Основными категориями, в которых анализируется социальное и культурное изменение в рамках теории модернизации, являются категории современный и традиционный.
Известный политолог и социолог С. Хантингтон писал, что еще в начале 1970-х гг. прочие категории: демократия, олигархия и диктатура, либерализм и консерватизм, тоталитаризм и конституционализм, социализм, коммунизм и капитализм, национализм и интернационализм — все были отодвинуты на задний план теоретического мышления, а на передний план выдвинулись современность и традиционность, ставшие отражением великой дихотомии между остальными обществами — дихотомии, определявшей образ мышления в развитых странах Европы и Америки в течение ста с лишним лет. В более детальной социологической концептуализации эта дихотомия выглядела примерно следующим образом.
Для традиционного (сельскохозяйственного) общества характерны:
■ преобладание аскриптивных, партикуляристских, диффузных моделей мотивации;
Аскриптивный (от англ. ascription — приписывание) — термин, введенный Р. Линтоном, затем принятый Т. Парсонсом для обозначения одной из альтернатив социальных ориентаций, составляющих оппозицию приписывание — достижение (ascription — achievement).
Универсализм (в этом контексте) — одна из сторон мотивационной альтернативы универсализм — партикуляризм. Универсалистски мотивирующийся индивид одинаково ориентируется на любые объекты, обладающие равными признаками; партикуляристская ориентация, наоборот, предполагает, что во внимание принимаются лишь объекты с признаками, имеющими специальную важность для индивида. Врач, который помогает каждому больному, ориентирован универсалистски, врач, который лечит только членов своей группы или племени, — партикуляристски.
Диффузность — одна из альтернатив в противопоставлении специфичность — диффузность. В отношениях, основанных на специфистской ориентации, во внимание принимается лишь часть личности партнера, важная с точки зрения природы происходящего взаимодействия (например, продавец и покупатель в торговой сделке). В отношениях, основанных на диффузной ориентации, во внимание принимается личность
в целом (так, например, воспринимают друг друга члены семьи или общины). Для современного общества характерны именно специфистские, т.е. сугубо специализированные формы взаимодействия.
■ стабильность социальных групп и весьма ограниченная пространственная мобильность;
■ относительно стабильная и простая профессиональная дифференциация;
■ основанная на аскриптивных статусах с диффузными взаимодействиями система стратификации.
Для современного (индустриального) общества характерны:
■ преобладание ориентированных на достижение, универсалистских и специфистских
моделей мотивации;
■ высокая степень социальной мобильности, чаще всего вертикального характера;
■ высокоразвитая и отделенная от других социальных структур система профессий;
■ эгалитарная стратификация, основанная на достигаемых статусах;
■ доминирование ассоциаций, т.е. функционально специфичных, неаскриптивных структур.
На основе этих концептуальных систем рисуются совершенно разные образы личности и общества. В традиционном обществе человек ориентируется на приписываемые, т.е. аскриптивные статусы, при этом важны пол партнера, возраст, место, занимаемое им в стабильной социальной иерархии — сословная или кастовая принадлежность. Партнер воспринимается диффузно, т.е. в первую очередь не как партнер по конкретному взаимодействию, а как член семьи, рода, общины (или не член), а уже во вторую очередь партнер. Эти признаки, а не рациональные соображения выгоды определяют, как пойдет сделка. Партнер воспринимается также партикулярно, т.е. как конкретный индивид во всем богатстве его характеристик, а не как тип (покупатель, клиент, пассажир и т.п.).
Эти способы восприятия индивидов как партнеров по взаимодействиям отражаются и в институционализированных структурах. Группы стабильны, ибо индивиды, которые их составляют, рассматриваются в качестве полноценных личностей, а не в качестве взаимозаменяемых членов группы как целевого образования. Группы характеризуются высокой сплоченностью. Профессиональные различия невелики в том смысле, что глубинная профессионализация отсутствует, например, ремесленник не воспринимается как профессиональный тип. Система стратификации основана на аскриптивных статусах, причем приписывание статуса тотально: дворянин — весь целиком дворянин, а не в каких-то отдельных, специализированных проявлениях, он все делает, как дворянин, любая его функция отличается качеством дворянскости. То же можно сказать о крестьянине или представителе духовного сословия и т.д. Это и есть качестводиффузности в социальном восприятии и взаимодействии.
По-другому воспринимаются человек и группа в современном обществе. Ориентация на достижения человека заставляет судить о нем не по тому, к какой категории он принадлежит от рождения, а по тому, чего он достиг собственными усилиями.
Восприятие и взаимодействие, с одной стороны, специфичны, а с другой —универсалистичны. Специфичность проявляется в том, что во взаимодействии партнер вычленяет только одну сторону, одну характеристику своего контрагента, важную с точки зрения развертывающегося взаимодействия.
Например, для врача важно, что перед ним больной, и не имеют значения цвет кожи, место рождения, политические убеждения и т.п.; для него все больные равны — это проявление универсализма. Этим определяются характеристики групп и институтов, а именно высокая социальная мобильность, как правило, в рамках избранной профессии, высокоразвитая профессиональная структура с узкой и все более суживающейся специализацией; эгалитарная стратификация, основанная на потенциальном равенстве, воплощаемом в равенстве шансов; преобладание функциональных, можно сказать, целевых групп. При этом сплоченность групп как социально-психологическая характеристика слаба, члены группы взаимозаменяемы, ибо входят в нее как функциональные, в основном профессиональные, типы. В современном обществе человек не более, чем тип, функция, за исключением все более суживающихся пространств интимных отношений (семья, дружеские и любовные связи), в которых он выступает как целостная личность.
Если сравнить рассмотренные типы общества и личности, то в них легко узнать противопоставление культуры и цивилизации.
К перечисленным выше социологическим характеристикам современного общества обычно добавлялись такие положительные факторы, как высокий уровень овладения природной средой на основе научного и технического знания, развитие систем образования, массовых коммуникаций, высокий уровень медицины, увеличение средней продолжительности жизни, развитая мобильность, системы демократии и политической свободы, формирование социальных систем: здравоохранения, пенсионного обеспечения и т.д. и т.п. По мнению представителей евроцентристски ориентированной теории модернизации, все это — и многое другое — украшает жизнь человека современного общества, всего этого недостает человеку традиционного общества (впрочем, взгляды самого этого традиционного человека мало кого интересуют).
Тот, кто руководствуется идеей строго направленного, монолинеарного развития, сопряженной с идеей прогресса, придерживается того взгляда, что эволюция и соответственно модернизация отсталых обществ неумолимы и неотвратимы, а теория модернизации лишь описывает процесс, которым даже самые страстные приверженцы модернизации не могут управлять; они могут только содействовать процессу ее реализации, передавая в отсталые страны технологии и ноухау, внедряя в них свои этические нормы и ценности, модели деятельности, институты и организации.
Итак, мост из отсталости в современность лежит через модернизацию. С. Хантингтон называет девять главных характеристик модернизации, которые он обнаруживает в явном или скрытом виде практически у всех авторов, работающих в данной области.
1. Модернизация — революционный процесс, ибо она предполагает кардинальный характер изменений, радикальную и тотальную смену всех институтов, систем, структур общества и человеческой жизни.
2. Модернизация — комплексный процесс, ибо она не сводится к какому-то одному аспекту, одной стороне, одному измерению общественной жизни; она охватывает общество полностью.
3. Модернизация — системный процесс, потому что изменения одного фактора, одного фрагмента системы побуждают и определяют изменения в других факторах и фрагментах; в результате происходит целостный системный переворот.
4. Модернизация — глобальный процесс. Зародившись когда-то в Европе, она приобретает ныне глобальный размах. Все страны были когда-то традиционными, все страны ныне либо стали современными, либо находятся в процессе движения к этому состоянию.
5. Модернизация — протяженный процесс. Хотя она революционна по масштабам изменений, но не делается в одночасье. Темпы изменений сейчас возрастают, но все равно модернизация требует времени, она происходит в течение жизни нескольких поколений.
6. Модернизация — ступенчатый процесс. Все общества, модернизируясь, должны пройти одни и те же стадии. Сколько каждому обществу осталось идти по пути модернизации, зависит от того, на какой стадии развития оно находится, когда начинает модернизационный процесс.
7. Модернизация — гомогенизирующий процесс. Традиционных обществ много, и все они разные; говорят, что у них одно общее — то, что они не современные. Современные общества в основных своих структурах и проявлениях одинаковы.
8. Модернизация — необратимый процесс. На этом пути могут быть задержки, частичные отступления, снижение темпов и т.п. Но все это частности; главное же в том, что, начавшись, модернизация не может не завершиться успехом.
9. Модернизация — прогрессивный процесс. Хотя на пути может быть много зла и страданий, в конечном счете все окупится, так как в модернизированном современном обществе неизмеримо выше культурное и материальное благополучие человека [129, р.
Критика теорий модернизации
Односторонность и теоретические недостатки ранних концепций модернизации были осознаны довольно быстро. Критике подверглись принципиальные положения.
- критики отмечали, что понятия традиция и современность в сущности асимметричны и не могут составлять дихотомию.
- были отмечены проблемы, связанные с идентификацией современных обществ.
- был подвергнут критике тезис о том, что традиции и современность взаимно исключают друг друга.
Кроме этого, указывалось, что не все современное, т.е. не всякий результат модернизации — благо, что она не обязательно носит системный характер, что экономическая модернизация может осуществиться без политической, что, наконец, модернизационные тенденции могут быть обращены вспять.
На первый взгляд может показаться, что теории модернизации и связанная с ними проблематика слабо соотносятся с проблемами истории культуры и наук о культуре.
Однако думать так было бы ошибкой. Теория модернизации как в своей ранней, так и в более поздних и более изощренных формах оказалась вершиной развития эволюционистской парадигмы в исследовании культуры.
Правда, с позиции чисто культурного исследования успех эволюционизма в облике теорий модернизации оказался сомнительным. Отмечу несколько моментов, по которым проиграло исследование культуры.
Во-первых, успех теорий модернизации в их конкретных формах 1950-х—1960-х гг. автоматически исключал необходимость рассмотрения проблемы многообразия культур, специфической сложной динамики каждой из них, отнюдь не сводимой к напряжению взаимодействия традиции и модерна.
Во-вторых, конкретные формы, которые приобретали теории модернизации под воздействием практических политических и экономических интересов западных держав, заинтересованных в распространении своего влияния в третьем мире, все более явно свидетельствовали об отказе от анализа культурных факторов в пользу факторов социально-экономических. Ранний эволюционизм носил чисто культурантропологический характер, его представители занимались описанием характера народов, его быта, нравов и т.д. Затем эти описания были дополнены социально- экономическими измерениями, а соответствующие культурные формы и институты рубрицировались как социальная культура.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему