Научно-философская лирика и антиклерикальная сатира М.В.Ломоносова. Идейно-стилевое своеобразие. Переложение псалмов. В.Г.Белинский о Ломоносове.

В русской же литературе он стал и одним из основоположников традиции поэтического переложения священных текстов. Предметом своего поэтического вдохновения он нередко избирал псалмы.

Именно в 18 веке происходило рождение русской лирической поэзии. И определяющую роль в этом сыграли стихотворные переложения библейских песнопений, прежде всего из Псалтыри. На Руси Псалтырь входила в сознание человека вместе с уроками грамоты и оставалась его спутником до конца дней.            Переложения псалмов поэтами 18 века, среди которых фигура Ломоносова высится могучей громадой, с древнеславянского на современный язык явилось свидетельством их особой значимости, и, вместе с тем, выражением исторического развития самой поэзии и ее языка.

Древний литературный язык, на который переводили Библию еще первоучители Кирилл и Мефодий, сохранился в России как язык Священного Писания и богослужения. В 18 веке он уже не был общепонятным, но звучал торжественно и стройно, самой своей архаичностью пробуждая настроение возвышенности и отрешенности от житейской суеты. Поэтические переложения Ломоносова способствовали сближению этого языка с живой, бурно развивающейся речью, помогали формированию «высоких» стилей, которые господствовали в гражданской и философской лирике, в героической поэме, оде, трагедии. Величавая простота, афористическая отточенность, энергия ритма – то что шло от Библии во все «высокие» литературные жанры, но прежде всего, благодаря переложениям псалмов, - в лирику.

Псалмы – лирические песнопения, обращенные к Богу, выражавшие раздумья, душевные движения и потрясения, вызывали желание перечитать их на языке торжественном, но сердечном, чему избыточная архаичность мешала. И тут как нельзя более уместным оказался высокий стиль, состоявший, по определению Михаила Васильевича, «из речений славенороссийских», употребительных в древнем и в новом литературном языке, «и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обветшалых». Переложения, выполненные Ломоносовым, сохраняя верность библейским текстам, вобрали в себя настроения и переживания самого поэта.

Псалмы проложили дорогу столь свойственной русской поэзии планетарности, космизму, широчайшим философским обобщениям. Так, ломоносовское переложение псалма 103-го, где возносится хвала Богу – Творцу Земли, звезд, всех чудес природы, выглядит подготовкой к написанию «Утреннего размышления о Божием величестве» - великолепному изображению Солнца – лампады, которая возжена Творцом.

                           Да хвалит дух мой и язык

                           Всесильного Творца державу,

                           Великолепие и славу.

                           О Боже мой, коль ты велик!

Одеян чудной красотой,

                           Зарей божественного света,

                           Ты звезды распростер без счета

                           Шатру подобно пред Собой.

                           Покрыв водами высоты,

                           На легких облаках восходишь,

                           Крилами ветров шум наводишь,

                           Когда на них летаешь Ты.

                           И воли Твоея послы,

                           Как устремления воздушны,

                           Всесильным маниям послушны,

                           Текут, горят, не зная мглы

                           Ты землю твердо основал

                           И для надежныя окрепы

                           Недвижно положил заклепы

                           И вечну непреклонность дал.

                           Ты бездною ея облек,

                           Ты повелел водам парами

                           Всходить, сгущаяся над нами,

                           Где дождь рождается и снег…         (1749)

«Переложение псалма 103-го» - высокий образец верности духу подлинника и свободы преображения его в сознании поэта иного времени, языка и культуры. Так, нельзя не обратить внимания на особенность, внесенные поэтом-северянином и естествоисытателем.

Не менее важно и переложение Ломоносовым отдельных мест из Книги Иова. Сам выбор тех или иных мест такого переложения всегда характеризует манеру мышления и даже мировоззрение поэта. Ломоносов выбрал то место из Книги Иова, где Бог отвечает на упреки и сетования человека – и ломоносовское переложение становится своего рода ответом великого ученого на недомысленное превознесение достижений человеческого разума, ничтожного перед творческой мощью Создателя Вселенной и ее законов:

                           Сбери  свои все силы ныне,

                           Мужайся, стой и дай ответ.

                           Где был ты, как Я в стройном чине

                           Прекрасный сей устроил свет;

                           Когда Я твердь земли поставил

                           И сонм небесных сил прославил

                           Величество и власть Мою?

                           Яви премудрость ты свою!

                           Где был ты, как передо Мною

                           Бесчисленны тьмы новых звезд,

                           Моей возженных вдруг рукою

                           В обширности безмерных мест,

                           Мое величество вещали;

                           Когда от солнца воссияли

                           Повсюду новые лучи,

                           Когда взошла луна в ночи?…

Стесняя вихрем облак мрачный,

Ты солнце можешь ли закрыть,

И воздух огустить прозрачный,

И молнию в дожде родить,

И вдруг быстротекущим блеском

И гор сердца трясущим треском

Концы вселенной колебать

И смертным гнев свой возвещать?

Поэт как естественную добродетель человека утверждает его смирение перед властью и волею Зиждителя, усматривая в этом истинную земную премудрость:

                           Сие, о смертный, рассуждая,

                           Представь Зиждителеву власть,

                           Святую волю почитая,

                           Имей свою в терпенье часть.

                           Он все на пользу нашу строит,

                           Казнит кого или покоит,

                           В надежде тяготу сноси

                           И без роптания проси.

  Не имея национальных святынь, не соединив себя невидимой, но вечной нитью традиций с тем, что было прекрасного в прошлом, не осуществить будущего. И потому нам нужны ориентиры, духовные опоры. И чем они роднее и ближе, тем вернее и благодатнее по своей сути. Ломоносов – одна из таких нравственных и духовных опор. Постараемся же обратиться к нашим истокам, осознать, что двигало нашими предками в недалеком прошлом, влекло к высшим идеалам, что способствовало накоплению в духовной сокровищнице народа уникальных ценностей. Понять специфику национального характера, загадку русской души можно, лишь обратившись к творческим дерзаниям и духовным поискам лучших представителей этого народа. Ломоносов здесь – первое имя, первый «порог», приблизившись к которому можно почувствовать и осознать главную перспективу развития родной истории, в том числе и в современных ее проявлениях.