Поволжья и юга России, и Лесков должен был сопровождать крестьян-переселенцев, устраивать их на новых местах. Позже Лесков признавался: «Я… дерзко думаю, что я знаю русского человека в самую его глубь и не ставлю себе этого ни в какую заслугу. Я не изучал народ по разговорам с петербургским извозчиком, а я вырос в народе… Я с народом был свой человек… Я учился жизни на барках Шкотта». Там, на барках, плывущих по речной глади, Лесков непосредственно погружался в народный говор и по крупицам собирал мозаику характеров. Это была настоящая писательская школа.
Литературная деятельность Лескова началась с публицистики: статьи «О рабочем классе». «Русские женщины и эмансипация» и др. В журнале «Северная пчела» в 1860-е годы он заведует отделом внутренней жизни и пишет о самых острых проблемах современности: о государственном бюджете, о положении женщины, о взаимоотношениях сословий. Во время «великого раскола», начавшегося после реформы 1861 года и приведшего к поляризации общественных сил, Лесков с полемической страстью выступает и против революционно-демократического «Современника», и против славянофильского «Дня». В борьбе между «нетерпеливцами» и «постепеновцами» он на стороне последних. Следя за борьбой политических партий, Лесков сохраняет собственную позицию, помня о возможности русского бунта и понимая опасность крови. Революционеров он как-то назвал «нетерпеливцами» – личный нравственный идеал писателя был связан с концепцией праведничества. В 1862 году Лесков опубликовал статью о петербургских пожарах с главной мыслью: «Если поджигатели существуют, то поймайте их и арестуйте, если же это всего лишь слухи, то опровергните их». Эта статья для общественности и власти стала сигналом для начала политических репрессий против поджигателей. Так Лесков помимо воли превратился в «погорелого» литератора, доносчика, от которого все отвернулись. Он фактически бежал за границу, откуда вернулся со скандальным антинигилистическим романом «Некуда». Поползли слухи, что он написал его по заказу третьего отделения за 10 тысяч. Говорили, что в доме, где появляется Стебницкий (псевдоним Лескова), порядочные люди спешили взять шляпы и уйти. Щедрин изобразил Лескова ябедником, обиженным нигилистами. Язвительную рецензию написал Писарев. Размышления о русской жизни привели Лескова к отказу от материалистических идей и идеи государственного прогресса; в той ситуации, когда люди злы и развратны, остается только боль за судьбу народа, поиск русской души и основ национальной духовности – это и есть пафос творчества Лескова.
Женская тема волнует Лескова уже в знаменитой повести «Житие одной бабы» - «крестьянском романе»: Настю насильно выдают замуж за деревенского дурачка из богатого дома, и однажды она бежит с возлюбленным Степаном, женатым на сварливой женщине. После многих мытарств Степан оказывается в тюрьме, а Настя – в сумасшедшем доме. Её насильно возвращают к мужу. Она убегает вновь и, скитаясь, замерзает. Лесков возвышает страдания простой женщины, отсюда – название «Житие». Знаменитая «Леди Макбет Мценского уезда» (1865) - своеобразное продолжение женской темы. В течение полувека со дна написания эта повесть оставалась как бы на периферии русской классики. Только в 20 веке Шостакович написал оперу «Катерина Измайлова», появилось друг за другом несколько экранизаций. Иллюстрации к повести создал сам Кустодиев. Искусство Лескова в этом ярком произведении основано на экзотической смеси зверства и сентиментальности в бездне русского женского характера. Обреченная задыхаться в замкнутом пространстве купеческого дома, охраняемого цепными собаками, Катерина сначала отравляет свекра, затем вместе с молодым работником Сергеем зверски убивает мужа, а потом – накануне светлого христианского праздника (символ) – душит больного и богомольного мальчика Федю, родственника мужа, наследника основной части богатства (роковой мотив денег). Образ Катерины возвращает нас к фольклорному образцу, но в фольклорных сюжетах о несчастных женщинах, отданных за нелюбимых и идущих на преступление ради любви, героини оправдываются с точки зрения народной морали. Лесков же показывает, как в замкнутом пространстве купеческого терема любовь на фоне цветущего сада и звёздного неба принимает страшные, изуверские формы слепой, безудержной, разрушительной страсти.
Талантливый художник, Лесков усложняет тему: в его героине открывается бездна, звериное начало, которое высвобождает именно любовь-страсть. Не случайно в повести часто возникают ассоциации именно с животным миром: животные воплощают в себе начала сладострастия и хищничества. Цепные собаки охраняют дом, канарейки в клетке, кот символизирует сладострастие, Катерина – сначала змея, а в конце повести щука-хищница. И любовь в таком контексте – змея, сосущая сердце. Перед приездом мужа Катерина видит кота, у которого вместо глаз огненные круги – демонический символ, предвосхищение того, что неминуемо случится. Все символические сравнения проясняют то, что происходит в душе и сознании героини: тёмные волны страсти, восприятие каторги как чего-то естественного («Лишь бы вдвоём!»). Катерина Измайлова жаждет большого чувства и, поглощённая страстью целиком, готова ради него стоически вынести любые муки. Катастрофа в судьбе Измайловой наступает тогда, когда мы понимаем: над великим чувством, купленным ценою убийств, отказа от ребёнка, безжалостно и цинично надругались. Тогда перед Катериной открывается бездна её грехов, как бездна быстро текущей воды. По дороге на каторгу темная глубь реки (символ) поглощает Измайлову, погубившую новую любовницу Сергея – Сонетку: «Сильная щука бросилась на мягкопёрую плотицу». В «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова интересует национальная модификация общечеловеческих страстей, неистовая сила, бесстрашие и крепость характера той женщины, которая вступает в отчаянную борьбу за своё счастье, действуя по законам жестокой среды. Даже в финале Лесков не открывает перед своей героиней путь нравственного очищения. Сама её гибель – это акт ещё одного насилия и убийства. Писатель критически оценивает возможности недюжинной личности, сформированной в обстановке «тёмного царства», и всё же Катерина Львовна Измайлова в его глазах не только уголовная преступница, но лицо трагическое – отсюда и подчёркнуто «шекспировское» название.
Язык Лескова – фигуративный, калейдоскопичный, «резной» стиль с многочисленными «петлями», как выразился критик Лев Анненский. Такой стиль, разумеется, принимали не все современники. Достоевский написал о Лескове статью под названием «Ряженый», в которой сказал, что у Лескова всё «пересолено»: он имел в виду перенасыщенность стиля характерными, экзотическими словечками. Достоевский отметил, что лесковские герои говорят «эссенциями», то есть слишком экзотично, сконцентрировано. Критикуя Лескова, Достоевский на самом деле точно сформулировал его сильное качество, поскольку именно в сгущении состоит мощь художника. «Чувство меры исчезает», - замечает Достоевский. И это точно: в основе лесковской образности лежит безмерность личности как бы из другого, не 19 столетия, из далёкой допетровской Руси.
В 1873 году Лесков создал повесть с символичным названием «Очарованный странник». Вновь писатель обращается к сказовой манере повествования. Сказ – это форма повествования от лица характерного рассказчика, стилизация под чужую речь. Иван Северьянович Флягин рассказывает повесть о собственной непростой жизни. Повествование организовано по принципу «ожерелья»: Лесков даёт ряд историй про голубей и кошку, цыганский табор, татарский плен, усмирение диких коней, службу у князя, излечение от пьянства гипнотизёром, любовь к цыганке Груше и её смерть и т.д. Не случайно у главного героя множество имён: Иван Флягин, Иван Голован, Пётр Сердюков, Измаил. Сюжетно-композиционное своеобразие повести определяет сам характер этой масштабной личности с необычной судьбой, подобной пёстрой ленте. Символика сюжета: герою как бы мало рамок одной жизни, его душа мечется и рвётся, а характер принимает разные формы воплощения. Флягин может быть и неоправданно жестоким, и сентиментальным, и твёрдым, и стойким, и безудержным, и поэтичным. Лесков рисует не просто странника, но философа – противоречивого и находящегося в поисках правды. Флягин очарован красотой жизни в широком смысле – в этом пафос повести. Этот человек способен на более яркое, глубокое, интенсивное и значительное чувство, чем даже красавец-князь. Смысл «Очарованного странника» в том, что человек художнического склада, по мысли Лескова, способен не только проявить необыкновенную отзывчивость не все впечатления жизни, но, что ещё более важно, для его живой души естественно состояние развития, совершенствования, и он может сообщить эту энергию движения самой действительности, преодолевая силы инертности и косности жизни. Флягины – это соль русской земли, живое воплощение могучих душевных и физических сил русского народа. Потребность «постраждовать» Лесков считает характерным свойством народной души. Покинувшему монастырь Флягину, пережившему множество испытаний, теперь «за народ помереть очень хочется».
По натуре Иван Флягин – это заколдованный русский богатырь, похожий на Илью Муромца, способный и на благородство, и на убийство, чернозёмный Телемак, в котором сплавлены простота и мудрость, жестокость и чувствительность, вера и скептицизм. Не случайно в финале он предстаёт перед нами иноком монастыря и вместе с тем воином. Экзотизм Лескова проявляется не только в том, что он использует колоритные словечки типа «подщетинить» (в этом плане произведения Лескова – настоящая энциклопедия народной этимологии и культуры), но и в экзотичности судеб и избыточности характеров таких героев.
В 1873 же году Лесков создаёт своего «Запечатлённого ангела» - удивительный рассказ с запутанным, фантасмагорическим сюжетом: свои, русские начальники отнимают у раскольников древнюю икону, а англичане хотят помочь староверам. Архиерей, желая спасти древний лик, присваивает икону и хранит её в церкви. Раскольники, мечтая вернуть «Ангела», планируют воровство – в этом случае это не грех, а святое, праведное воровство. Староверы готовы за свою веру отдать жизнь, но вместе с тем, стоит им только пережить потрясение, переходят в православие. В лесковских героях есть смесь самых разных качеств: святости, плутовства, доброты, жестокости, языческих суеверий и духовной силы. Смысл финала заключается в том, что «чудо» исчезновения печати с лика воссозданного Ангела объясняется отпадением имитации – бумажки с изображением печати. То есть чуда не было, но в то же время оно было: твёрдые в своей вере раскольники всё же примыкают к ортодоксальной церкви. Недаром они говорят: «Нам всё равно, какими путями нас господь взыщет и из какого сосуда он нас напоит». Смысловой центр рассказа – это слова старца, отца Памвы: «Ангел тих, ангел кроток, во что ему повелит господь, он в то и оденется; что ему укажет, то он сотворит. Вот ангел! Он в душе человечьей живёт, суемудрием запечатлён, но любовь сокрушит печать…».
Сочный, колоритный язык Лескова наиболее ярко проявился в его «Сказе о тульском косом Левше и стальной блохе» (1881). Сам Лесков говорил, что в сказе он не унижал русский народ и вместе с тем не льстил ему. В раскрытии характера русского самородка писатель использует традиции народного сказа, устного предания, прибаутки. В основе сюжета «Левши» – характерный для народного эпоса мотив состязания, соперничества, борьбы за интересы своей нации. Этот конфликт скрыт за внешне забавной и эксцентричной историей об английской диковинке. Истинными вершителями событий во славу России выступают в сказе «Левша» не цари – Александр I и Николай I, – а Левша и его товарищи, тульские мастера, несуетные, спокойные, мудрые. Это, по выражению Лескова, «маленькие великие люди», «прямые и надёжные люди», которых он не стремится идеализировать. Сатирическое слово Лескова часто становится «коварным» (выражение самого писателя), лукавым, «двухголосым» (выражение Бахтина).
Последние главы сказа насыщены горестными подробностями бессмысленной гибели Левши – таково положение личности в России, где «за человека страшно». Талантливый мастер, художник своего дела, преданный Отечеству, умирает, всеми забытый, в коридоре Обуховской больницы для бедных, не успев послужить стране последним советом: «Ружья кирпичом не чистить!» – горький парадокс, идея беззащитности талантливой личности в России. Но Левша духовно не сломлен, это олицетворение мифа, создаваемого народной фантазией.
Талант русского человека заключается даже не в том, что тульский мастер подковал блоху; талант заключается в живом языке, в процессе удивительного словотворчества – в так называемой «народной этимологии», обыгрывании слов и возникновении новых смыслов: кушетка – укушетка, документ – тугамент, микроскоп – мелкоскоп, карета двухместная – двухсестная, плащ – непромокабль, барометр – буреметр, пудинг – студинг, капюшон – ветряная нахлобучка, водолаз – водоглаз. В сказе Лескова есть и искрометный юмор, и изобретательность, которые свидетельствуют о самобытном освоении русским человеком самой действительности. Лесков не случайно использует прием сознательной мистификации читателя: «Я записал эту легенду в Сестрорецке от старого оружейника». Никакой легенды не было, но Лескову пришлось объясняться с журналами, которые объявили его стенографом, а не художником.
Самое главное в «Левше» не экзотический сюжет, а сама структура повествования, в которой соединились фантастический гротеск и реалистическая точность. Смелые, фантасмагорические выдумки Лескова даются на фоне специфической русской реальности. При всей бессмысленности и ненужности индивидуального подвига Левши, при всей абсурдности жизни всё-таки смелость и талант торжествуют через трагедию безвременной смерти и абсурд русской жизни. В сказе о Левше всё абсурдно, и образ самого мастера неоднозначен. Современники Лескову задавали вопрос: «Так хорош ваш Левша или нет?» Писатель не мог дать на этот вопрос однозначного ответа, да его и не может быть. Его задачей было изображение родной страны, в которой абсолютно всё безмерно и доведено до своего предела.
Лесков любит использовать подлинные анекдоты – истории из жизни, которые он тщательно собирает. В 1887 году на основе такой истории он создаёт рассказ «Человек на часах». Солдат Постников, стоя на посту в дворцовом карауле, спасает утопающего. Но героическая стихия русского характера вступает в конфликт с абсурдностью русской жизни. За спасение положена медаль, а за оставление поста – суровое наказание. В результате медаль получает офицер, а Постников – розги! Всё случившееся свидетельствует не только об абсурдности армейского уклада, но и о том, что Россия в целом живёт беспрекословным подчинением уставам и порядкам.
Лесков – ценитель народного языка, всю жизнь исследовавший русские характеры, – оказал большое влияние на писателей XX века – А. Толстого, Е. Замятина, А. Платонова, которые учились у него прежде всего искусству сказа.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему