«Целое» пациента. Варианты формирования «целого» в структуре различных  теорий.

            Разные концепции в психотерапии имеют дело с совершенно разной картиной мира пациента. Разные исследователи производят различные редукционные процедуры, вынося за скобки одни реалии и сохраняя в своей концепции другие. Традиционная критика психоанализа, например, немыслима без обвинений в биологическом редукционизме. Но дело обстоит таким образом, что любая из школ так или иначе редуцирует картину мира, в которой живет реальный и возможный пациент.

Существуют, как известно, теории, которые в том или ином аспекте сужают жизненное пространство обитания человека. К ним относятся поведенческие терапии и - постоянная мишень для упреков в редукционизме - психоанализ. Пространство личности, редуцированное к условнорефлекторному, поведенческому аспекту или к инфантильно-сексуальному, безусловно, будет восприниматься как относительно малое по сравнению с тем, что берется во внимание в тех подходах, которые рассматривают, так сказать, "человека в целом". Помимо биологической сферы, они подробно рассматривают также роль ценностей, смыслов как в процессе формирования личности, так и в происхождении патологии. Такие подходы, "имея дело" с жизненным миром в целом, а не с биологически редуцированной его частью, представляются зачастую очень привлекательными. На противопоставлении редуцированно-суженного психоаналитического и бихевиористского целого с одной стороны и пространственной полноты и целостности - с другой - строится гуманистическая, экзистенциалистская, а также религиозно ориентированная критика позитивистских ограниченных подходов. Играя на представлениях о "полноте" и смысловом богатстве существования, авторы экзистенциально-гуманистического направления могут весьма легко убедить как пациентов, так и коллег, что проблемы связанные с нередуцированным, несуженным целым будут несомненно более патогенными, чем те, что связаны с непорядком в сфере относительно некрупного целого. Именно нереализованные смыслы, экзистенциальная пустота и т.п. приводят к возникновению невроза еще вернее, чем неудовлетворенные влечения или неудачно сформированный условный рефлекс. Вполне очевидная близость гуманистической точки зрения "природе и правде" подкармливает пафос этой полемики, делая при этом концепции "объемного жизненного пространства" безусловно более привлекательными.

            Говоря о "целом" пациента, мы не можем в качестве предмета анализа взять, например, личность, ибо далеко не все школьные концепции рассматриваеют пациента именно как личность. Ясно, что, например, поведенческая или когнитивная терапия вряд ли говорят о клиенте как о личности в собственном смысле этого слова. Мы не можем, с другой стороны, вести здесь речь о "системе", ибо далеко не во всех психотерапиях подразумевается полноценный системный подход. Нам представляется более целесообразным говорить о "целом" в том же смысле, который придавал ему М.М.Бахтин, когда говорил о целом литературного героя (М.М.Бахтин, 1979,). Каждое направление располагает своей концепцией целого. Так, это может быть, в зависимости от направления - психика, поведение, личность, экзистенция, семья.

            Конфигурация индивидуального целого задается также таким традиционным способом психотерапевтического теоретизирования как типологическое описание. Психотерапевты пользуются типологиями З.Фрейда, Э.Кречмера, Р.Ассаджоли, К.Г.Юнга и Э.Фромма, а также множеством других. В основе кречмеровской типологии лежит клиническая метафора (шизоидный, циклоидный - "подобный" шизофренику, циклотимику). В основе юнговской - личностная направленность во внешнее или внутреннее жизненное пространство и т.д.. Описание того или иного типа покоится на убеждении в неизменности существенных черт, свойственных ему, в обязательности наличия этих черт у каждого из тех, кто к нему относится. Безусловно, такой подход формирует представление о неизбежности принадлежности любого индивида к одному из описанных в рамках данной классификации типов.

В конструировании типологий следует, на наш взгляд различать два основных аспекта: феноменологический и структурно-динамический. В конструировании типологий следует, на наш взгляд различать два основных аспекта: феноменологический и структурно-динамический. Естественно, что любой типологический дискурс может включать в себя, наряду с описанием наблюдаемых феноменов, также и объяснение механизмов, обеспечивающих эти феномены. Так, Э. Кречмер для уяснения сущности шизоидной и циклоидной конституций вводит понятия психэстетической и диатетической пропорций, которые вполне можно считать "механизмами"(Э.Кречмер, 1995). Фрейд, описывая феноменологию анального, орального и генитального личностных типов, основательно разбирал их внутреннюю динамику. При конструировании типологий, приходится думать как об описании феномена, так и о описании феноменообразующих механизмов.

Есть особый тип метафор, очень подходящих для обозначения образа целого. Эти метафоры мы заимствуем вовсе не из "вещного" мира. Они представляют собой некий традиционный способ описания целого, принятый, к примеру в искусстве или науке. Завершенность творения, отраженная, скажем в книге или в пьесе, может производить впечатление целостности и законченности, как ничто другое. Самый востребованный пример такой метафоры целого – «сценарий», чем пользуются, как известно, в первую очередь, трансактные аналитики. Если мы предложили в нашей теории, что динамикой жизненного мира личности управляет некий сценарий, сформированный в своих основных чертах, скажем, в детстве, то мы получаем в свое распоряжение богатое и очень сподручное для работы целое. Сценарий может охватывать жизненный мир индивидуума целиком, причем в какой угодно конфигурации. Преимущество метафоры сценария не только в том, что благодаря ему синхронное целое школьной теории может быть описано основательно и подробно, но и в том, что таким образом мы можем описать и динамику развития целого, что хорошо видно на примере трансактного анализа. "Сценарий" объединяет в себе синхроническое и диахроническое измерение.